Война чудовищ

Тан смотрел ему вслед. Если бы только упырь обернулся, чтобы улыбнуться или бросить насмешливый взгляд... У серебряного кинжала был плохой баланс – из-за массивной деревянной рукояти, что служила частью дубинки. Его трудно было метать. Но Сигмон к нему привык, и пару раз серебряная молния, что вылетала из его руки, обрывала жизнь слишком самонадеянного упыря.

Но юнец удирал во все лопатки, даже не пытаясь сохранить остатки достоинства. Он был слишком напуган и, похоже, не лгал.

Когда упырь растворился в темноте, Сигмон вернул кинжал в дубинку и та снова стала единым целым. Ташам. Не так уж далеко. Задание выполнено, он сдержал слово и освободил город от вампиров. Есть и два доказательства – вон, валяются в пыли. Пожалуй, городской глава останется доволен. Сигмон покачал головой – жаль, не успел спросить у юнца, откуда взялись эти двое и почему нынче Младшие так похожи на Старших. Ну и пес с ними. Показать графу – и в землю. Пусть даже не заплатит ничего, пусть. Но стоит ли возвращаться в Ташам? Мальчишка мог и соврать. Следы одинокого вампира вели сюда, в Вегат. Но тут... Похоже, он видел всех вампиров города мастеров. Нужно идти дальше. Или стоит немного задержаться?

Вдалеке, у перекрестка с одиноким масляным фонарем, появились две странные фигуры. Толстяк, подпоясанный громадным мечом и тощий проныра ростом с карлика. Сигмон вскинулся, готовясь к новой схватке, но тут же вздохнул. Стражники. Всего лишь люди. Он обернулся, бросил взгляд на двух упырей, что лежали в пыли, и пожал плечами. Потом. Все потом.

– Стража! – крикнул он, и фигуры под фонарем засуетились, словно застигнутые врасплох за чем-то неприличным. – Стража! Сюда! Я поймал упырей!

Стражники замерли. Пошептались немного. Потом толстяк толкнул низкорослого в плечо, и оба осторожно, маленькими шажками, стали приближаться к Сигмону.

Голую столешницу из тесаных досок украшал только бронзовый подсвечник с одинокой свечой. Ее света едва хватало, чтобы превратить темноту в легкие сумерки. Комната выглядела так же бедно, как и стол: дощатый пол с щелями, куда можно просунуть палец, стены, пустые и холодные, обшарпанный комод в заплетенном паутиной углу... Да и сам дом с соломенной крышей больше напоминал хижину.

Человек, сидевший за столом и смотревший на свечу, был похож на засохшую ветку дуба. Глубокие морщины, обветренная кожа, неряшливые, всклокоченные волосы. Камзол писца, с истертыми на локтях рукавами, измят и растрепан, словно в нем спали. Следы от чернил на бледных пальцах выглядят родимыми пятнами, навсегда облюбовавшими сухую морщинистую кожу. Взгляд – тусклый и отрешенный – устремлен на свечу. Ни звука, ни движения... Человек ждал.

Хлопнула входная дверь, но он даже не пошевелился. И только когда у стола появилась темная фигура, закутанная в разодранный плащ, человек поднял глаза.

– Ты обманул меня, Талатос, – прошипел молодой вампир. – Это не охотник!

Человек не отвел взгляда. Поджал губы и сухо бросил:

– Ты сказал ему то, что я велел?

Упырь снова зашипел и с яростью хлопнул ладонью по столу.

– Сказал! – бросил он. – Но я лишился двух братьев! Ты в этом виноват! И только ты!

– Он поверил? – невозмутимо спросил человек, не замечая ярости упыря.

– Откуда мне знать! Я едва ноги унес, он чуть не упокоил меня!

– Ты останешься в городе, пока он не уедет на юг, – спокойно сказал человек. – Возможно, ты еще понадобишься.

– Останусь? – удивился вампир. – Я тебе понадоблюсь? Да ты спятил, слизняк!

– Иначе я выдам твое убежище городскому главе. Помнишь? Мы об этом уже говорили.

– Не вздумай меня пугать, человечек, – прошипел вампир. – Даже не мечтай меня испугать. Когда ты нашел меня в Вегате, тебя спасло только чудо. Мне было интересно поиграть в эти человеческие игры, но теперь все кончено. Узник Дарелена в городе. И он угрожал мне. Я уезжаю. Сейчас же.

– Ты уедешь только тогда, когда уедет он.

Упырь рассмеялся, запрокинув голову к низкому потолку. Человек не вздрогнул. Лишь в его пустых глазах отразился огонек свечи.

– Это было очень забавно, – сказал юнец. – Все складывалось так интересно... Шпион и охотник. Много еды, много развлечений... Но дело зашло слишком далеко. Я потерял обретенных братьев и провалил свое дело. Мой повелитель будет недоволен. Очень. Но тут у меня хотя бы есть оправдание – Узник Дарелена. А ты... – Вампир снова улыбнулся, наклонил голову, и длинные клыки тронули нижнюю губу. – А ты мое последнее развлечение.

Он бросился вперед, так и не надев личину упыря. Человек откинулся на стуле, уклонился от первой атаки, и в его руке блеснул серебряный кинжал. Он взмахнул рукой – быстро и умело.

Человек был опытным бойцом, прошедшим не одну сотню сражений и схваток один на один. Он мог бесшумно убить человека в большой комнате, полной людей, и удалиться незамеченным. Мог легко справиться с опытным фехтовальщиком, мог померяться силой с любым мастером клинка в Ривастане. Но ему еще никогда не приходилось сражаться с вампиром.

Серебряный клинок взмыл к потолку, кувыркнулся и упал в темный угол. Оторванная кисть осталась висеть на его рукояти, а пальцы, усеянные чернильными пятнами, так и не разжались.

Кровь брызгами легла на пустую столешницу, упырь довольно засмеялся и склонился над человеком, что распростерся на столе. Но тот так и не вскрикнул. Ни разу.

Даже стылой весенней ночью в караулке было тепло и уютно. Обычно здесь сидели три стражника – денно и нощно несли дежурство при городской ратуше. Охраняли они городского главу, его советников, законников и прочую мелочь вроде писцов и счетоводов, что делали вид, будто управляют городом. Днем стражники иногда гоняли настойчивых просителей или обуянных гордыней посетителей, а ночью следили за тем, чтобы никто не пробрался в ратушу. Но сейчас в караулке никого не было – не считая самого тана.

Десятник и два стражника остались снаружи, в коридоре, и даже не пытались вернуться в свое законное обиталище. Еще бы – там, на полу, у самой лавки, лежали два упокоенных упыря. Такое соседство нельзя назвать желанным, особенно если на дворе ночь.

Тан плотнее закутался в теплый плащ и прикрыл глаза. Можно спокойно поспать до утра. Будить городского главу, пусть даже по такому важному поводу, никто не собирался. Конечно, весточку ему отправили – пусть порадуется, едва открыв глаза. Но будить... себе дороже.

Соседство с упырями ничуть не беспокоило тана – они упокоены и уже не встанут. А мертвяков – любой расы – он не боялся. Сигмон только плотно прикрыл единственное окно тяжелыми ставнями, чтобы свет солнца не испепелил тела упырей. Они по-прежнему оставались в недоделанном облике и выглядели еще страшнее, чем раньше. Но это не пугало Сигмона, это его радовало: графу де Вилю будет на что посмотреть. У него не останется никаких сомнений – охотник сдержал слово.

Тело несчастного кузнеца отнесли к гробовщику – тому с утра тоже предстояло потрудиться. Тан очень жалел о том, что не успел спасти человека, но не винил себя в этой смерти. Вампиров оказалось слишком много. Сигмон просто не успел. При таком раскладе он ничем не мог помочь бедняге. Еще одна жертва – просто еще одна жизнь, – так думал тан. Года два назад он бы не смог уснуть, мучался бы всю ночь, пытаясь убедить себя в том, что это он во всем виноват. Но сейчас... В последнее время тан на многое смотрел иначе, чем раньше.

Закрывая глаза, Сигмон успел подумать, что денек будет не из легких, а потом сразу уснул.

Он оказался прав. Пробуждение нельзя было назвать приятным – в комнату вихрем ворвался десятник и ухватил его за плечо. Рука стражника осталась целой только потому, что Сигмон проснулся прежде, чем его коснулись, и успел понять, где он и что происходит.

Взъерошенный и полусонный, злой как голодная собака, он поднялся и поплелся за стражником в зал совета. Солнце поднималось над городом, но в ратуше было еще тихо и пустынно. Похоже, городской глава явился на свое место необычно рано.