Страница 30 из 38
«Сити ньюс». Как вы нашли охотника, и почему он предположил, что серебро спрятано именно в этой хижине?
Бойль. Вы меня не поняли. Охотник только заявил вудвилльской полиции, что обнаружил в лесу необитаемую хижину. В полицию он пришел, когда до него дошли слухи о наших поисках. Мы вели розыск открыто, обыскали все побережье до Сильвервилля, расспрашивали повсюду — в городках и поселках, в кабачках и на рынках — об укромных местах, где можно спрятать две тонны серебра в слитках. И мысль поискать их в лесной хижине возникла не у охотника, а у нас.
«Суар». Много ли французов-«пистолетников» в шайке?
Бойль. Вывод об этом можете сделать, прочитав список привлекающихся к суду.
«Пиплс войс». У бандитов вроде Пасквы нет текущих счетов в банках. Откуда у него оказались тридцать тысяч франков для покупки хижины? Выиграл в карты? Но вы могли бы проверить, был ли такой крупный выигрыш в каком-либо из игорных домов незадолго до покупки дома. Или, может быть, крупное ограбление?
Бойль. Мы и проверили. Ни ограбления, ни крупного выигрыша нигде не отмечено. И столь крупных сумм у Пасквы никогда не было.
«Пиплс войс». Что вам сказали в комиссионной конторе? Они же должны помнить покупателя.
Бойль. Увы — не помнят. По-видимому, там действовало подставное лицо.
«Сити ньюс». А что предпринято для поисков этого подставного лица?
Бойль. О нем мог знать только Пасква. Но он уже не сможет дать показаний.
«Джентльмен». Кто финансировал строительство лесной пристани?
Бойль. По словам рабочих-строителей, нанял их тот же Пасква. Обошлось это строительство, по приблизительным подсчетам, в три-четыре тысячи франков.
«Пиплс войс». Опять выигрыш?
Бойль. К сожалению, мы нашли рабочих лишь после смерти Пасквы.
«Пиплс войс». Вам не кажется, что за спиной Пасквы стоял кто-то с весьма солидным банковским счетом?
Бойль. Предположение — еще не доказательство.
«Пиплс войс». Месть за Бидо тоже только предположение. Убийство Пасквы загадочно. Он явно кому-о мешал.
Бойль. Таких сведений мы не имеем. Следствие закончено, и дело передается в суд. Все дополнительные соображения могут быть проверены уже в процессе судебного разбирательства.
«Сити ньюс». Кто будет защищать обвиняемых?
Бойль. Та же адвокатская контора, которая взяла на себя защиту Пасквы после его ареста за убийство в «Аполло».
«Сити ньюс». Берне и Тардье?
Бойль. Вы не ошиблись.
«Пиплс войс». Но это одна из самых дорогих адвокатских фирм. Кто будет оплачивать ее услуги?
Бойль. Адвокатские конторы могут не оглашать имена своих клиентов.
«Пиплс войс». А что предполагает полиция?
Бойль. Полиция ничего не предполагает. Полиция расследует. Клиентура адвокатских контор не является в данном случае предметом расследования.
На этом и закончилась пресс-конференция. Ничего нового она мне не дала, но прессу, по-видимому, удовлетворила. Некоторые корреспонденты вообще не задавали вопросов. Только доновановский газетчик пытался добраться до истины. Бойль выдержал натиск. Он ждал своего часа.
Что ж, тактически он действовал верно. Теперь все зависело от Стила и его статьи.
19. Бомба
Статью для Стила мы писали вместе с Мартином, вернее, я уточнял тезисы и корректировал язык — все-таки я лучше Мартина знаю речевую манеру сенатора. Спорить приходилось чуть ли не по каждому абзацу. Как журналист-профессионал, Мартин, конечно, опытнее меня в таких делах, но я тщательно очищал статью от присущих ему выспренности и цветистости: Стилу они совершенно чужды.
— Опять «Мердок»! Убери.
— Можно ведь, не обвиняя Мердока, называть его главой партии.
— Во-первых, это не партия. И кроме того, ты знаешь, что имя Мердока в статье упоминать нельзя.
— Но здесь же нет повода для обвинения в клевете!
— Стил не должен давать ему даже лазейки. А это что?
— «Гангстеры». Нормальный термин.
— Стил не знает этого слова. Скажи еще: хунта. Не дури. Пиши просто: «убийцы», «грабители» — все, что здесь подойдет.
— А мошенники? Скажем, для усиления к «убийцам».
— Тут речь не о мошенничестве. О нем дальше. В случае с документом, подсунутым в карман убитого Ренье.
— Кромсаешь статью. Фразы как рубленые. Ни одного периода.
— Стил так говорит, а не я.
— Ну, оставь хоть метафору.
— Ни к чему. Во-первых, Стил не любит метафор, он лаконичен и прост. А во-вторых, слово «нео» ему не свойственно. Пиши прямо: «галунщиков».
— Так и писал бы сам.
— Ты лучше напишешь, если вообразишь себя Стилом. Не Мартином из «Брэд энд баттер», а именно Стилом, сенатором, разоблачающим шайку грабителей, претендующих на кресла в сенате.
Сенатор ничего не слыхал о Золя и тем более о его выступлении по делу Дрейфуса, и потому я, не боясь плагиата, предложил назвать статью «Я обвиняю». Но он предпочел свой заголовок.
— А ведь точно: Стил! — сказал Уэнделл, прочитав рукопись статьи. — Неужели это он писал?
— Какая разница, — пожал я плечами, — если есть его подпись?
Уэнделл хитровато подмигнул мне, еще раз пробежав глазами последние строчки.
— Вы правы, Ано. Техника изготовления бомбы меня не интересует. Важен взрыв.
Наконец передо мной лежит номер «Сити ньюс» со статьей Стила.
КТО БУДЕТ ГОЛОСОВАТЬ ЗА ГРАБИТЕЛЕЙ И УБИЙЦ?
«Я выступал против закона о политических ассоциациях, однако закон этот принят сенатом, и потому возвращаться к нему не буду. Но когда под флагом политической ассоциации рвутся к власти грабители и убийцы, я молчать не могу.
Кто такие „реставраторы“?
Те, кто зовет назад к зачеркнутому революцией прошлому.
Те, кто хочет вернуть полицейскую диктатуру галунщиков, запрещавшую все, что поддерживает ныне жизнь человека.
Старики помнят: запрещалось есть взращенные на собственной земле хлеб и фрукты, разводить скот, пить вино со своих виноградников, охотиться и ловить рыбу. Даже прогулки за Город требовали специального полицейского разрешения. Впрочем, ныне это известно каждому по школьным учебникам.
И вот теперь реставраторы открыто носят повязки или значки из галуна, который украшал когда-то мундиры полицейских рабовладельцев. Вы можете увидеть такие повязки у встречных на улицах, у посетителей трактиров и постоялых дворов, у бандитов, вооруженных полицейскими автоматами.
Того, кто убил сразу четырех человек в баре „Аполло“ — его звали Чек Пасква, — тоже не раз встречали с повязкой из галуна на рукаве. Когда молодой человек, вошедший в бар вслед за убийцей, попытался остановить преступление, Пасква застрелил и его. А уходя, сунул ему в карман документ, украденный у меня в канцелярии. И документ, и показания свидетелей находятся сейчас в распоряжении Главного комиссара полиции. Вы спрашиваете, зачем это понадобилось убийце? Я вам отвечу. Чтобы скомпрометировать партию ненавистных им популистов. Чтобы скомпрометировать меня, известного как непримиримого противника реставраторов.
Убийства и мошенничество — вот характерные методы их борьбы. Прибавим еще и шантаж. Чек Пасква угрожал вудвилльской землевладелице Евгении Ланфиер, что сожжет весь ее урожай, если она со своими слугами и арендаторами не будет голосовать за реставраторов на ближайших выборах. Вдова Ланфиер готова подтвердить это под присягой. Но она не единственная жертва реставраторской шайки. Фермеров Монса, Люнэ, Шобера и Стиннеса также шантажировали нынешние галунщики: „Не проголосуете за нас — спалим урожай, сожжем фермы“.
А кто оказался виновником самого крупного преступления века — похищения казначейского серебра? Я был с племянницей в каюте „Гекльберри Финна“, когда началась перестрелка на палубе. Кто нас предупредил не выходить из каюты? Матрос из команды? Нет, человек с пистолетом и галунной повязкой на рукаве. Кто нам позволил не возвращаться в Сильвервилль, а добраться на лодке до моего поместья близ Реки? Владелец парохода? Капитан? Нет, опять же люди с повязками из галуна на рукавах. Не я один видел эти повязки, у меня есть свидетели.