Скиннер

– Все другие птицы постоянно галдели…

Прадорский корабль, находившийся в точно предсказанном месте, не открыл огонь, не включил защитные экраны. В последнюю секунду перед тем, как передать себя, Снайпер пропел:

– Проваливай из города, Обманщик!

После взрыва лавина плазмы прокатилась по центральному коридору. Лежавших там мертвых «болванов» взрыв превратил в коптящие факелы. Огонь, накатившись на ослабленную дверь, сложил ее, как бумажную. Пульты управления и «болванов» размазало взрывной волной по стене корпуса, а обратная волна по очереди вывела из строя все генераторы. Отключились главные антигравитационные двигатели, включились резервные, но были мгновенно выведены из строя бросками мощности. Потом вышли из строя ускорители, и корабль Эбулана начал падать, как кирпич. Подключенный непосредственно к системе управления Эбулан захрипел от боли, когда от мощнейшего обратного сигнала выгорели два расположенных на его панцире модуля управления. Он отлетел к стене, и в следующее мгновение отключился его личный антигравитационный двигатель. Прадор едва успел включить нижние защитные экраны, чтобы смягчить удар. Но излучатели экранов сгорели, прежде чем корабль коснулся волн. Подняв тучу брызг, эсминец рухнул в море и через несколько секунд почти плавно закачался на волнах. А потом в корабль хлынула вода, и он стал тонуть. «Я жив, – думал Эбулан. – Такое я смогу пережить». Именно в этот момент не выдержала дверь, и в помещение, размахивая резаком, влетел пилот, которому не терпелось выполнить последние инструкции, переданные ему Блюстителем.

Эбулан продолжал хрипеть и кричать, пока вода, поступавшая через сделанную Снайпером пробоину, не затопила корабль. Но даже это не остановило древнего «болвана». Пилот продолжал кромсать своего хозяина, пока в мутной воде не разрядился аккумулятор резака.

Когда началась передача разума Снайпера, Блюститель едва не переволновался от предвкушения предстоящего переподчинения. Многое предстояло загрузить из древнего боевого зонда: воспоминания и гигантский опыт; запись событий, которые Снайпер видел собственными глазами; древние битвы и происшествия, случившиеся на планетах, сейчас погребенных под многометровыми слоями радиоактивного пепла. Потом Блюстителю предстояло выполнить приятную и давно назревшую работу по перепрограммированию этой невыносимой по характеру личности в нечто более терпимое – он даже включил необходимые программы. Однако его возбуждение превратилось в уныние, когда прошло уже несколько минут, а разум зонда продолжал прибывать… и прибывать…

20

Гигантская пиявка всплыла и перевернулась, молли-карп прогрыз в ней дыру и вырвался, наконец, на свободу. Он мгновенно нырнул и, быстро перебирая щупальцами, устремился к своему атоллу. Огромная рана, которую получила пиявка, не была бы смертельной, если бы желчный пузырь не продолжал закачивать в рану все больше желчи, содержание спрайна в которой уже повысилось до опасных пределов. Итак, пиявка умерла от собственного яда и медленно опустилась на дно. Некоторое время никто не пытался ее сожрать – всех морских хищников отпугивал медленно растворявшийся в морской воде спрайн. Первыми, когда концентрация спрайна перестала быть опасной, приблизились бокси. Налетая огромными стаями, они хватали то, что могли и пока могли. Затем с ближайшего островка пришла небольшая стайка моллюсков-лягушек, которым не терпелось полакомиться мясом пиявки и, конечно, бокси. Потом к ним присоединились моллюски-молоты, которые принялись энергично разбивать панцири сородичей, подняв страшный шум, который не мог не привлечь внимания турбулов и, наконец, глистеров… К сожалению, все это происходило на самом краю океанской впадины. Глаза размером с мелкую тарелку наблюдали за падавшим сверху мусором, а крошечные мозги пытались понять, что происходит среди морских обитателей наверху, а потом решили подняться и посмотреть. По мере того как органическое облако растекалось по дну, сифоны, ноздри, усики и другие трудно поддающиеся описанию органы вздрагивали и раскачивались, а кошмарные пасти широко открывались в предвкушении пира.

Джанер сел и стряхнул угли и пепел с волос. Черно-красный дождь сыпался на них, начинавшиеся ниже по склону заросли изрыгали клубы черного дыма. Он посмотрел на протиравшего глаза капитана.

– Что это было?

Грохот взрывов донесся со стороны моря, и они уставились, открыв рты, на огромный, похожий на летающий город, корабль, окруженный энергетическими полями, быстро движущимися предметами и вспышками взрывов. Вдруг раздался взрыв, вырвавший из днища корабля конус пламени. Эсминец накренился и, оставляя за собой огненный след, рухнул в море, зашипев, как раскаленный уголь.

– Прадор, – часто моргая, чтобы восстановить зрение, пробормотал Амбел. – Не знаю, чем именно сбил его Блюститель, но удар был крайне эффективным. Можешь мне поверить, в этом я разбираюсь.

Джанер судорожно вздохнул, затем поднял руку и разжал пальцы. На кусочке ткани лежал красный кристалл, который чудом удалось не выронить. Он поискал взглядом шестигранный футляр, поднял его с земли и подошел к Амбелу. Положив футляр на камень, Джанер коснулся сенсорной кнопки на боковой стенке, и мгновенно открылась крошечная крышка на верхней поверхности футляра.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросил он.

– Кажется, понимаю. – Капитан пожал плечами. – Возможно, даже лучше, чем ты. Неужели ты мог подумать, что Блюститель ничего не знает об этом?

– Тогда почему он допустил присутствие Улья?

– Равновесие, – ответил капитан. – Блюститель имеет представление о ситуации в целом и понимает, что необходимо обеспечить равновесие. Нельзя допустить, чтобы по галактике беспрепятственно перемещались такие неуязвимые люди, как хуперы, у которых нет хотя бы одной ахиллесовой пяты. – Он поморщился от прозвучавших двусмысленно слов. – В конце концов, они либо начнут уничтожать, либо будут уничтожены. Их власть следует обуздать.

– Эрлин говорила, что, по слухам, Правительство вас боится и намеренно сдерживает развитие этой планеты. Правда, она не верит в это.

– Ей нравится верить в доброту.

– А тебе?

– Я предпочитаю верить в истину.

– И ты обрел истину на борту своего судна, да? – поморщившись, спросил Джанер.

Он наклонил руку так, чтобы кристалл спрайна скользнул по ткани между пальцев в отверстие футляра. Находившийся в футляре шершень мгновенно схватил кристалл. «Десять миллионов шиллингов! Какого дьявола я колебался ?»

– Со временем осознаешь, что ясность мысли приходит с годами, а еще ты начинаешь понимать, что нет вещей, о которых ты не задумывался достаточно глубоко. Истина и ясность мысли едины, – сказал совершенно спокойным тоном Амбел.

– Думаю, в твоих словах есть здравый смысл. Отверстие на футляре быстро закрылось. Джанер долго смотрел на футляр, потом перевел взгляд на Амбела.

– Интересно, какая истина ждет тебя. Капитан ничего не сказал.

Джанер долго смотрел, потом кивнул в ответ, прослушав мысленный монолог.

– Разум сообщил, что все подготовлено. Потребуется не больше минуты.

Скиннер мог ненавидеть, как человек, и испытывать чувство голода подобно пиявке. Кроме того, он осознавал, что такое страх, хотя здесь, в темноте, чувствовал себя в безопасности.

Его память вызывала странные ощущения. Изображения и понятия иногда возникали в его твердом, пронизанном волокнами мозгу, но он не понимал почему. Самым главным в жизни для него была еда и обеспечение роста, впрочем, он узнал некоторых существ, которые пришли сюда. «Джей, любимый».

Эти два слова хранились где-то глубоко внутри и вызывали у него чувство, чем-то похожее на голод. Существо, атаковавшее его в последнюю минуту, вызывало странный страх и отвращение, каким-то образом связанные с другой темнотой и долгим периодом голодания. Существо кормило его, а задолго до этого было причиной мучений. Он хотел уничтожить это существо, как и любое другое. Он хотел съесть это существо, но сначала расчленить, а потом медленно съесть, наслаждаясь каждым куском. Но сейчас он не был достаточно силен для этого. Другая часть умерла, ее убило это существо. Необходимо было сбежать, спрятаться, набраться сил, питаясь другими существами, а потом вернуться, чтобы… питаться снова.