Страница 14 из 94
Еще не опомнившись, я помог ей сесть верхом и одним прыжком взлетел на своего скакуна. Пытаясь прийти в себя, я даже не заметил, как мы добрались до речки.
Мари-Анна спешилась и принялась раздеваться.
— Но... — начал я. Чувства мои не возражали против происходящего, но разум был в сомнении.
Она повернулась ко мне, сбрасывая рубашку.
— В чем дело? Мы же не собираемся делать сейчас ничего плохого, верно? Да и вообще не собираемся! Стало быть, раздевайся и идем купаться.
— Мы... не?.. — промямлил я, хватаясь за последнюю соломинку.
— А иначе мы лишимся единорогов.
Единороги. Все сразу стало на свои места. Естественно, что они считаются крайне редкими животными, ибо увидеть их могут лишь девственницы да девственники. Я был уже достаточно взрослым, чтобы понимать намеки, касающиеся Тайн Взрослой Жизни, хотя сам еще в нее не вступал. В противном случае мне бы просто не удалось приблизиться к единорогу.
Я спешился и сбросил одежду. Мы плавали в прохладной чистой воде, обнаженные и невинные, как фавн с нимфой. И все же некое смутное сожаление шевелилось в моей душе. Даже перемазанная в грязи Мари-Анна была удивительно красива, а сейчас она стала еще красивее.
— Почему ты так на меня смотришь? — наивно спросила она.
— Я никогда не видел ничего прекраснее, — ответил я, не задумываясь.
Теперь наступил ее черед покраснеть.
— Никто мне этого раньше не говорил. Спасибо, Хамфри.
С приятным удивлением я понял наконец, что мы действительно ровесники. У нее было тело сформировавшейся женщины, а у меня тело сформировавшегося гнома, а опыт — приблизительно одинаков. Мне было приятно сознавать, что мой невинный комплимент тронул ее до глубины души.
В голову полезли куда менее невинные комплименты, но я сдержался. Обмана в этом никакого не было, а была элементарная вежливость. И осторожность.
Итак, мы плавали, мылись, бегали по берегу нагишом, чтобы скорее обсохнуть, высматривали съедобные фрукты и орехи. И я думал невольно: если это начало новой жизни, то оно мне нравится.