Врата Балдура

«Пока мне не показывали это», – сказал монах, вперив в Абделя строгий, неодобрительный взгляд, – «я, не подозревал тебя».

«Тесторил», – пораженно произнес Абдель, – «ты же не думаешь…»

Абдель не закончил фразу, осознав, что Тесторил именно думает, что он способен на убийство любого количества людей. Он знал, что Тесторил узнал кинжал – он был в комнате и видел, как Горион подарил ему кинжал. Абдель только теперь узнал голос, который наложил на него заклинание сна. Монах видел, как он выпотрошил стражника, который нанес Джахейре сильный, но все же не смертельный удар. Конечно, Тесторил думал, что он способен на такие вещи. Да он действительно был способен.

«Пилтен», – позвал Тесторил и стражник, которого Абдель знал еще с тех пор, когда они оба были детьми, выступил вперед, «Возьми вот это… и это… и обеспечь сохранность этих вещей».

Пилтен кивнул, разочарованно посмотрел на Абделя, затем взял связку, которая состояла из меча Абделя, письма от Гориона, камень доступа – который Тесторил демонстративно положил в кожаный мешок, многозначительно посмотрев на Абделя – и ушел.

«Идите с ним», – обратился Тесторил к остальным стражникам, – «все вы».

Стражники заколебались, не желая оставлять престарелого монаха.

«Со мной все будет в порядке», – добавил он.

Стражники вышли, прикрыв за собой дверь.

«Я сделаю все, что смогу», – сказал Тесторил Абделю, строго посмотрев на Джахейру, – «но я не много могу сделать «.

«Ну, хотя бы пошли сообщение во Врата Балдура», – предложил Абдель, – «Элтану».

Тесторил кивнул, хотя его лицо выражало лишь небольшую надежду.

«Я тебя разочаровал», – спокойно сказал Абдель.

Тесторил натянуто улыбнулся и снова кивнул.

Глава 25

Абдель прикоснулся к носу, который отреагировал на это весьма болезненно, и, закрыв глаза, приложил к нему стакан. Холодная и гладкая поверхность стакана приятно холодила нос, но раздавшийся звон заставил его открыть глаза. И удивленно потряс головой. Интересно, как он оказался на такой высоте? Перед ним до самой линии горизонта простиралось огромное, темно-зеленое покрывало леса, простиравшегося должно быть на многие мили.

Лес был битком набит странными людьми в грубых черных робах. Они выкрикивали что-то, что сначала показалось Абделю невнятным жужжанием, но через некоторое время он понял, что они скандировали чье-то имя. А еще мгновение спустя он понял, что они скандировали его имя.

«Аб-дель, Аб-дель, Аб-дель», – снова и снова повторяли они и их голоса сливались в единый голос, который был знаком Абделю, голос, который вызывал у него отвращение.

Он попытался сделать шаг назад и был сильно удивлен, когда здание, на котором он стоял, попятилось вместе с ним. От этого его голова сильно закружилась и удивленный вздох сорвался с его прозрачных губ. Он попробовал сдвинуться на фут вперед, чтобы сохранить равновесие, но не смог. И тут он понял, что он не стоял на вершине башни – он сам был башней.

Он упал лицом вниз, будучи не в состоянии удержать от падения свое граненое стеклянное тело, которое, должно быть, весило тысячи тонн. Он, наверное, достигал высоты в сто футов или выше и ему потребовалось много времени, чтобы упасть на мчащиеся навстречу деревья. Когда его центр тяжести еще более сместился, его голени стали с треском ломаться. Треск был очень громким и звучал весьма тревожащее, даже если бы исходил не от его ног. Земля стремительно понеслась ему навстречу, приближаясь все ближе и ближе, и тут он увидел Джахейру.

Она смотрела на него выпученными ужаса глазами. Он падал прямо на нее – разрушающийся стеклянный титан, который раздавит ее и сам развалится на куски. Он не мог остановить свое падение, а она, казалось, была не в состоянии бежать. Она прокричала его имя, и ее голос прозвучал столь же сердито и разочарованно, сколь и испуганно. Она подняла руки и Абдель попытался крикнуть, но голос завибрировал в его стеклянном горле и разрушил его. Его голова упала и сильно ударила Джахейру, сбив ее с ног, а сама разлетелась на триллион дрбезжащих осколков.

Абдель начал понемногу приходить в себя и уже через несколько секунд смог разобрать, что его держит за плечи Джахейра. Она выглядела очень недовольной и от нее ужасно пахло.

Тут память вернулась к нему и он вспомнил, что был усыплен Тесторилом – или не Тесторилом? – потом заключен в темницу Кэндлкипа и брошен в камеру вместе с Джахейрой. Он вспомнил что Тесторил обещал помочь, вспомнил, как он сам предложил Джахейре набраться терпения. Он вспомнил, как улегся на удивительно удобной кровати, и наблюдал, как Джахейра сделала то же самое в другой стороне камеры. Потом он вспомнил стражника, гасящего небольшую масляную лампу, вспомнил, как он спал и видел во сне, что он был богом сто футов высотой, разбивающимся рядом с женщиной, которую он любил.

«Что-то ты не слишком хорошо пахнешь», – слабо улыбнулся он.

«Вообще-то не я», – нетерпеливо ответила Джахейра.

Она отодвинулась в сторону и сквозь прутья решетки Абдель увидел гхолла Корака.

«Абдель», – голосом скандирующих людей из кошмара Абделя произнес он, – «Абдель, я сейчас помогу тебе».

Отвратительно воняющий гхолл держал в руке тяжелое железное кольцо, увешанное дюжиной или больше ключей. Вцепившись в кольцо рукой, он стал по очереди вставлять ключи в замочную скважину.

«Он следил за нами», – Джахейра сказала, отступая, что бы Абдель мог встать. Он стряхнул с себя солому и повел плечами, совершенно застывшими после проведенной ночи в холодной темнице.

«Ты убил стражу?» – прямо спросил Абдель у гхолла.

Корак улыбнулся и возобновил возню с ключами

«Я помогу тебе. Я хочу помочь тебе».

«Убирайся», – рявкнул Абдель, но гхолл не обратил на его слова ни малейшего внимания, продолжая ковыряться в замке.

«Знаешь, мне тоже не по душе эта идея, Абдель», – хмыкнула Джахейра, – «но, похоже, у нас нет иного выбора. За убийство здесь, как и во Вратах, положена смертная казнь, ведь так?»

Послышался громкий, звенящий лязг. Абдель обернулся и увидел, что Корак уже открыл дверь.

Гхолл улыбнулся, обнажив черные гнилые зубы

«Готово», – ухмыльнулся он.

«Если ты приблизишься хотя бы на один фут, Корак», – зарычал Абдель, – «я тебя голыми руками на куски порву».

«Абдель», – игнорируя гхолла, продолжила Джахейра, – «если они смогли добраться до Скара – используя доппельгангеров – если они смогли проникнуть в герцогский дворец во Вратах Балдура, то проникнуть сюда им точно не составит труда».

«Тесторил поможет нам», – возразил Абдель. «Я знал его всю мою жизнь. Он хороший человек и он не причинит вреда никому из нас».

«Если он уже не мертв», – серьезно возразила Джахейра.

Корак нетерпеливо топтался на пороге.

«Может уйдем отсюда?», – нерешительно обратился он к ним.

«Тот, кто вчера запер нас, был Тесторил», – уверил ее Абдель, – «Если это был доппельгангер, то почему он просто не убил нас?»

«Но был ли это Тесторил?» – спросила Джахейра. Так как единственным ответом Абделя был непонимающий взгляд, то она продолжала.

«Если бы это был доппельгангер, то он скорее всего вел бы себя как Тесторил. Он может прямо сейчас собирает ложные доказательства против нас, доказательства преступлений, совершенных доппельгангерами, которые приняли наш облик, доказательства, которые он использует, чтобы обвинить и казнить нас. Это все кому угодно будет все казаться совершенно правильным и совершенно необходимым. Мы будем обвинены во всем… а Железный Трон, Реилтар или Саревок или тот, кто за ними, победит».

Абдель совсем не хотел верить в то, что такое возможно, но он должен был по крайней мере учесть это. Он отвернулся и глубоко вдохнул воздуха, теперь уже загрязненного присутствием гниющего гхолла. Это заставило его закашляться и подняв глаза он увидел, как Корак протянул руку и взяв масляную лампу, отошел назад. Камера немедленно погрузилась во тьму и отсутствие света помогло Абделю привести в порядок мысли.