Ночная кобылка

— Я должен разведать, где они держат Икебода, — сказал голем, — это намного облегчит ситуацию, к тому же мы сможем действовать более быстро, когда наступит ночь!

— Да, ты прав, — к Аймбри начало возвращаться самообладание, которого ее лишил Всадник, — но до ночи лучше нам все-таки посидеть смирно!

— Да, ты права! — ответил Гранди. Хотя голем все еще лежал на спине кобылки, он использовал возможность находиться вне поля зрения врагов, чтобы задавать бесконечные вопросы росшим тут травам и цветам. Прямо возле колышка росла какая-то трава с длинными стеблями, которую почему-то не ели лошади, которые были тут, по всей видимости, привязаны до Аймбри. Гранди снова воспользовался ситуацией и пригрозил траве, что если она тут же не станет отвечать на его вопросы, то он попросит свою компаньонку-лошадь съесть ее. Трава задрожала, как от ветра, и моментально изъявила готовность к сотрудничеству. Это было похоже на шантаж, которым так ловко умел пользоваться Всадник. Аймбри вдруг нашла между големом и Всадником некоторое сходство в их манере добывать информацию и сама поразилась своему открытию, но благоразумно решила промолчать.

Тем временем трава живо выложила голему все, что знала о людях из Мандении этой волны. Но это была крайне скудная информация. Жители Мандении стояли тут лагерем где-то около двух-трех дней и называли себя карфагенянами, несмотря на то, что были обычными наемниками из Иберии и Марокко. Поскольку во время трудного перехода через горы многие из них сильно натерли себе ноги, то сейчас они расположились тут на отдых.

Гранди сразу же забросал вопросами паука, который прикреплял к колышку свою паутину. Паук первым делом сообщил, что жители Мандении привезли с собой блох и вшей, которые оказались очень сочными, и потому он, паук, ежечасно закатывал себе царские пиры. Паук даже изучил язык своих потенциальных жертв, чтобы более эффективно заманивать их в свои сети, поэтому он сообщил еще кое-что о людях из Мандении.

Это путешествие через горы было для жителей Мандении очень изнурительным. Надо полагать, что времена года в Мандении отличались более значительными температурными колебаниями, чем в Ксанте, а горы были покрыты льдом, который назывался глетчерами и делал горные перевалы чрезвычайно опасными. Это путешествие жители Мандении начали, имея двенадцать сотен людей и девять боевых слонов, но во время перехода через горы они потеряли почти треть людей и две трети слонов. Хасбинбад же, чтобы получать больше денег и продуктов из тыла, скрыл от начальства потери. Кроме того, перед началом похода у карфагенян было двести лошадей, из которых уцелело лишь пятьдесят, причем из этих пятидесяти по прибытии в Ксант некоторые бежали неизвестно куда.

— Как дневной конь, — вспомнила Аймбри.

— Да, он один из тех, — подтвердил Гранди, — этот паук, конечно, не знает имен лошадей, но его рассказ похож на правду. Этот дневной конь оказался намного умнее своих манденийских собратьев, поэтому ему больше повезло, чем им. Большинство остальных, надо думать, окончили свои жизни в желудках драконов!

Это немного опечалило Аймбри, но она поинтересовалась: — А что сами завоеватели думают о Ксанте?

Гранди повторил этот вопрос пауку.

— Они очень недовольны, — отозвалось насекомое, — им давно уже не выдавали жалованье, поэтому им приходится заниматься грабежом. Позволяя наемникам мародерствовать, Хасбинбад таким образом расплачивается с ними. Много солдат погибло, столкнувшись с плотоядными растениями, драконами или решившись искупаться в кишащих чудовищами водоемах. Кое-кто из них даже превратился в рыб, поскольку испил воды из заколдованных рек — паук сам узнал это от блохи, которой посчастливилось вовремя спрыгнуть с одного из неудачников. Были солдаты, которые погнались за нимфами в чащу леса и больше их с тех пор никто не видел. Все зловещие чудеса страны Ксанта лишили карфагенский отряд примерно двухсот человек. Поэтому теперь захватчики старались продвигаться медленнее и вести себя осмотрительнее. Они уже убили несколько драконов и грифонов, использовав их мясо в пищу. Но они боятся, что в будущем, по мере продвижения, они столкнутся и с другими доселе неизведанными опасностями.

— Поделом! — заметила кобылка. — Своими жестокостями карфагеняне настроили против себя буквально весь Ксант! Им немедленно нужно покинуть нашу страну, пока они не натворили тут других бед!

— Они останутся здесь ровно столько, пока будет чего грабить! — сказал Гранди. — Паук подтверждает то, что мы сами видели. Эти жители Мандении — жестокие существа, драконы в человеческом облике, а во главе их стоит умный и жестокий вожак. Только грубая сила может их остановить. Вот что мы уже знаем о жителях Мандении!

— Но Икебод не таков! — возразила Аймбри.

— Он не настоящий житель Мандении, — недовольно поморщился голем, поскольку кобылка разрушила стройную схему его рассуждений, — это смешной старик, он интересуется буквально всем, его голова набита знаниями и он любит волочиться за нимфами, вот и все!

Тем временем к Аймбри приблизился сторож и швырнул к ее ногам охапку свежескошенной травы. Самая лучшая трава — не жесткая, чего житель Мандении, очевидно, не знал, но все же это было лучше, чем вообще ничего. При виде жителя Мандении Аймбри испуганно дернулась, старательно изображая глупое животное. Когда этот человек ушел, кобылка, пожевав немного жестких стеблей, терпеливо стала дожидаться наступления темноты.

В сумерках, когда тени легли на землю, давая прячущемуся надежное укрытие, голем Гранди отправился на разведку местности. Незаменимая способность беседовать со всякой живностью давала ему возможность добывать ценную информацию везде, куда бы он ни направился.

Тем временем темнота уже позволяла и Аймбри дематериализоваться из заточения, но она ждала Гранди. Наконец голем вернулся. — Я разыскал его, — прошептал он, — я потом тебе покажу! — Он вскочил кобылке на спину — и неожиданно для себя пролетел через бесплотный контур Аймбри, с размаху шмякнувшись о землю.

И как она сама могла забыть об этом. Быстро материализовавшись, Аймбри подождала, пока голем оседлает ее, а затем снова стала бесплотной. Они тут же отправились на выручку Икебоду.

Архивариус был посажен в подобие загона для скота, часовой неусыпно стерег его. Рядом ярко горел костер — Аймбри не могла просто так проникнуть туда.

— Я отвлеку часового, — прошептал Гранди, — ты же стань материальной, быстро бери его на спину и сматывайся. Они могут погнаться за нами, но если ты дематериализуешься, то им нас ни за что не догнать!

Эта мысль не очень понравилась кобылке, но другого выбора у нее не было. Тем более, что нужно было торопиться, поскольку жители Мандении могли хватиться ее и наверняка подняли бы тревогу. — Иди вперед! — прошептала она голему. Едва Гранди спрыгнул с ее спины, как снова сделался материальным и стал осторожно прокрадываться за спиной охранника.

— Эй, таракан! — крикнул часовому Гранди. Тон его при этом звучал на редкость издевательски.

Житель Мандении сразу встрепенулся, но не заметил спрятавшегося голема. — Кто здесь? Покажись! — крикнул он в темноту.

— Сначала покажись ты, мерзкая жаба! — снова подал голос Гранди, было видно, что наносить оскорбления кому бы то ни было для голема особо утонченное наслаждение.

Раздраженный житель Мандении положил руку на рукоять своего меча: — Выходи добровольно, не то я сам вытащу тебя из твоего укрытия!

— Где тебе, ты такой вялый, что даже свою шелудивую лапу и то поднять не в состоянии, крыса облезлая! — снова начал отводить душу голем.

Солдат бросился с мечом туда, откуда, как ему казалось, исходил звук. Как и всякое чудовище, он был очень чувствителен к высказываниям о своей внешности. Как только часовой перенес свое внимание на поиск невидимого врага, Аймбри метнулась в загон. — Быстрее! — скомандовала она Икебоду.

Архивариус был на седьмом небе от счастья, увидев Аймбри. Но тут же его радость сменилась отчаянием: — Я не могу забраться на тебя! Они связали мне руки!