Звездный дракон

– О Господи! Боже мой!

– Полковник, сэр, пожалуйста, ответьте. Какая-то тварь…

– Какого черта?

– Ты только глянь!

– Заткнись, Гофф! Полковник! Полковник?

Ян не хотел отзываться. Ему мешали эти визгливые человеческие голоса, хотелось сохранить образовавшееся затишье. Он стоял не двигаясь, и мало-помалу к нему возвращалось чувство долга. Он тяжело вздохнул.

– Кормак на связи.

– Сэр, только что в лесу рухнул ATM, а потом тварь… свет… не поймешь… В общем, она спикировала туда же, куда АГМ.

– Что происходит в данный момент?

– Деревья… горят… Нет, оно возвращается.

Кормак всмотрелся вдаль и увидел, как Творец поднимается в небо, держа в лапах драконидов. На фоне его фантастически светящегося тела они казались черными, почти обугленными. А потом вдруг Творец превратился в искрящуюся торпеду, силуэт его тела замерцал, крылья-паруса поймали восходящий поток воздуха, и очень скоро осталась видна только искорка на восточном горизонте.

Стоило только взглянуть на запыленный корпус шаттла, и сразу стало ясно, что антигравитационного двигателя у него нет. Посередине располагался приплюснутый цилиндр, заканчивающийся цельным чейнглассовым колпаком кокпита. По обе стороны от кокпита крепились ионные двигатели. Вторая пара таких двигателей выступала вперед под стабилизатором на манер здоровенного руля. Каждый из четырех двигателей представлял собой обрубленный зарешеченный шар. Эти шары могли независимо поворачиваться, и при этом обеспечивали движение вперед и назад, но не «лицом» друг к другу. Шаттл вполне мог быть заправлен топливом; вероятно, в рабочем состоянии находился его маленький «токомак» – Джарвеллис этого не знала.

Судно стояло на палубе небольшого отсека, двери перед ним были открыты, за ними была видна дута наружной обшивки станции. Десять метров в полном вакууме. Для космоадаптов это, наверное, особых сложностей не представляло. Возможно, и у нее могло получиться. Но сколько времени открывается люк с этой стороны? А люк шаттла? Есть ли внутри воздух, пригодный для дыхания?

Джарвеллис отодвинулась от дверей и огляделась по сторонам. Обшарпанного вида коридор огибал отсек по дуге, позади располагалось несколько дверей. Она попытала счастья с одной дверью и на этот раз нажала на верную клавишу. Дверь с негромким скрежетом отползла в сторону, за ней оказалась каюта в форме клина, совершенно пустая. В пятой по счету комнате Джарвеллис обнаружила шкафы и вскоре осматривала скафандр, по сравнению с которым тот, который она хранила на борту «Лирика», выглядел подлинным произведением искусства. Его венчал шаровидный шлем из поцарапанного плексигласа – следовательно, шлем был хрупкий, бьющийся. Сам скафандр был изготовлен из нескольких слоев ткани – и это была именно ткань, ни брони, ни самогерметизирующейся подкладки! Воздух внутрь скафандра подавался из крепящегося снаружи баллона через хлипкую на вид трубку, вставленную в кольцо на шейной муфте. Женщина смахнула пыль со старинного цифрового табло и увидела, что воздух в баллоне есть, хотя что именно обозначали показатели – давление внутри скафандра или то, на сколько времени хватит запаса воздуха, понять было трудно.

Она с трудом влезла в скафандр, зажала шлем под мышкой и направилась к шлюзовой камере. Внутренняя крышка – здоровенная конструкция, подвешенная на петлях, – открылась на удивление бесшумно. А когда Джарвеллис вошла внутрь, то услышала голос Талла из динамика.

– Это вы в шлюзовой камере, капитан Джарвеллис?

Зачем отвечать? Она надела шлем и прикрутила его. Возможно, герметичность была нарушена. Возможно, наоборот – скафандр мог обеспечить герметику столько времени, сколько нужно. Джарвеллис открыла клапан баллона с воздухом и услышала свист воздуха. Он вполне годился для дыхания, от него лишь немного попахивало затхлостью.

– Капитан, пожалуйста, выходите из этой камеры. Мало что из оборудования, которое там находится, пребывает в рабочем состоянии. Вы можете погибнуть… О, я вижу… Я бы не советовал вам пытаться воспользоваться этим шаттлом. У него нет антигравитационного двигателя, понимаете? А эти ионные дви… вы… с. ш…

Наружный люк оказался диафрагмальным. Он открылся бесшумно, но потому, что теперь в отсеке не осталось воздуха, в котором бы мог распространяться звук. Отлично. Теперь не будет слышен голос космоадапта.

Джарвеллис вышла из шлюзовой камеры и поспешила к шаттлу. В боку кабины челнока она увидела обычную дверцу с двумя ручками, потянула ее на себя, и дверь открылась. Эта дверь не была оборудована шлюзом, но кабина «челнока» наполнялась воздухом только при том условии, что дверь была герметично закрыта. В те времена, когда конструировалась эта станция, вес комплектующих играл определяющую роль. Полная шлюзовая камера была бы чересчур тяжелой.

Забравшись в кабину, Джарвеллис закрыла за собой дверь. Из складок на локте примитивного скафандра заструился белый пар. Он выбивался и из шейной муфты, а на плексигласе шлема образовывались морозные узоры.

Салон шаттла представлял собой параллелепипед с пружинными фиксаторами в полу, к которым могли крепиться либо кресла, либо скобы-держатели для грузов. Впереди располагалась еще одна дверь, подвешенная на петлях. Джарвеллис поспешила к ней и попробовала повернуть ручки. Ничего не вышло. Женщина налегла на ручки всем весом, и они задвигались, после чего ступни Джарвеллис оторвались от пола. Она притянула себя к полу, уцепилась ногой за одну из пружин и предприняла еще одну попытку. Дверь обволокло паром, он довольно быстро рассеялся.

Джарвеллис распахнула дверь и вплыла внутрь кокпита. Закрывая за собой дверь, она начала задыхаться: воздух здесь был очень сильно разреженным. Кнопка. «Цикл». Джарвеллис нажала на нее и подтянулась к запыленному сиденью напротив пульта управления. Поискала глазами табло и нашла его над дверью. Табло оказалось зарешеченным – как же по нему определить состояние атмосферы?

Как только из муфты перестал сочиться пар, она с треском отвинтила и сняла шлем. Теперь разницы не было: внутри скафандра осталось слишком мало воздуха.

– Капитан Джарвеллис… Джарвеллис… Надеюсь, вы слышите меня. Вы меня слышите?

– Да, я слышу вас, Талл.

– Хорошо, – проговорил космоадапт. – А теперь, чтобы вы не убили нас, пытаясь запустить ионные двигатели внутри станции, я расскажу вам, как пользоваться магнитным импеллером. Он поможет вам вывести шаттл из этого отсека и отвести в сторону от станции. Потом вы можете делать, что вам заблагорассудится.

Джарвеллис рухнула в кресло пилота. Обивка и поролон под ее весом захрустели, кокпит наполнился пылью. Она обвела взглядом древний пульт управления и пару секунд всерьез думала о том, а не лучше ли сдаться и пережить стирание сознания.

– Давайте, инструктируйте, – буркнула она.

Эйден и Сенто сидели на поросшем лишайниками и усыпанном битым стеклом пластобетоне. Головы и плечи опущены, словно бы в изнеможении. Кормак обратил внимание на то, что механизмы имитации у них тоже отказали: не двигались «мышцы» грудной клетки в такт с дыханием, не моргали глаза – словно две марионетки с обрезанными веревочками. Рядом с ними валялось оружие, на которое оба андроида не обращали никакого внимания.

– Эйден? Сенто?

Показалось? Или все же оно на самом деле было – едва заметное движение? Ян не мог поверить в то, что големы окончательно и бесповоротно вышли из строя – словно под воздействием протонного оружия.

– Эйден?

Эйден медленно поднял голову и уставился на Кормака так, словно впервые его увидел. Медленно моргнул. Казалось, он хочет о чем-то спросить. Потом Эйден расправил плечи, у него включилась имитация дыхания, он неторопливо поднялся.

– Вполне хватило, чтобы отключить наши системы, – проговорил он и посмотрел на своего приятеля – тот к образу и подобию человека возвращался медленнее. Первым делом он ухмыльнулся – ухмылка получилась карикатурная, затем у него тоже заработала система имитации дыхания. Он поднялся на ноги. Кормак отвернулся от андроидов и направился к Торну.