Ловкач и Хиппоза

Последнее, что я увидел в зеркало: девушка присела на покосившийся столбик ограждения.

Впереди моей "БМВ" замаячил замызганный хвост прицепа. Грузовик шел порожняком, и прицеп болтало чуть ли не по всей ширине полосы. Естественно, этот сукин сын не желал прижиматься к обочине. Пристроился почти посреди дороги и на всех ему было начхать. Двухполосная трасса уже пошла вверх.

Я помигал дальним светом, потом посигналил – никакого эффекта. Я чертыхнулся сквозь зубы, вывернул руль влево и резко повел "БМВ" на обгон.

И тут, как в дурном сне, я увидел, что сверху по дороге, под уклон, обгоняя идущий по встречной полосе "Икарус", вырастая на глазах, несется прямо мне в лоб тяжело груженый самосвал. Он, идиот, к тому же включил дальний свет и отчаянно сигналил. Может быть, у него отказали тормоза, или водила просто был пьян в дымину, не знаю. И не узнаю никогда. Но в тот момент мне было не до размышлений. И действовал я чисто автоматически.

Бритва вывалилась из руки. Тормозить было поздно. Влево уходить – некуда. Тогда я впилился бы в "Икарус".

В общем, чего тут говорить. Только каким-то чудом я успел уйти от лобового столкновения с самосвалом. Меня выручил Господь Бог и мощный двигатель моей немецкой машины. Я буквально вдавил педаль газа в пол и все-таки успел обогнать грузовик, который оказался ко всем несчастьям аж с двумя прицепами. Рванул руль и сумел уйти вправо почти что перед бампером этого психа. Сбоку заревело, загудело, засверкало и буквально в нескольких сантиметрах от крыла моей машины промахнула тупая морда самосвала.

Метров через сто я сбросил скорость, затормозил и остановился у обочины. Заглушил двигатель и вылез из машины.

Колени у меня дрожали, и руки дрожали. И всего меня трясло мелкой противной дрожью.

Я присел на горячий капот "БМВ". Мимо, натужно завывая двигателем, прогрохотал злосчастный грузовик с двумя прицепами. Перепуганный водитель что-то невнятно орал, размахивая за стеклом рукой.

Негнущимися пальцами я выковырнул из бокового кармана куртки сигареты. Хотел было закурить. Но не смог вытащить сигарету из пачки – пальцы меня не слушались.

За моей спиной раздался протяжный гудок.

Я обернулся.

Со стороны Москвы приближался плодоовощной рефрижератор. Проезжая мимо меня, он слегка сбавил скорость. Из открытого окна высунулась давешняя девушка в бейсболке и защитной куртке. Она смеялась и кричала мне что-то, непонятное в реве двигателя, но явно обидное. И прощально махала рукой с зажатыми в ней черными очками.

Я поглядел ей вслед. Мне было совсем не до смеха. Рефрижератор, завывая, выплюнул из выхлопной трубы облако черного вонючего дыма и ушел по трассе за взгорок.

Все-таки я сумел достать из пачки сигарету и прикурить.

Сидел, вдыхал теплый горьковатый дым и смотрел на грустные черные поля, бесконечной чередой уплывающие к горизонту. Мыслей у меня в голове не было. Никаких. Полная пустота.

– Миллион! Миллион! Миллион алых роз! Из окна, из окна! Видишь ты! – завопил внезапно чей-то веселый голос.

В гору, отчаянно крутя педалями, поднимался велосипедист – немолодой уже почтальон в брезентовом дождевике с поднятым капюшоном. Через плечо у почтальона висела толстая сумка, из которой выглядывали намокшие края газет. Отчаянно перевирая слова, он во все горло орал шлягер всех времен и народов. На лице у почтальона лежала печать легкого безумия. Или мне это только показалось? А может быть, во всем была виновата плохая погода?..

Проезжая мимо моей машины, он с весьма серьезным видом показал левой рукой, что идет на обгон.

Весьма предусмотрительный водитель, чего, к сожалению, нельзя сказать обо мне.

Около полудня, благополучно проскочив Тулу, я свернул чуть в сторону с автострады и подъехал к небольшому уютному кафетерию с чисто вымытыми окнами во всю стену.

Когда-то здесь была обычная придорожная забегаловка для дальнобоев – кривоногие столики, тошнотворный запах пригоревших беляшей, хамоватые толстозадые девки на раздаче. Но года полтора назад работавший здесь с незапамятных времен повар-татарин, толстый хитроглазый мужик, по-тихому то ли купил эту забегаловку, то ли приватизировал. Но суть не в этом, а в том, что он стал ее полновластным хозяином. Первым делом татарин поменял название. Теперь забегаловка гордо именовалась "Трактир у Насти". Кто такая Настя – не знал никто. Впрочем, татарин, надо ему отдать должное, на этом не остановился. Не постоял за ценой и быстро сделал капитальный ремонт. Поставил в забегаловке всякие кухонные автоматы. Потом разогнал почти весь персонал, оставив лишь пару прежних работников и набрал новых местных девушек – вежливых, шустрых и улыбчивых. И теперь в "Трактире у Насти" стали вполне прилично кормить. Правда, и цены здесь выросли соответственно. Но от посетителей отбою не было. Во время своих южных вояжей я непременно здесь останавливался пообедать.

В поле за кафетерием копошились черные фигурки – очередная операция по спасению урожая капусты. Возле трассы примостилось на ящиках несколько бабок с овощами на продажу. Они терпеливо мокли под дождем. По трассе со свистом промахивали редкие машины. Было ветрено и сумрачно.

На стоянке возле кафетерия приткнулась старенькая "шестерка" с харьковскими номерами и – к моему удивлению, – уже знакомый мне плодоовощной рефрижератор. "Где-то сейчас развеселая девица в бейсболке?" – мелькнула и тут же исчезла короткая мысль. Я сунул под мышку термос, запер машину и пошел ко входу в преображенный кафетерий.

В чистеньком небольшом зале на восемь столиков было почти пусто. Время, когда кафетерий заполняют громкогласные веселые шоферюги-дальнобойщики, еще не наступило. Чинно обедали молодые родители с двумя детишками. В углу шумно молотил суп старичок в ватнике и облезлой ушанке: татарин помимо всего прочего еще и занимался благотворительностью – подкармливал стариков-пенсионеров из соседнего обнищавшего совхоза. Совхоз за это поставлял ему по дешевке овощи – татарин своего не упускал.

Откуда я все это знал? Чуть позже станет понятно.

А вот за столиком у окна я увидел двоих парней – судя по виду, водителей рефрижератора. Парням лет по двадцать пять. Широкоплечие, белозубые малые. И одеты вполне прилично, хотя и с явным подражанием любимым американским водилам из бесчисленных боевиков. Они уже закончили обедать, попивали из банок "кока-колу", курили и что-то оживленно рассказывали третьему, сидящему за их столом. Когда я вошел, они лишь мельком на меня посмотрели и тут же вернулись к разговору. Третьим за их столиком, к моему удивлению, оказалась та самая девушка в защитной куртке. Бейсболку она сняла. Девушка сидела ко мне боком и я мельком увидел только ее профиль. Ей было что-то около двадцати – она оказалась старше, чем мне показалось в первый раз, на дороге. На спинке ее стула висел белый рюкзак. Девушка сидела молча и в позе ее было какое-то напряжение. Хотя, возможно, мне это показалось.

Я подошел к раздаче.

– Ой, Игорек, здравствуй, – заулыбалась стоящая за стойкой молодая пышногрудая женщина. У было приветливое русопятое лицо. – Что-то давненько тебя не было видно. Куда запропастился?

– Да все перегоны в другую сторону, – я ответно улыбнулся и поставил на стойку термос. – Кофе есть?

– Для тебя, любимый, всегда есть, – женщина взяла со стойки термос. – Есть будешь?

– Конечно.

– Как обычно?

Я кивнул.

В "Трактире у Насти" меня знали как "Сонькиного Игорька из Москвы". Потому что молодую женщину за стойкой звали Соня. Она была здесь полновластной хозяйкой сразу после татарина. С того самого дня, как мы с ней случайно разговорились, я решил не называть ей своего настоящего имени. Ни к чему лишний раз светиться. И ничего конкретного про свою работу и жизнь я Соне не рассказывал. Даже когда она однажды весьма настойчиво стала выпытывать. Из чисто женского любопытства.