Колдунья из Даршивы

Объединение Мельсена и Ангарака протекало бурно, но в конце концов терпение Мельсена одержало верх над грубостью Ангарака, так как с годами стало очевидно, что мельсенский бюрократический способ ведения государственных дел гораздо эффективен, нежели ангараканская военная администрация. Сначала бюрократия подчинила себе денежную систему. Оттуда было рукой подать до континентального министерства дорог. Через несколько сотен лет бюрократия торжествовала во всех областях жизни материка. Как и прежде, она собирала талантливых мужчин и женщин во всех уголках Маллореи, независимо от национальности. Вскоре административные органы, включающие мельсенцев, ангараканцев, карандийцев и далазийцев, стали обычным явлением. К 4400 году власть бюрократии стала безраздельной. Тем временем титул верховного главнокомандующего вышел из употребления, возможно, потому, что бюрократия подтверждала свою власть исключительно посредством указов императора. Историкам неизвестна точная дата, когда император Мельсена стал императором Маллореи, это был длительный процесс, о котором предпочитали умалчивать вплоть до катастрофической авантюры на Западе, окончившейся битвой при Во-Мимбре.

Обращение мельсенцев к культу бога Торака было в высшей степени поверхностным. Со свойственным им прагматизмом они из политических соображений приняли ангараканские ритуалы, но гролимы не смогли отвратить их от поклонения традиционным мельсенским богам.

В 4850 году сам Торак внезапно прервал свое добровольное заключение в Ашабе, длившееся почти целую вечность. Вся Маллорея была потрясена, когда живой бог с изуродованным лицом, скрытым стальной полированной маской, появился у ворот Мал-Зэта. Император был бесцеремонно отстранен, и Торак приобрел полную власть, отныне именуя себя «каль» – король и бог. В Хтол-Мургос, Мишрак-ак-Тулл и Гар-ог-Надрак немедленно были посланы гонцы, и в 4852 году в Мал-Зэте состоялся военный совет. Далазийцы, карандийцы и мельсенцы приветствовали своего нового правителя, о котором прежде говорили как о некой тени из седой легенды. Но их восторги слегка померкли из-за присутствия апостолов Торака.

Бог Торак не снисходил до общения со своими подданными.

Однако его апостолы – Ктучик, Зедар и Урвон – были людьми, и они рьяно взялись за укрепление основ гролимской церкви.

Они сразу же поняли, что маллорейское общество стало почти полностью светским, и приняли решительные меры, дабы исправить положение. В Маллорее воцарился ужас. Вездесущие гролимы вторгались во все сферы жизни империи, и любое проявление секуляризма являлось для них ересью. Возобновились давно забытые жертвоприношения, и вскоре во всей Маллорее не осталось ни одной деревни, где не было бы алтаря и священного огня. Одним ударом апостолы Торака уничтожили длившееся тысячелетиями военное и бюрократическое правление и вернули гролимам полную власть.

В результате кровопролитной войны с Западом население континента значительно сократилось, а катастрофа при Во-Мимбре уничтожила целое поколение маллорейцев. Окончившаяся разгромом кампания вкупе с очевидным фактом гибели Торака от руки правителя Ривы полностью деморализовала новых правителей Маллореи. Страдающий старческим слабоумием император вернулся из изгнания, чтобы попытаться возродить разгромленную бюрократию. Жалкие потуги гролимов сохранить контроль за органами власти сталкивались с всеобщей ненавистью и немедленно пресекались. Большинство сыновей императора погибли в сражении при Во-Мимбре, но у него остался одаренный семилетний мальчик – дитя его старости. Император отдавал все свои силы воспитанию сына, готовил его к управлению страной. Когда годы окончательно лишили императора возможности исполнять свои обязанности, четырнадцатилетний Корзет свергнул отца и занял его трон.

После войны Маллорея, представлявшая собой довольно рыхлое объединение отдельных земель, вновь распалась на составные части – Мельсен, Каранду, Далазию и Древнюю Маллорею. Более того, наметились тенденции к дальнейшей дезинтеграции. Особую силу это движение приобрело в Гандахаре, в южном Мельсене, в Замаде и Воресебо, в Каранде и Периворе. Введенные в заблуждение юностью Корзета, эти регионы опрометчиво объявили себя независимыми от императорского трона в Мал-Зэте, а другие королевства проявляли заметные признаки тех же намерений. Однако Корзет твердой рукой остановил сепаратистов. Остаток своих дней молодой император провел в седле, участвуя, возможно, в величайшем кровопролитии во всей истории. Погибнув в бою в расцвете лет, он передал своему наследнику заново объединенную Маллорею.

Потомки Корзета управляли материком по-иному. До разрушительной войны император Маллореи представлял собой скорее символ величия империи, а реальная власть принадлежала бюрократии. Теперь же вся власть была сосредоточена на троне. Центр ее переместился из Мельсена в Мал-Зэт, стала заметной милитаризация маллорейского общества. Как всегда, когда власть находится в руках верховного правителя, повсеместным явлением стали интриги. Чиновники погрязли в заговорах с целью дискредитировать соперников и попасть в милость к императору. Вместо того чтобы воспрепятствовать дворцовым интригам, потомки Корзета поощряли их, понимая, что люди, разделенные взаимным недоверием, никогда не объединятся, чтобы бросить вызов могуществу трона.

Нынешний император, Закет, взошел на трон в восемнадцать лет. Талантливый и смышленый юноша пробудил в широких массах маллорейского общества надежду на просвещенное правление. Однако личная трагедия вынудила его свернуть с этого пути, превратив его в человека, которого страшилась добрая половина всего мира. Сейчас он одержим идеей стать сверхкоролем всех ангараканцев – эти мысли не давали ему покоя уже двадцать лет. Только время покажет, сможет ли Закет приобрести власть над западными Ангараканскими королевствами, но если он преуспеет в этом, то история всего мира может измениться в корне.

Часть первая

КЕЛЛЬ

Глава 1

Ее величество королева Драснии Поренн пребывала в задумчивом настроении. Она стояла у окна розовой гостиной своего дворца в Бокторе, наблюдая за играющим в саду юным королем Хевой и Унраком, сыном Бэрака Трелхеймского. Их пока еще увлекали детские забавы, но они уже почти совсем взрослые, правда, неустоявшиеся пока голоса колебались между мальчишеским сопрано и мужским баритоном. Поренн вздохнула, разглаживая руками черное бархатное платье. Королева Драснии носила черное со времен смерти мужа.

– Ты бы гордился сыном, мой дорогой Родар, – печально прошептала она.

Послышался негромкий стук в дверь.

– Да? – не оборачиваясь, отозвалась Поренн.

– Какой-то надракиец хочет видеть вас, ваше величество, – сообщил пожилой дворецкий. – Он говорит, что вы его знаете.

– Вот как?

– Он представился Ярблеком.

– Ах да! Помощник принца Хелдара. Пожалуйста, впустите его.

– С ним женщина, ваше величество, – неодобрительным тоном продолжал дворецкий. – Она использует выражения, которые ваше величество, очевидно, предпочли бы не слышать.

– Должно быть, это Велла, – улыбнулась Поренн. – Я уже слышала ее ругань. Едва ли она произносит эти слова всерьез. Пожалуйста, впустите обоих.

– Хорошо, ваше величество.

Ярблек выглядел как всегда неряшливо. Плечевой шов его длинного черного плаща в одном месте порвался и был наспех заделан с помощью куска кожаного ремня. Портрет дополняли всклокоченная черная борода и растрепанные, спутанные волосы, к тому же от него исходил не слишком приятный запах.

– Ваше величество, – вежливо заговорил надракиец, делая неуклюжую попытку поклониться.

– Уже пьяны, господин Ярблек? – лукаво осведомилась королева.

– Ну, не совсем, Поренн, – ответил ничуть не обескураженный Ярблек. – Просто небольшое похмелье с прошлой ночи.

Королеву не обидело то, что надракиец назвал ее по имени. Ярблек никогда не признавал устоявшиеся правила этикета.