Кровь тайны

Эйрин смотрела на огонь. Мелия, несомненно, права. Бред Таркиса не мог иметь никакого смысла. Если только…

Она подняла голову.

— Мелия, когда вы почувствовали, что за вами кто-то наблюдает?

Леди нахмурилась.

— Дай подумать. Пожалуй, со вчерашнего дня. Утром, да, теперь я вспомнила — во время завтрака ощущение было таким сильным, что я перевернула чашку мэддока. А почему ты спрашиваешь?

Эйрин ощутила, как во рту у нее все пересохло.

— Потому что вчера утром Иволейна прибыла в Кейлавер. Из Ар-Толора.

— Ах, вот оно что, — пробормотала Мелия, и ее глаза засверкали.

Они еще долго говорили, огонь в камине почти догорел, но ничего нового придумать так и не смогли. Тем не менее Эйрин нравилось разговаривать с Мелией. Они беседовали, как равные. Скорее, как друзья.

— Возможно, нам следует воспользоваться услугами твоего маленького шпиона, — сказала Мелия.

Та же мысль возникла и у Эйрин.

— Я скажу ему. Но Олдет работает внутри замка, а Таркис видел тень под открытым небом. Поэтому нам нужен кто-то, кто мог бы вести наблюдение за стенами замка.

— Кого ты имеешь в виду, дорогая?

— Друга, — с улыбкой ответила Эйрин.

Она нашла его на следующее утро возле конюшен, где он проверял седло своего скакуна. Тарус поднял голову и улыбнулся. Он был одет для верховой езды — в кожу и шерсть. День выдался серый и ветреный, шел мелкий снег. Эйрин заметила Таруса из окна и поспешила вниз, накинув поверх платья лишь шаль. Зубы у нее уже отчаянно стучали.

— У вас есть причина, по которой вы так старательно мерзнете с утра пораньше? — спросил рыцарь весело.

— Нет, просто я хотела вас повидать, — продолжая дрожать, ответила Эйрин. — К тому же я, хотя бы на время, буду избавлена от необходимости примерять оранжевое подвенечное платье.

Он почесал рыжую бородку.

— В ваших словах содержится какой-то тайный смысл?

— Не обязательно. Могу я с вами поговорить наедине?

Она посмотрела на других рыцарей, седлавших лошадей.

Охрана Бореаса. Тарус кивнул и завел Эйрин в конюшню, где было теплее и пахло лошадьми.

На лице рыцаря появилось любопытство.

— Что-то не так, миледи? Или вы решили испытать на мне новое заклинание?

— Да, — сказала она. — Точнее, нет, если вас интересует ответ на второй вопрос. Но да — на первый.

— Похоже, холод мешает вам внятно излагать свои мысли.

— Весьма возможно, — не стала спорить Эйрин. — Куда вы направляетесь в такую ужасную погоду?

— В поля.

— Звучит неопределенно.

— Миледи…

— Не имеет значения, сэр Тарус. Честно говоря, меня не интересует поручение, которое вам дал король. Но вы должны кое-что знать обо мне. О нас, колдуньях. — Она заговорила быстро, чтобы поскорее закончить неприятный разговор. — Дело в том, что мы вам не враги. Мы не поддерживаем разные стороны. Сейчас я вам не могу объяснить всего. К сожалению, я и сама не очень понимаю. Но это правда.

Сначала рыцарь был ошеломлен, потом встревожен, но затем облегченно вздохнул.

— Я рад это слышать, миледи. Мне никогда не хотелось, чтобы колдуньи были нашими врагами.

— Но, к сожалению… — перебила Эйрин, — большинство из них… Они сделают все, чтобы помешать воинам Ватриса. Они думают…

Он махнул рукой.

— Да, мы знаем, что о нас говорят. Колдуньи полагают, что мы поможем уничтожить Зею в Решающей Битве.

— Значит, вам известно о Разбивателе рун? — удивленно спросила Эйрин.

Тарус нахмурился.

— Нет, я никогда не слышал о Разбивателе рун. В наших легендах говорится о Молоте и Наковальне.

Эйрин сухо улыбнулась.

— Хотелось бы, чтобы в пророчествах хоть иногда звучали имена.

Тарус фыркнул.

— Да, тогда было бы намного легче. — Он подошел поближе к Эйрин. — Но я смущен, миледи. Сначала вы говорите, что мы не враги, а потом выясняется, что ваши сестры работают против моих братьев.

— Не все, — заявила Эйрин, вздернув подбородок.

Он посмотрел ей в глаза и кивнул.

— Значит, вы предаете колдуний.

Она поморщилась, вспомнив слова, которые произнес дракон Сфитризир.

А вот две дочери Сайи, которые обречены предать своих сестер и госпожу…

— Нет, я не предаю колдуний, — возразила она, стараясь говорить спокойно. — Так поступают другие, вот уже много лет, не желая взглянуть в глаза правде.

Его взгляд стал печальным и понимающим.

— Мне кажется, я вас понимаю, миледи. Среди тех, кто поклоняется Ватрису, есть рыцари, которые слишком много времени проводят в молитвах и песнопениях возле костров, в результате дым разъедает их разум. Они забывают о том, что значит быть воином — мы воюем не ради самой войны, наша задача в том, чтобы защищать и сохранять.

Эйрин невольно улыбнулась. Да, он ее понял.

Тарус притопнул сапогами.

— Мне пора. Пора выполнять поручение короля, как вы его назвали. Так о чем вы хотели меня попросить? Только не делайте вид, что вам ничего от меня не нужно. Мы дали клятву быть честными друг с другом, помните?

— Я хочу, чтобы вы смотрели во все глаза.

— Ну, это совсем нетрудно, миледи. В противном случае я не смогу удержаться в седле.

Она даже не пыталась скрыть обиды.

— Я имела в виду совсем другое.

Эйрин объяснила, что ей нужно, чтобы Тарус обращал внимание на любые проявления необычного. На глаза, наблюдающие из тени.

— А кого вы опасаетесь?

— Я не уверена. Более того, я не знаю, кто это может быть. Мне даже неизвестно, живое ли это существо.

Рыцарь застонал.

— Да, просто замечательно. Значит, я должен следить за неизвестными существами, которые прячутся в тени. Еще немного, и вы скажете, что Маленький народец существует.

Эйрин прищелкнула пальцами.

— Верно — совсем забыла. Не могли бы вы следить и за ними? В особенности возле Сумеречного леса. Мне кажется, они вновь зашевелились, а это может означать только одно: опасность близка, как в день Среднезимья.

На лице Таруса появилось тоскливое выражение.

— Вы говорите серьезно, да?

— Совершенно.

Он вздохнул и низко поклонился.

— Очень хорошо, миледи. Для вас я готов преследовать эльфов и даже попытаюсь отыскать тени. А после того, как мои собратья бросят меня в костер, объявив еретиком, я буду утешаться уверенностью в том, что все мои деяния были разумными и достойными.

— Я уверена, что так и будет, — с улыбкой ответила Эйрин и пожелала рыцарю удачи.

Время до вечера, как и следующий день, прошли быстро. Фарвел задавал бесконечные вопросы относительно предстоящей свадьбы: «Сколько девушек должно присутствовать? Какие ваши любимые цветы? Что лучше подавать — мед или вино?» Эйрин старательно на них отвечала. В одном ей ужасно повезло: королевские красильщики не сумели покрасить все в оранжевый цвет, поскольку лучшие краски нужного оттенка доставляли из Эридана, торговля с которым прекратилась год назад. Изо всех сил делая вид, что ужасно разочарована, Эйрин поставила Фарвела в известность, что готова согласиться на голубой, оставив оранжевый лишь для отделки.

После очередной беседы с сенешалем тень за одной из статуй превратилась в Олдета, возникшего так неожиданно, что Эйрин прижала руки к груди.

— Тебе нравится пугать людей?

— Что-то не так? — удивился Паук.

Она бросила на него такой свирепый взгляд, что его улыбка исчезла.

К несчастью, шпиону почти ничего не удалось узнать об Иволейне. Королева большую часть времени проводила в своих покоях, где до нее было трудно добраться.

— Ваши сестры обладают способностью видеть то, что остается скрытым для других, — с обидой проворчал Олдет. — Долгие годы тренировок оказываются бесполезными, коли вам достаточно щелкнуть пальцами, и я тут же начинаю светиться.

— Ну, не все так просто, как тебе кажется, — заявила Эйрин, прекрасно понимая, что Паук прав.

Если бы он слишком долго находился рядом с Мирдой и Иволейной, одна из них обязательно почувствовала бы его присутствие.