Властелин мургов

- Это еще что означает? - насупился король.

- Я еду с тобой.

- Ну уж нет!

- Мы понапрасну теряем время.

- Послушай, девочка, там будет настоящая битва. Подумай сама.

- Но в моих жилах тоже течет кровь мургов, - упрямо заявила девушка. - Я принцесса из династии Ктэн. И я не страшусь битв!

Она взяла под уздцы свою лошадь и сняла с седла длинный черный кожаный футляр. Щелкнул замок, и футляр открылся. Внутри обнаружился меч с рукоятью, изукрашенной рубинами. Девушка торжественно подняла его над головой.

- Это меч последнего короля из династии Ктэн, - благоговейно объявила она. - При помощи этого оружия он одержал победу в битве при Во-Мимбре. Не опозорь же его! - С этими словами девушка протянула его Ургиту.

Он широко раскрытыми глазами глядел то на девушку, то на меч.

- Я берегла его в подарок для тебя ко дню твоей свадьбы, - продолжала Прала, - но он нужен тебе сейчас. Прими этот меч, король мургов, и поспеши - нам необходимо выиграть эту битву!

Ургит взял меч и высоко поднял его над головой. Рубины в свете солнца загорелись, словно крупные капли свежей крови. Вдруг король обернулся.

- Скрести со мною клинки, Бельгарион. Это принесет мне удачу.

Гарион кивнул и вытащил из ножен свой огромный меч. По лезвию пробежало голубое пламя, и, когда оно коснулось королевского меча, маленький человечек вздрогнул, словно рукоять его оружия внезапно раскалилась докрасна. Потом он изумленно уставился на рукоять. На месте рубинов сияли теперь чистейшей воды сапфиры - синие и яркие.

- Это ты сделал? - ахнул Ургит.

- Нет, - ответил Гарион. - Это Шар. Похоже, ты ему чем-то нравишься. Удачи, ваше величество!

- Благодарю и вас, ваше величество, - церемонно ответил Ургит. - Удачи и вам - всем вам.

Он направился было к лошади, но на полпути остановился, возвратился и молча стиснул в объятиях Шелка.

- Ну что ж, девочка, - сказал он, обращаясь к Прале, - пора.

- До свидания, Сенедра, - простилась Прала, садясь в седло. - Спасибо тебе, спасибо за все.

И двое всадников поскакали на север. Шелк вздохнул и грустно произнес:

- Мне кажется, судьба отнимает его у меня навеки.

- В лице маллорейцев? - спросил Дарник. - Ты думаешь, они его...

- Нет, эта девчонка! Вы же видели, с каким выражением на лице она уезжала. Нет, эта поганка непременно женит его на себе!

- По-моему, это очень мило, - хихикнула Сенедра.

- Мило? Отвратительно! - Драсниец огляделся. - Если мы собираемся обогнуть озеро с юга, то нам надо поторапливаться.

Всадники галопом поскакали по южному берегу озера в потоках яркого утреннего света и вскоре уже были в нескольких лигах от того места, где Ургит и Прала столь внезапно покинули их. И тут Шелк, вновь скакавший впереди, возвратился к друзьям и безмолвно поманил их, жестами призывая к осторожности.

- Что стряслось? - спросил Бельгарат.

- Впереди еще что-то горит, - доложил маленький человечек. - Я не осмелился подъехать близко, но похоже, это какой-то хутор.

- Надо посмотреть, - сказал Дарник, обращаясь к Тофу, и они вдвоем поскакали по направлению к тому месту, откуда поднимались клубы дыма.

- До чего хочется знать, как дела у Ургита! - вздохнул Шелк, - Ты и впрямь к нему привязался? - спросила Бархотка.

- К Ургиту? Да, на самом деле. Ведь мы так во многом с ним схожи. - И, косо взглянув на девушку, прибавил: - Полагаю, ты подробно опишешь все это в своем отчете Дротику?

- Естественно.

- Знаешь, мне бы этого очень не хотелось.

- Но почему, с какой стати?

- Я... я не вполне отчетливо это понимаю. Но скорее всего просто не хочу дать драснийской разведке повод использовать мои личные отношения с королем Хтол-Мургоса в своих целях. Я бы предпочел, чтобы это оставалось моей тайной.

Солнце уже закатилось, а воды озера стали таинственно серебристыми, когда возвратились помрачневшие Дарник и Тоф.

- Это был мургский хутор, - сказал Дарник. - Там побывали маллорейцы. Вряд ли регулярные части - скорее всего просто какие-то дезертиры. Они ограбили и подожгли хутор, а регулярные войска так обычно не поступают: офицеры не позволяют солдатам бесчинствовать. Дом сгорел дотла, но амбар почти не тронут огнем.

- А сможет он послужить нам местом для ночлега? - поинтересовался Гарион.

Дарник, поколебавшись, не вполне решительно ответил:

- Почти вся крыша в сохранности.

- Что-то не так? - почуял неладное Бельгарат.

Дарник поманил Гариона и Бельгарата, и они втроем отошли в сторону - так, чтобы остальные не слышали их разговора.

- Что случилось, Дарник? - спросил Бельгарат.

- В амбаре вполне можно заночевать, - тихо сказал кузнец, - но другое худо: эти маллорейские изверги истребили всех хуторян. И не просто истребили, а посадили на кол. Негоже дамам такое видеть. Слишком неприятное зрелище.

- А можно ли быстренько убрать куда-нибудь трупы? - спросил старик.

- Я погляжу, что можно сделать, - вздохнул Дарник. - Почему, скажите, люди так зверствуют?

- Причиной всему вульгарное невежество. Человек невежественный прибегает к жестокости, дабы восполнить скудость воображения. Поезжай с ними, Гарион. Им понадобится помощь. Когда все закончите, дайте нам знак - помашите факелом.

Сгущающаяся темнота на сей раз сослужила хорошую службу - Гарион не различал лиц казненных. Часть крытой дерном кровли все еще дымящегося дома уцелела, туда и сложили трупы. Потом Гарион, прихватив факел, отошел от дома и просигналил Бельгарату. В амбаре было очень сухо, и огонь, который развел Дарник на тщательно очищенном от сена каменном полу, вскоре согрел усталых путников.

- Как тут приятно, - промурлыкала с улыбкой Сенедра, озираясь и любуясь тенями, исполняющими на стенах и потолке причудливый танец. Она уютно устроилась на охапке ароматного свежего сена, поджав ноги. - Из этого выйдет прелестная постель. Вот бы каждый вечер нам попадался такой амбар!

Гарион молча отошел к двери и выглянул наружу, предпочтя не отвечать жене.

Он сам вырос на ферме вроде этой, и теперь его захлестнули воспоминания о том, как мародеры налетели на ферму Фалдора, как жгли все подряд и убивали, и в сердце его закипала ярость. Он представлял себе, что те лица, которые ему не удалось разглядеть в сумерках, поспешно пряча трупы, - это лица друзей его детства. И Гарион содрогнулся всем телом. Да, эти мертвецы - мурги, но ведь они всего-навсего простые земледельцы, а значит, ему родня. И жестокость по отношению к ним стала восприниматься вдруг как глубокое личное оскорбление. В мозгу Гариона зароились черные думы.

Глава 21

Утро выдалось дождливое - мелкая изморось окутывала окрестности сероватой дымкой и мешала видеть. Они выехали из полуразрушенного хутора, вновь облаченные в зеленые одеяния работорговцев, и устремились на север по западному берегу озера.

Гарион ехал молча, и мысли его были столь же мрачны, как и свинцовые воды озера. Ярость, обуревавшая его накануне, постепенно уступила место ледяной решимости. Да, его учили, что справедливость - это всего-навсего абстракция, но он твердо знал: случись маллорейским дезертирам, виновным в зверствах на хуторе, попасться ему на пути, абстракция обернется вполне конкретным возмездием. Он знал, Бельгарат и Польгара не одобрят того, что у него на уме, поэтому ехал молча, лелея в глубине сердца мечту о возмездии, если уж не о торжестве справедливости.

Когда они достигли дороги, протянувшейся с севера на юго-восток по берегу озера в направлении Рэк-Хтаки, увидели бредущие по чавкающей грязи толпы насмерть перепуганных поселян, одетых в лохмотья и нагруженных узлами, в которых, как сразу стало ясно, было увязано все, что им удалось спасти.

- Думаю, нам лучше ехать по обочине, - сказал Бельгарат, - иначе мы только потеряем время, ворочаясь в этой каше.

- Мы едем прямиком в Рэк-Хтаку? - спросил Шелк.

Бельгарат смотрел на бесконечный людской поток.