В поисках камня

— Держи крепче, Гарион, — сказала тетя Пол. — Это гролим.

— Он нас видит?

— Нет. Вот он прошел мимо. — И пульсирующее прикосновение исчезло.

Ночь они провели за еще одной кучей камней, которые во множестве были рассеяны по пустыне. Дерник снова соорудил из камней и полога укрытие. Они поужинали хлебом и вяленым мясом. Огня не разводили. Тетя Пол и Гарион поочередно держали над ними изображение голого песка, как зонтик. Гарион обнаружил, что, когда не двигаешься, это гораздо легче.

На следующий день пепел еще падал, но небо уже не было таким непроглядно черным, как вчера.

— По-моему, проясняется, Белгарат, — сказал Силк, когда они седлали коней. — Если тучу пронесет, мы снова будем натыкаться на патрули.

Старик кивнул.

— Нам стоит поторопиться, — согласился он. — Я знаю место, где мы сможем спрятаться, — лигах в пяти севернее города. Я хочу добраться туда раньше, чем пепел осядет. Со стен Рэк Ктола видно на десять лиг во все стороны.

— Ужели стены те столь высоки? — спросил Мендореллен.

— Выше, чем ты можешь себе вообразить.

— Выше стен Во Мимбра?

— В десять раз выше. В пятьдесят раз выше. Ты не поймешь, пока не увидишь.

Они ехали весь день без остановок. Гарион и тетя Пол держали свой заслон. Испытующие прикосновения гролимов ощущались теперь все чаще. Несколько раз давление на мозг Гариона было очень сильным и возникало неожиданно.

— Они знают, что мы делаем, отец, — сказала тетя Пол старику. — Они пытаются пробить экран.

— Держи его крепко, — ответил он. — Ты знаешь, как поступить, если кто-нибудь из них прорвется. Она кивнула. Лицо у неё было мрачное.

— Предупреди мальчика.

Она опять кивнула и повернулась к Гариону.

— Выслушай меня внимательно, милый, — сказала она очень серьезно. Гролимы пытаются захватить нас врасплох. Самый лучший заслон можно пробить, если ударить по нему достаточно быстро и достаточно резко. Если кому-нибудь из них удастся прорваться, я скомандую тебе «стой». Когда я это скажу, ты должен немедленно стереть изображение и отключить сознание от моего.

— Я не понимаю.

— И не надо. Просто делай в точности, как я говорю. Если я скажу тебе «стой», немедленно разорви нашу мысленную связь. Я буду делать нечто чрезвычайно опасное и не хочу задеть тебя.

— Могу ли я помочь?

— Нет, милый. Не сейчас.

Они ехали дальше. Пепел падал все реже, небо над головой стало мглистым, желтовато голубым. Солнечный шар, бледный и круглый, как полная луна, появился на юго-западе, низко над горизонтом.

— Гарион, стой!

Это было уже не прикосновение, а резкий удар. Гарион сглотнул и выбросил из головы изображение песка. Тетя Пол замерла, глаза её сверкали. Взметнув руку, она произнесла только одно слово. Высвобожденная волна энергии обрушилась на Гариона. В отчаянии он осознал, что мысленно все еще связан с нею. Соединяя изображения, сознания их спаялись так прочно, что их невозможно было разъединить. Гарион почувствовал, как невидимая сила увлекает его мозг. Два сознания, спаянных вместе, взметнулись, как плеть, пронеслись по слабому следу мысли, ударившей в заслон, и нашли её источник. Они коснулись чужого сознания, которое ликовало, что их обнаружило. Теперь, найдя цель, тетя Пол ударила всей своей мысленной силой. Разум, которого они коснулись, отпрянул, пытаясь порвать связь, но было уже поздно. Гарион чувствовал, как-то, чужое сознание пухнет, расширяется невыносимо. Потом оно вдруг лопнуло, взорвалось бессвязным умопомешательством, рассыпалось, пораженное громоздящимся на ужас ужасом. Потом был бег, бег вслепую меж каких-то темных камней, бег с единственной мыслью о страшном, окончательном избавлении. Камни исчезли, и Гариону показалось, что он падает с немыслимой высоты. Он с трудом отключил свое сознание.

— Я велела тебе держаться в стороне, — сказала тетя Пол резко.

— Я ничего не мог поделать. Я не мог освободиться.

— Что случилось? — спросил Силк недоуменно.

— Гролим прорвал заслон, — ответила тетя Пол.

— Он нас видел?

— На мгновение. Это неважно. Он уже мертв.

— Ты убила его? Как?

— Он забыл защититься. Я прошла по его мысли к нему.

— Он обезумел, — сказал Гарион срывающимся от пережитого ужаса голосом. Он спрыгнул с чего-то очень высокого. Он хотел спрыгнуть. Это был единственный способ избавиться оттого, что с ним произошло. — Гарион ощущал дурноту.

— Ты наделала уйму шума, Пол, — сказал Белгарат со страдальческой миной. Давно уже ты не была такой неуклюжей.

— У меня был вот этот пассажир. — Она бросила на Гариона ледяной взгляд.

— Я не виноват, — оправдывался Гарион. — Ты так крепко меня держала, что я не мог вырваться.

— С тобою это бывает, Пол, — сказал Белгарат. — Контакт становится слишком личным, и ты хочешь сохранить его навсегда. Полагаю, это как-то связано с любовью.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что они говорят? — спросил Силк Бэйрека.

— И догадываться не хочу.

Тетя Пол задумчиво посмотрела на Гариона.

— Может быть, это действительно была моя вина, — согласилась она наконец.

— Тебе когда-нибудь придется его отпустить, Пол, — серьезно сказал Белгарат.

— Возможно… но не сейчас.

— Лучше вам снова сделать заслон, — посоветовал старик. — Они теперь знают, где мы примерно, и будут нас искать.

Она кивнула.

— Думай снова про песок, Гарион.

Они продолжали ехать весь вечер. Пепел постепенно редел, с каждой следующей милей видимость улучшалась. Теперь они уже различали очертания каменных гряд и торчащие из песка базальтовые столбы.

Когда они подъехали к еще одному гребню, Гарион разглядел в туманной дымке впереди что-то темное и очень большое.

— Здесь мы можем спрятаться до темноты, — сказал Белгарат, спешиваясь.

— Где мы? — спросил Дерник, оглядываясь по сторонам.

— Это Рэк Ктол. — Старик указал на темную громаду. Бэйрек сощурился.

— Я думал, это просто гора.

— Гора и есть. Рэк Ктол стоит на её вершине.

— Как и Пролга, верно?

— Внешне похоже, но здесь обитает колдун Ктачик, что принципиально меняет дело.

— Я думал, Ктачик — чародей, — сказал Гарион озадаченно. — Почему ты всегда называешь его колдуном?

— Так я выражаю свое презрение, — ответил Белгарат. — В нашем кругу это почитается за смертельное оскорбление.

Они оставили лошадей между большими каменными глыбами за гребнем, а сами забрались еще футов на сорок вверх, где и укрылись в ожидании темноты.

По мере того как пепел падал все реже, гора выступала все четче. Это была не столько гора, сколько скала, вздымающаяся над пустыней. Основание её, заваленное каменной осыпью, было миль пять в поперечнике, склоны крутые и черные, как ночь.

— Сколь высока она? — спросил Мендореллен, непроизвольно переходя на шепот.

— Больше лиги, — ответил Белгарат. Крутая насыпная дорога резко поднималась в гору, затем обвивалась вокруг неё.

— Полагаю, её долго строили, — заметил Бэйрек.

— Около тысячи лет, — ответил Белгарат. — Пока строили, мерги скупали всех рабов, попавших в руки найсанцам.

— Мрачная история, — заметил Мендореллен.

— И мрачное место, — согласился Белгарат.

Холодный ветер унес остатки пепла. Очертания города проступили на вершине скалы. Стены были черны. Подобно каменному основанию, черные башни венчали их, разбросанные в беспорядке. Черные шпили вставали из-за стен и, подобно копьям, кололи вечернее небо. Мерзость и зло исходили от твердыни гролимов, нависшей над диким запустением, над песками и камнями, над выдыхающими серу болотами у её подножья. Солнце садилось в черные облака над зубчатыми горами, обрамляющими пустыню, и заливало мрачную крепость пунцовым светом. Казалось, стены Рэк Ктола кровоточат, как если бы вся кровь, пролитая на всех алтарях Торака с начала дней, проступила на стенах ужасного города, и всех океанов мира не хватило бы, чтобы смыть её.