Страница 3 из 31
Император зашагал вниз по лестнице и вскоре обнаружил в единственном подвальном помещении беглеца, который, лишившись возможности бежать, принялся швырять в преследователя все, что подворачивалось под руку.
Император поспешно отступил и, не спуская глаз с двери, поднял предмет, которым швырнул в него паренек. Повертев в руках, поднес к глазам.
Предмет оказался рукотворным, сделанным из поблескивающего металла. Оружие, сразу догадался император. Но ни на кинжал, ни на меч даже отдаленно не похож. Одна часть расположена под прямым углом к другой, в конце более длинной — отверстие.
Руки Безымянного задрожали. Он распознал предмет по картинкам в древних книгах. Это был пистолет.
Глава 3
Парнишка-мутант стоял у ящиков, готовясь бросить очередную железяку в безжалостных преследователей — огромного человека и грозно рычащее животное. Знай он заранее, что впервые в жизни окажется в западне в своем собственном убежище, спрятался бы где-нибудь в другом месте.
Но во всем здании только здесь у него не жжет кожу!
В дверном проеме вновь появился гигант. Парень кинул в него железку и тут же потянулся за следующей, но гигант на сей раз не отступил, а, ловко увернувшись, метнул веревку. Веревка, точно живая, захлестнула паренька: тот отчаянно рванулся, попытался высвободиться, но веревочная петля, затянувшись, полностью обездвижила его и опрокинула на шершавый цементный пол.
Гигант крепко связал его и, взвалив на плечо, вынес наружу. Дикая сила этого человека поражала. Парень брыкался, извивался, кусался, но стальная хватка ни на йоту не ослабевала.
Когда мужчина проходил особо зараженные области, кожа паренька пылала огнем. Неужели великан не восприимчив и к этому болезненному жару?
На опушке леса император опустил паренька на землю и развязал. Тот мгновенно вскочил и устремился прочь, но веревка тотчас рассекла со свистом воздух и швырнула пленника наземь.
— Нет, — отчетливо произнес мужчина и снова развязал веревку.
Паренек вновь бросился наутек и вновь был пойман коварной веревкой.
— Нет, — повторил мужчина и ввинтил свой огромный кулачище в солнечное сплетение паренька. Тот свалился, как подкошенный, жадно ловя воздух широко открытым ртом.
Император в третий раз развязал веревку, и твердо усвоивший наглядный урок паренек остался на месте.
Они зашагали прочь из Гиблых Земель: паренек впереди, а ни на миг не спускавший с него глаз гигант чуть позади. Парнишка обходил особенно горячие участки, мужчина с собакой в точности повторяли его путь. К вечеру они достигли места, где накануне видели друг друга, и расположились на ночлег.
Великан извлек из заплечного мешка приятно пахнущий ломоть, откусил от него, медленно прожевал, а затем, отхватив от ломтя изрядный кусок, протянул парнишке. Тот, принюхавшись, боязливо попробовал. Вкусно. Он проворно заработал челюстями.
После еды гигант сунул парня в запасной спальный мешок. Паренек попытался отпихнуть укрывшую его голову мелкую сетку, но мужчина повелительно сказал:
— Лежи спокойно или… — и легонько ткнул его кулаком.
Видя, что парень внял предупреждению, гигант залез в такой же мешок, а собака улеглась под деревом.
Опустилась ночь. Пареньку не спалось. Бежать или подождать рассвета? В темноте он видит великолепно, но в этих самых местах его однажды укусил белый мотылек. Потом он долго и мучительно болел, в спальном же мешке с укрытой сеткой головой он в полной безопасности.
Но если он не сбежит ночью, то днем не представится ни малейшего шанса — гигант чертовски силен, а его веревка разит, точно змея.
В конце концов паренек отважился на побег. Но едва он начал выползать из спального мешка, как проснувшийся гигант, не вставая, рявкнул:
— Нет!
Помня, что гигант бегает быстрее, паренек сдался, вновь влез в спальник, закрыл глаза и вскоре заснул.
Утром они вновь плотно закусили. Давно парнишка не наедался столь сытно два раза кряду. Новая жизнь ему начинала нравиться.
Гигант отвел его к ручью, и они оба тщательно вымылись. Затем гигант смазал ссадины и царапины на теле паренька приятно пахнущей мазью из заплечного мешка, сорвал с него замызганную набедренную повязку из невыделанной шкуры и заставил облачиться в просторные рубаху и штаны.
Они двинулись дальше. Кожа паренька под непривычной одеждой отчаянно чесалась, из головы не шли мысли о побеге, но хриплый окрик гиганта мгновенно пресек первую же нерешительную попытку бегства. Паренек с удивлением отметил, что его пленитель вовсе не столь жесток, как казалось поначалу, и без надобности не наказывает.
К полудню шаг гиганта заметно замедлился. Выглядел он то ли очень утомленным, то ли сонным. Через четверть часа он начал поминутно спотыкаться, затем вовсе остановился, и его вырвало. Парнишке даже подумалось, что выплевывать не полностью переварившийся завтрак — еще один чудной обычай людей. Вдруг колени гиганта подломились, и он безвольно опустился на землю.
Паренек долго смотрел на распростертое на земле тело, на перекошенное болью лицо, затем неуверенно сделал шаг прочь. Еще один. Еще. Грозного оклика не последовало. Он свободен! Паренек припустил во всю мочь.
Отбежав на значительное расстояние, он остановился и сбросил ненавистную одежду людей. Вдруг ему подумалось, что гиганту нездоровится. Должно быть, у него все же не было защиты от невидимого жара, и он, того не ощущая, шагал через самое пекло. А теперь лежит пластом!
Когда-то давно паренек схватил приличную дозу облучения и поневоле научился с тех пор избегать жгущих мест. Тогда он сильно обгорел, был совсем слаб, его поминутно выворачивало наизнанку. Он примирился уже с тем, что отдаст концы, но каким-то чудом выжил, а кожа после этого стала чувствительной к невидимому жару. Со временем он отыскал растения, листья которых ослабляли жар, и траву, усмирявшую боли в желудке, но участков земли, где кожу жгло, старательно избегал.
Гигант сильно болен и, скорее всего, на этом свете не задержится. Но вряд ли его прикончит облучение. Ведь он лежит совсем беспомощный: ночью непременно появятся ядовитые мотыльки, за ними — ненасытные землеройки. Гигант был настолько глуп, что забрел в самое сердце Гиблых Земель.
Да, он глуп, но храбр и добр. Паренек не помнил, чтобы кто-нибудь после смерти родителей накормил его. Из глубины сознания неожиданно всплыло давно забытое наставление матери: «За добро воздай добром!».
Великан был очень похож на покойного отца — сильный, высокий, отважный, добрый, хотя и страшный в гневе. Такой человек, несомненно, заслуживает помощи.
Паренек собрал целебные травы и отправился назад. Гигант лежал там, где упал. Паренек сделал для него все, что только смог: положил на грудь смоченные слюной листья, выдавил в рот животворный сок.
Ночь принесла прохладу. Гигант пришел в себя, неверными судорожными движениями стряхнул с тела листья, не поев, заполз в спальник и вновь потерял сознание.
Утром он снова очнулся, попытался встать, но не смог. Паренек сунул ему в зубы стебелек целебной травы, и гигант, не сознавая того, принялся жевать.
На следующий день кончилась провизия, и паренек отправился в лес. Там он собрал в рубашку, которую больше не носил, известные ему съедобные плоды и коренья, вернулся в лагерь и покормил больного.
На четвертый день тело гиганта во многих местах стало твердым, как дерево, из пор на коже начала сочиться кровь. Гигант в страхе коснулся себя и надолго лишился чувств.
Паренек достал из мешка запасную рубашку, смочил ее в ручье и попытался смыть с тела великана кровь, но та, словно по волшебству, вновь и вновь выступала на коже.
Стоило гиганту прийти в себя, парень сразу же давал ему съесть какой-нибудь, плод и стебелек травы, вливал в рот столько воды, сколько тот выпивал не закашлявшись. Как только гигант терял сознание, паренек обкладывал его тело листьями, а к вечеру заботливо укрывал спальным мешком и ложился рядом, защищая собой от пронизывающего ночного ветра.