Врата Балдура

Абдель поднял меч, готовый защищаться, но не убивать.

«Он убил Джахейру», – сообщил он ей, сам не зная зачем.

«Я знаю», – прошептала Тамоко. «Конечно, он убил ее».

«Ты нужна ему», – сказал ей Абдель, – «но он не заслуживает тебя».

«Это я не заслуживаю его, «возразила она и атаковала.

Абдель был искренне поражен тем, что ему удалось отбить ее Z-образный выпад. Он, конечно, был выполнен очень быстро – для любого другого фехтовальщика, но не для нее. Потом она пошатнулась и почти потеряла равновесие, должно быть впервые за многие годы.

«Я не собираюсь убивать тебя», – сказал он ей.

«Зато я собираюсь убить тебя», – она ответила и снова атаковала, на сей раз сделав удачный ложный выпад. Он взревел, впрочем больше от расстройства чем от боли. Она быстро отскочила, но ее внезапно подогнулись. Через секунду ее подбородок ударился о каменный пол и Абдель отчетливо услышал, как лязгнули зубы.

«Он и тебя убил», – горько спросил ее Абдель, в то время как лежа на полу, она сначала пыталась сесть, а потом просто пыталась дышать, – «Не так ли?».

«Что тут…» – удивился вынырнувший из темноты позади Абделя Энжело, но Абдель жестом остановил его.

«Тамоко?» – мягко позвал Абдель умиравшую женщину.

«Я освобождаю тебя… от твоей клятвы», – прохрипела она, не отрываясь от пола, – «Я не могу… он должен… шизумару… он должен умереть».

«Тамоко», – снова позвал Абдель, но к времени, как он закончил произносить ее имя, она уже была мертва.

Присутствие шестнадцати священников во внутреннем святилище Высшего Дома Чудес – это была помощь Высшему Жрецу Таламонду Албаиеру и шанс для младших священников увидеть одно из самых больших чудес, которые творили жрецы Гонда.

Хотя женщина, безжизненно лежавшая на мраморном алтаре, была полуэльфом, Высший Жрец, выполняя просьбу нового командующего Пылающего Кулака старался изо всех сил, используя все свои возможности. Свечи, освещавшие храм, были благословлены Гондом, воздух был насыщен фимиамом, который выращивали здесь же, непосредственно в самом Высшем Доме Чудес, а жрецы и аколиты собрались в храме и несколько недоверчиво принимали участие в ритуале, выполняя его уже в третий раз за последние десять дней. Хотя в первые два раза результат и был волей Гонда, но не был тем, чего ожидали Высший Жрец и его высокопоставленные друзья.

На сей раз, однако, возможно неуверенность к собственной вере Высшего Жреца и был причиной изменения результата. Возможно Гонд решил, что небольшая демонстрация его силы должна свершиться.

Вдруг послышалось резкое, неровное дыхание, а потом раздался вопль, эхом отразившийся от стен храма.

«Абдель!» – вскричала Джахейра, во второй раз рождаясь на лице Торила.

Абдель давно уже перестал думать, насколько глубоко в подземелье он находился. Он шел по проходу, оставив тело позади Тамоко и Энжело вместе с его сильно встревоженными подчиненными из Пылающего Кулака. Они были хорошими людьми, но ситуация была из рук вон плохой и Абделю оставалось надеяться только на Энжело. Многие на их месте – наверное все во Вратах Балдура – в такой ситуации повели себя так же.

Туннель привел его в маленькое помещение с низким потолком. Широкий сводчатый проход вел в намного более обширное помещение, залитое безошибочно узнаваемым оранжевым светом факелов.

Абдель сделал глубокий вздох. Он знал, что пройдя через этот сводчатый проход, он найдет своего брата, человека, которого он видел всего однажды и в течении весьма небольшого отрезка времени, потребовавшегося его брату, чтобы убить женщину, которую Абдель так любил. Некоторое время назад Абдель больше не хотел никого убивать и даже наивно надеялся, что Тамоко окажется в состоянии показать Саревоку, что и человеческая кровь также течет в его жилах; но теперь он прибыл сюда с одной единственной целью.

Держа наготове меч он прошел сквозь сводчатый проход и открывшееся зрелище заставило его вздрогнуть, как будто его тело прошил электрический разряд.

Помещение было огромным и хотя Абделю было не до того, чтобы вдаваться в тонкости строительного дела, он все же на мгновение задумался, что же удерживало потолок, находившийся где-то на высоте двухсот футов от падения ему на голову. Ряды каменных колонн, образовавших идеальную линию по обеим сторонам прямоугольного помещения, казалось имели более декоративный, чем практический смысл. На них были вырезаны многочисленные изображения, поражавшие воображения невообразимым ужасом. Кричащие лица мужчин, женщин, детей и животных зловеще косились на Абделя; казалось, их лица были заморожены в самый миг чистейшей агонии – в момент насильственной смерти. По мнению Абделя изобразить такое мог изобразить разве что художник, лично побывавший в Абиссе.

В дальнем конце помещения имелось ступенчатое возвышение шириной в несколько ярдов, которое возвышалось над полом примерно на двадцать футов. Алтарь для жертвоприношений, покрытый вырезанными на нем лицами мучающихся людей, был верхушкой этого возвышения. Висящие на врезанных в стену железных горгульях факелы заливали помещение неровным красноватым светом. Воск с шипением оплывал на пол со свеч, оставляя на полу зловещие, похожие на кровь красные пятна. Сами же подсвечники были сделаны в виде умирающих женщин.

Стоя за этим отвратительным алтарем его ожидал Саревок. Вокруг него полукругом несколько людей в черных робах, держащих руки перед собой, представляя собой странную пародию на просителей.

Броня Саревока отражала каждый нюанс зла их отца. Сделанная из железа – но железа черного как ночь – она покрывала буквально каждый дюйм Саревока. Шипы в форме многократно изогнутых лезвий, чьи острые грани зловеще мерцали в неровном свете факелов, выступали из плеч, локтей и кистей рук доспехов, вызывая невольную дрожь от одного только взгляда на доспехи.

В центре этих доспехов был символ, который Абдель уже видел на той проклятой книге, которую Ксан нашел в бандитском лагере: череп, окруженный каплями крови. Общее впечатление, которое создалось у Абделя от созерцания Саревока можно было выразить четырьмя словами: огромный, черный металлический жук.

На сей раз Абдель не мог приписать огонь в глазах брата какой-нибудь игре света. Они горели яростным желтым огнем из-за забрала в виде оскаленных зубов. А рога, украшавшие глухой шлем, выполненный в виде головы демона, вообще наверное были выдраны из черепа какого-нибудь демона средних размеров.

«Абдель Эдриан», – гулко прокатился по залу голос Саревока.

Абдель ожидал, что он скажет еще что-нибудь, но Саревок только рассмеялся. При звуке его смеха фигуры в черных робах с безудержностью наемников бросились на Абделя.

«К оружию!» – где-то сзади взревел Энжело и с диким, боевым криком его люди бросились вперед.

Одетые в черное культисты что-то забормотали. Волны темноты, синих пылающих шаров и волн огня погребли на месте первую волну атакующих людей Пылающего Кулака.

Но те быстро перегруппировывались и нескольким культистам пришлось спуститься и снизойти до сражения с помощью обычной стали. Через несколько секунд вокруг начался настоящий хаос. Абдель был целиком захвачен гневом. Он позволяет этому чувству захватить себя еще один, последний раз. Саревок все еще стоял на месте и ни один культист не подходил к Абделю ближе чем на девять футов. Глаза братьев встретились и Абдель отдал мечом салют, но не брату. Он салютовал в память о тех кто занимал в его сердце определенное место и кого убил Саревок: о своем настоящем отце, Горионе; его единственной любви, Джахейре; его друзья Кхалиду, Ксану и Скару.

Волчья усмешка пробежала по губам Саревока и братья ринулись друг на друга.

Абдель уже пробежал большую часть пути, но около середины помещения наткнулся на одного из культистов. Не сбавляя хода, он яростно взмахнул мечом, укоротив культиста на целую голову. Тем временем Саревок спустился с возвышения два и занес над головой свой огромный, черный, двуручный меч и нанес удар в тот момент, когда Абдель, занося меч, перешагнул через упавшего культиста.