Страница 4 из 67
— Следы солдат, — ответил Бержэ.
— Английских солдат?
— Да.
— А ты не ошибаешься?
— Такой старый лесной бродяга, как я, не может не узнать следов, которые оставляют после себя красные мундиры.
— Значит, ты думаешь, что тут в лесу, где-то недалеко от нас, бродят англичане?
— Я уверен в этом.
— Тем лучше, нам, значит, остается меньше идти.
— А по-моему, для нас было бы гораздо лучше не встречаться с ними.
— Вот это да!
— И вернуться назад.
— Ты с ума сошел? — спросил граф де Жюмонвиль, с невыразимым изумлением смотря на канадца.
— Все эти таинственные переходы, марши и контрмарши мне очень подозрительны, смею вас уверить.
— Но ты забываешь, что я иду парламентером к полковнику Фрею?
— Я это знаю.
— И к подполковнику Вашингтону.
— Да.
— Поэтому мне вовсе нечего бояться, что вблизи находится отряд англичан.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала… Офицер с видимым раздражением перебил его.
— Парламентер — неприкосновенен! Он во время исполнения своих обязанностей находится под покровительством законов, как военных, так и международного права.
Охотник сделал рукою жест, выражающий сомнение.
— Здесь война ведется при совершенно иных условиях, чем в старой Европе, — сказал он затем.
— Я не допускаю даже и мысли…
— Ни на чем не основанное нападение в мирное время должно дать вам понятие о том, с каким уважением англичане относятся ко всем этим законам и правам.
— Бержэ! Бержэ! Ты точно зловещая птица, — возразил капитан, невольно улыбаясь. — Твоя ненависть к англичанам делает тебя несправедливым.
— Несправедливым?
— Уважай своих врагов, если хочешь, чтобы и враги уважали тебя.
— Хорошо. Я буду молчать… — пробормотал канадский охотник с недовольным выражением лица.
— Но ты все-таки стоишь на своем и считаешь необходимым принять известные меры предосторожности?
— Совершенно верно.
— Ну, пусть будет по-твоему… Делай, что хочешь.
— Мне только этого и нужно, — весело вскричал Бержэ, вставая.
— Надеюсь, что ты скоро сознаешься в своей ошибке.
— Дай-то, Господи! Я буду очень рад, господин граф, если окажется, что мои подозрения были неосновательны и я видел следы не англичан… Ну, а пока что, я сейчас же воспользуюсь вашим разрешением.
— Иди, иди себе, куда хочешь. Не забудь только показаться мне, когда вернешься.
— Непременно, господин граф.
Простившись с молодым офицером, Бержэ скорыми шагами направился к индейцу, сидевшему в стороне перед костром, который он разложил лично для себя.
Индеец был уже пожилой человек, высокого роста и хорошо сложенный, с красивыми правильными чертами лица, достойными резца Микель Анджело. Его черные большие глаза сверкали хитростью и умом. Кроткое и задумчивое выражение лица и свойственная почти всем индейцам манера держать себя придавали ему какой-то особенный, благородный характер и заставляли относиться к нему с уважением. Костюм его состоял из панталон, сшитых по индейской моде, с поясом, украшенным вбитыми в него маленькими гвоздиками с медными головками, коленкоровой рубашки и мокасин из лосиной кожи, украшенных иглами дикобраза и разноцветными бусами. Довольно длинные волосы были искусно заплетены и приподняты в виде шиньона на затылке. Шкура белого бизона, стянутая на плечах ремнем, закрывала его всего и при ходьбе величественно и грациозно волочилась по земле.
В этом индейце, лениво курившем свою трубку, человек, знакомый с нравами и обычаями дикарей, с первого раза определил бы вождя по орлиному перу, воткнутому сбоку в волосы.
Несмотря на то, что вождь отлично слышал торопливые шаги канадца и, кроме того, видел его своими острыми глазами, он даже не шевельнулся и неподвижно продолжал сидеть в той же позе, погруженный в свои мысли.
Бержэ подошел к нему. Индеец даже не повернул головы. Канадский охотник тихо положил ему руку на плечо, не произнося ни слова. Он ждал, пока индеец сам заговорит с ним.
— Мой брат — желанный гость у своего друга, — проговорил, наконец, индеец грудным голосом, — что ему нужно от его друга? Пусть он говорит. Уши вождя открыты.
— Белый охотник хотел видеть своего друга перед отправлением в путешествие и пожелать ему хорошенько отдохнуть, — отвечал канадец.
Куда идет Бесследный? — продолжал краснокожий, называя Бержэ прозвищем, под которым он был известен и знаменит в девственных лесах. — Разве бледнолицый начальник дал ему такое поручение, которое не могут исполнить два человека?
— Вождь не ошибся, мне дано поручение.
— Бесследный обещал исполнить это поручение непременно один?
— Нет.
Индеец даже не моргнул глазом. Охотник, между тем, продолжал, улыбаясь:
— Я думал, что вождь, утомленный длинным переходом по лесам, захочет посидеть лучше у огня, чем идти со мною в такую темную ночь, когда на небе не видно ни одной звездочки.
Краснокожий быстро поднял голову.
— Бесследный очень весел, — сказал он. — Бесследный шутит. Или, может быть, он забыл, что Куга-Гандэ, «Тонкий Слух» — вождь, и что он не знает, что такое усталость.
Гуроны — мужчины, а не старые болтливые женщины. Куда идет брат мой?
— Осмотреть, все ли спокойно кругом лагеря.
— Хорошо.
— Пойдете вы со мной?
— Пусть брат мой идет; вождь последует за ним.
— Я был уверен в этом.
С этими словами канадский охотник протянул руку индейскому вождю, который молча пожал ее. Краснокожий встал, завернулся плотнее в бизонью шкуру, взял ружье и приготовился следовать за своим другом. Затем эти два человека, окинув взглядом лагерь, где все, за исключением часовых, были погружены в сон, покинули поляну и углубились в лес. Вскоре они скрылись в чаще леса, среди которого на поляне расположился бивуаком французский отряд.