Страница 23 из 60
Руперто скорее рухнул, чем стал на колени, не выдержав тяжести этой железной руки, к ногам молодой девушки и робко пробормотал:
— Простите! Простите!
— Довольно! — внушающим ужас тоном сказал ему Ягуар. — Вставай и благодари Бога за то, что на этот раз он избавил тебя от моей мести. Отворите дверь, донья Кармела.
Молодая девушка повиновалась.
— На коней, — продолжал Ягуар, — и ждать меня у Рио-Секо, никуда не трогаясь оттуда до моего прибытия, под страхом смерти. Отправляйтесь!
Все трое вышли, опустив головы, в полнейшем безмолвии. Через минуту послышался удалявшийся топот копыт их коней по песчаной дороге.
Двое молодых людей остались наедине друг с другом. Ягуар сел у стола, где только что пьянствовали трое посетителей, опустил голову на руки и, казалось, погрузился в глубокое раздумье.
Кармела наблюдала за ним с застенчивостью, к которой примешивался страх, и не решалась с ним заговорить.
Наконец, спустя довольно долгое время, молодой человек поднял голову и осмотрелся, как бы очнувшись от глубокого сна.
— Вы остались здесь? — спросил он Кармелу.
— Да, — тихо ответила та.
— Спасибо, донья Кармела, вы добры. Одна вы меня любите, а все остальные ненавидят.
— Я не права?
Ягуар печально улыбнулся, но ответил ей вопросом на вопрос. Это обычный прием людей, не желающих, чтобы их мысли были известны.
— Теперь расскажите мне откровенно о том, что произошло у вас с этими негодяями.
С минуту девушка, по-видимому, колебалась, затем, однако, набралась решимости и рассказала о предупреждении, сделанном ею капитану драгунов.
— Вы поступили скверно, — сурово заметил ей Ягуар, — ваше неблагоразумие может повлечь за собой дурные последствия. Впрочем, я не стану вас бранить: вы женщина, поэтому не совсем опытны в делах. Так вы здесь одна?
— Совершенно одна.
— Какое безрассудство! Как это Транкиль мог оставить вас здесь?
— Дела удерживают его в настоящее время в Меските… Вскоре ему придется участвовать в большой охоте.
— Гм! Тогда, по крайней мере, Квониам мог бы остаться с вами.
— Ему было нельзя: Транкиль нуждался в его помощи.
— Да тут, должно быть, сам черт замешан, — с неудовольствием заметил Ягуар. — Нужно быть безумцем, чтобы оставить на несколько недель молодую девушку одну в венте, заброшенной посреди прерии.
— Я была не одна, со мной оставался Ланси.
— А! Куда же он девался?
— Незадолго до восхода солнца я послала его немножко поохотиться.
— Да, довольно рассудительно. А сами остались в одиночестве, чтобы подвергнуть себя грубостям и дурному обращению первого негодяя, которому вздумалось бы вас обидеть.
— Я не думала, что это повлечет за собой неприятности.
— Теперь, надеюсь, вы убедились в своем заблуждении?
— О, — с выражением ужаса отвечала она, — этого больше со мной не случится, клянусь вам!
— Согласен. Но, мне кажется, я слышу шаги Ланси.
Девушка выглянула наружу.
— Да, — сказала она, — это он.
Действительно, человек, о котором говорили, вошел в комнату.
На вид ему было лет сорок, лицо его выражало ум и отвагу. На плечах у него была туша великолепной самки оленя, которую он нес так же, как это принято у швейцарских охотников. В правой руке он держал ружье.
— О-о! — веселым тоном заметил Ягуар. — Вы, Ланси, кажется удачно поохотились. Достаточно ли оленей на равнине?
— Когда я в былое время охотился, их было очень много, — угрюмо отвечал тот. — А теперь, — добавил он, печально покачивая головой, — большое счастье, если бедному охотнику удастся застрелить одного или двух в течение целого дня.
Молодой человек улыбнулся.
— Они снова появятся, — сказал он.
— Нет, нет, — заметил Ланси. — Если оленей спугнуть, то они уже не возвращаются в покинутые ими места, как бы это для них ни было заманчиво.
— Тогда вам придется, мой милый, покориться этому обстоятельству и как-нибудь утешиться.
— Что же иначе делать? — проворчал тот, поворачиваясь спиной с выражением неудовольствия.
И вслед за этой вспышкой он взвалил добычу себе на плечи и отправился в другую комнату.
— Ланси сегодня не очень любезен, — заметил Ягуар, оставшись наедине с Кармелой.
— Он недоволен тем, что застал вас здесь.
Молодой человек нахмурил брови.
— Это почему? — спросил он.
Кармела покраснела и безмолвно опустила глаза, а Ягуар с минуту смотрел на нее испытующим взглядом.
— Я понимаю, — заметил он наконец, — присутствие мое в этой гостинице кому-то не нравится, быть может, даже ему.
— Почему оно может ему не нравиться? Он здесь, я думаю, не хозяин.
— Это верно. В таком случае, вашему отцу. Не правда ли?
Молодая девушка отвечала утвердительным кивком головы.
Ягуар сорвался с места и заходил большими шагами по комнате, опустив голову и заложив руки за спину. Прогулка эта продолжалась несколько минут, в течение которых Кармела следила за ним беспокойным взглядом. Затем Ягуар решительно остановился перед ней, поднял голову и, пристально посмотрев на девушку, спросил:
— Ну а вам, донья Кармела, мое присутствие здесь тоже не нравится?
Девушка хранила молчание.
— Отвечайте же, — повторил тот.
— Я не говорила этого, — нерешительно пробормотала Кармела.
— Да, вы не говорили этого, — отвечал Ягуар с горькой усмешкой. — Но вы это думаете и только не решаетесь прямо мне в этом сознаться.
Девушка быстро подняла голову.
— Вы несправедливы ко мне, — отвечала она, приходя в лихорадочное возбуждение, — несправедливы и злы. Почему мне должно не нравиться ваше присутствие? Вы не причинили мне никакого зла, наоборот, вы всегда проявляли готовность меня защитить. Не далее как сегодня вы не задумываясь избавили меня от негодяев, наносивших мне оскорбления.
— А-а! Вы это признаете?
— Как же мне этого не признавать, раз это правда? Неужели вы считаете меня неблагодарной?
— Нет, донья Кармела. Но вы женщина, — проговорил он с горечью.
— Я не понимаю и не хочу понимать того, что вы хотите этим сказать. Только я одна принимаю вашу сторону, когда вас порицает мой отец или Квониам, или кто-нибудь другой. Разве я виновата в том, что из-за вашего характера и той таинственной жизни, которой вы живете, вы не похожи на остальных людей? Разве в ответе я за то молчание, которое вы упорно храните, если заходит речь о чем-либо, касающемся вас лично? Вы знакомы с моим отцом, знаете, как он добр, честен и храбр. Много раз пытался он окольными путями вызвать вас на откровенность, но вы всегда от этого уклонялись. Поэтому вы обязаны своим положением себе одному и не должны упрекать за него того единственного человека, который до сих пор поддерживает вашу репутацию, выступая против всеобщего неблагоприятного мнения о вас.
— Это правда, — горько отвечал Ягуар, — я безумец, я сознаюсь в своей несправедливости по отношению к вам, донья Кармела, так как вы говорите правду. В целом свете только вы одна были неизменно добры и сострадательны к отверженному, к человеку, возбуждающему ненависть.
— Эта ненависть столь же бессмысленна, сколь несправедлива.
— И вы ее вовсе не разделяете, не правда ли? — оживленно воскликнул он.
— Да, я ее не разделяю. Мне только неприятно ваше упорство, так как, несмотря на все то, что о вас рассказывают, я считаю вас хорошим человеком.
— Благодарю вас, донья Кармела. Я желал бы, чтобы мне представился случай доказать вам, что вы правы, и уличить во лжи тех, кто подло поносит меня из-за угла, а при встрече со мной дрожит от страха. К сожалению, теперь это невозможно, но я уверен, что настанет день, когда мне можно будет раскрыть свое действительное происхождение, снять свою маску и тогда…
— Что тогда? — спросила Кармела, видя, что он не продолжает.
С минуту он колебался.
— Тогда, — сказал он сдавленным голосом, — я задам вам один вопрос и сделаю вам одно предложение.
Молодая девушка слегка покраснела, но тотчас же взяла себя в руки и тихо сказала: