Страница 16 из 60
— Parbleu! 11 — отвечал снаружи насмешливый голос. — Странно у вас понимается гостеприимство. Ладно, я подожду. Вы можете убрать дуло вашего ружья, я вовсе не намерен нападать на вас в одиночку.
В это время капитан подошел к окопу.
— Что там такое, Боб? — спросил он караульного.
— Право, я и сам не вполне понимаю, капитан, — отвечал тот. — У самого рва стоит человек, который желает во что бы то ни стало войти.
— Кто вы такой, и что вам нужно? — закричал капитан.
— А сами вы кто? — спросил неизвестный.
— Я — капитан Джеймс Уатт, и я вам заявляю, что в столь позднее время вход неизвестным бродягам в колонию запрещен. Приходите сюда с восходом солнца, тогда я, может быть, и позволю вам войти в мое имение.
— Остерегайтесь поступить таким образом, — отвечал неизвестный. — Ваша настойчивость заставит меня потерять напрасно время на берегу этого рва и может обойтись вам дорого.
— Сами остерегайтесь, — нетерпеливо отвечал капитан, — я не расположен выслушивать угрозы.
— Я не угрожаю вам, я только предупреждаю. Вы уже совершили сегодня один промах, и не стоит делать еще более серьезную ошибку сегодня вечером, настойчиво отказываясь меня принять.
Такой ответ поразил капитана и заставил его призадуматься.
— Но, — сказал он минуту спустя, — если я соглашусь вас впустить, то кто мне поручится, что вы меня не предадите. Ночь темна, и вы можете с собой провести огромную толпу, так что я и не замечу.
— Со мной один только товарищ, за которого я отвечаю, как за себя.
— Гм! — сказал капитан еще в большей нерешительности. — А кто мне за вас поручится?
— Я сам.
— Кто же вы такой? Вы говорите на нашем языке так хорошо, что можно принять вас за одного из своих соотечественников.
— Пожалуй, с натяжкой можете. Я — канадец, а зовут меня Транкилем.
— Транкиль! — воскликнул капитан. — Значит, вы знаменитый лесной охотник, прозванный «Тигреро».
— Не знаю, насколько я знаменит. Все, что я с уверенностью могу сказать, это то, что я тот самый человек, о котором вы говорите.
— Если вы на самом деле Транкиль, то я вас впущу. Но что за человек ваш товарищ?
— Черный Олень, верховный вождь племени Змеи.
— О-о! — пробормотал капитан. — Что же ему здесь нужно?
— Это вы узнаете, если пожелаете нас впустить.
— Хорошо, можете войти! — крикнул капитан. — Но знайте, что при первом признаке предательства вас и вашего товарища убьют без сожаления.
— Вы сделаете это с полным правом, если я нарушу данное вам слово.
Капитан, отдав охотникам приказ быть готовыми к любой случайности, приказал опустить подъемный мост.
Транкиль и Черный Олень вошли.
Оба были безоружны, насколько можно было заключить по их внешнему виду.
Видя столь явное выражение доверия, капитан устыдился своих подозрений, и когда подъемный мост убрали, он отпустил конвой, оставив для своей охраны одного лишь Ботрейла.
— Следуйте за мной, — сказал он обоим пришельцам.
Те молча поклонились и пошли с ним рядом.
Они дошли до башни, не сказав ни слова.
Капитан ввел их в комнату, где находилась в одиночестве миссис Уатт, погруженная в сильнейшую тревогу.
Капитан подал ей знак, чтобы она удалилась. Она бросила на него умоляющий взор, который был ему понятен, и так как он более не настаивал, она молча осталась сидеть на своем месте.
У Транкиля на лице было то же спокойное и открытое выражение, с которым мы уже знакомы, и в обращении его не было заметно ничего такого, что бы обличало в нем враждебные намерения по отношению к колонистам.
Черный Олень, напротив, был мрачен и суров.
Капитан предложил гостям занять места у камина.
— Садитесь, господа, — сказал он им, — вы должны согреться. В качестве друзей или врагов приходите вы ко мне?
— Задать этот вопрос легче, чем на него ответить, — добродушно сказал охотник. — Пока намерения наши мирны. От вас, капитан, зависит, в каком настроении мы вас покинем.
— Во всяком случае, вы не откажетесь закурить?
— Теперь, по крайней мере, прошу нас извинить, — отвечал Транкиль, который, по-видимому, взял на себя обязанность говорить и от своего имени, и от имени своего товарища. — Мне кажется, лучше сейчас же решить дело, которое нас сюда привело.
— Гм! — произнес капитан, озадаченный в душе этим отказом, не предвещавшим ему ничего хорошего. — Говорите, в таком случае, я вас слушаю. С моей стороны препятствий к мирному решению дела не будет.
— Я желаю этого от всего сердца, капитан, тем более что я нахожусь здесь с единственной целью устранить последствия, которые могут быть вызваны недоразумением или минутной запальчивостью.
Капитан поклонился в знак признательности, и канадец начал свою речь.
— Вы, senor caballero, старый солдат, — сказал он, — поэтому лучше всего быть с вами кратким. Вот в двух словах цель нашего прихода: пауни обвиняют вас в том, что вы вероломно захватили их селение и перебили значительную часть их родных и друзей. Так ли это?
— Я действительно захватил селение. Но на это я имел право, так как краснокожие отказались отдать мне его добровольно. Я отрицаю, что это было сделано вероломно. Напротив, пауни предательски поступили со мной.
— О-о-а! — вскричал Черный Олень, быстро поднимаясь с места. — У бледнолицего во рту лживый язык.
— Успокойтесь! — воскликнул Транкиль, заставляя его снова сесть. — Дайте мне самому распутать этот клубок. Простите, капитан, что я настаиваю, но вопрос серьезен и истина должна быть выяснена. Ведь вожди племени дружественно встретили вас при вашем прибытии?
— Действительно, первоначальные наши отношения были дружескими.
— Отчего же они перешли во враждебные?
— Я уже сказал: потому что они, вопреки данному ими клятвенному слову, отказались уступить мне это место.
— Как! Уступить вам это место?
— Разумеется, ведь они продали мне эту землю.
— О-о! Капитан, это требует объяснения.
— За ним дело не станет, я вам докажу свою правоту, продемонстрировав купчую крепость.
Охотник и вождь обменялись удивленными взглядами.
— Я тут ничего не понимаю, — сказал Транкиль.
— Подождите минутку, — сказал капитан. — Я сейчас найду ее и покажу вам.
Затем он вышел.
— О, сударь, — произнесла молодая женщина, с мольбою складывая руки, — постарайтесь помешать столкновению.
— Увы, сударыня, после такого оборота дела это будет очень трудно, — печально ответил охотник.
— Вот смотрите, — сказал капитан, входя и показывая гостям купчую крепость.
Обоим было достаточно одного взгляда, чтобы различить плутовство.
— Документ этот подложный, — сказал Транкиль.
— Подложный? Это невероятно! — в изумлении вскричал капитан. — В таком случае я был гнуснейшим образом обманут.
— К несчастью, так и случилось.
— Как же быть? — машинально пробормотал капитан.
Черный Олень встал с места.
— Пусть услышат бледнолицые, — сказал он, — слова вождя, которые он сейчас скажет.
Канадец хотел вмешаться, но знак вождя заставил его замолчать.
— Моего отца обманули. Он — честный воин, и голова его убелена сединой. Ваконда наградил его мудростью. Пауни также справедливы, они хотят жить в мире с моим отцом, так как он не виноват в том, в чем его упрекают. Ответственность падает на другого.
Начало речи произвело благоприятное впечатление на слушателей, в особенности на молодую мать, которая чувствовала, как исчезает ее беспокойство и на его место в сердце проникает радость.
— Пауни, — продолжал вождь, — возвратят моему отцу все взятые у него товары. Он, со своей стороны, даст обещание покинуть места охоты пауни и удалиться со всеми пришедшими с ним бледнолицыми. Пауни откажутся мстить убийцам своих братьев, и вражда между краснокожими и бледнолицыми прекратится. Я сказал.
После этих слов воцарилось молчание.
Присутствующие были поражены. Условия эти принять было немыслимо, война была неизбежна.
11
Черт возьми! (франц.)