И навсегда

— Спасибо, Танатос, — сказала Джоли. — Я позабочусь об Орлин до тех пор, пока она не смирится со своим положением. — А почему на ней лежит грех незаконнорожденности? Она же не виновата! И почему ее роман считается грехом? Ведь по условиям брачного контракта, заключенного с призраком, она была обязана зачать ребенка. И разве грешно пытаться помочь собственному сыну, пусть и в Загробной жизни?

Казалось, череп исказила гримаса.

— Эти определения придумал не я, а Бог. Если бы я был в силах, я бы многое изменил, чтобы лишь истинное зло очерняло душу. Но от меня ничего не зависит. Я должен действовать согласно установленным правилам.

Джоли вздохнула. Она знала, что Танатос прав; ее вопросы носили риторический характер и были вызваны болью, которую она испытала от неожиданной смерти Орлин.

— Я понимаю. Да и не мне критиковать воплощение Добра.

Танатос кивнул, затем повернулся и вышел сквозь стену.

Как только он исчез, все снова пришло в движение. Душа возобновила свои попытки остаться рядом с телом.

Джоли протянула руку и схватила душу за то место, где находилось предплечье.

— Успокойся, Орлин, Танатос ушел! Тебе не придется делать то, чего ты не хочешь!

Душа прекратила отчаянную борьбу и понемногу успокоилась.

— Мое дитя…

— Твое дитя в Чистилище. Если желаешь, я отведу тебя туда. Меня зовут Джоли, я друг твоих снов; теперь ты меня узнаешь?

Постепенно в глазах Орлин появилось понимание.

— Друг моих снов? Я начинаю вспоминать, но…

Джоли знала, как трудно прийти в себя после смерти; ей самой выпало такое испытание, и она много раз видела, как страдают другие. Обычно освободившаяся душа самостоятельно направляется в сторону Ада — или Рая, в зависимости от баланса добра и зла, и приходит в сознание только в месте назначения. В Раю она обретает форму потерянного тела и превращается в живое существо; появляются ангелы и отводят ее на соответствующий уровень. В Аду душа тоже пробуждается к жизни, хотя ее ждет совсем другой прием. Таким образом, у человека создается впечатление, что между его последним вздохом на Земле и прибытием в соответствующую область Загробной жизни проходят считанные секунды.

Однако некоторые души — их совсем немного — не могут сразу отлететь в Ад или в Рай из-за того, что Добро и Зло оказались в равновесном состоянии, или потому, что их дела на Земле еще не завершены. Первым приходит на помощь Танатос; вторые еще некоторое время скитаются по Земле в качестве призраков. Так получилось с Джоли — а теперь с Орлин.

— Да, я призрак, — кивнула Джоли. — По некоторым причинам я не могла войти с тобой в контакт днем, но, когда ты спала и видела сны, я была твоим другом. Ты, наверное, считала меня существом, созданным твоим воображением, но на самом деле все обстояло иначе. Меня послал друг твоей матери, чтобы наблюдать за тобой. Так я и делала, пока не убедилась в том, что ты счастлива и тебе ничто не грозит. Теперь я сожалею, что не охраняла тебя более старательно, — за время моего недолгого отсутствия твоя жизнь пришла к краху.

— Джоли, мой друг из снов, — отвечала душа. — Да, теперь я вспомнила. Как я рада тебя видеть! Ты поможешь найти мое дитя? Я не могу с ним расстаться!

— Я помогу тебе, — согласилась Джоли. — Только прежде нам надо побеседовать. Ты должна привыкнуть к жизни призрака, узнать наши обычаи, чтобы действовать разумно и уверенно. Разреши проводить тебя в другое место.

Орлин посмотрела на свое тело, за которое все еще цеплялась. Одна рука покоилась на клавишах рояля и показалась ей худой и жалкой.

— Ты уверена, что я могу отпустить свое тело? Я не вознесусь в Рай?

— Я буду держать тебя и не дам подняться в Рай, — заверила ее Джоли. — Верь мне; я по-настоящему тебя люблю.

Осторожно взяв протянутую руку Джоли, Орлин отпустила тело. И осталась на месте. Однако она не почувствовала себя увереннее.

— Ой, лучше бы я не убивала себя! Но если бы я осталась…

— Пойдем, я знаю один дом, где ты сможешь отдохнуть, — спокойно проговорила Джоли, увлекая ее в сторону стены.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел. Нортон, спутник Орлин и отец ее сына. Он посмотрел на распростертое тело.

— Орлин! — с ужасом прошептал он, сразу все поняв. — О, любовь моя!

— О, моя любовь! — эхом подхватила Орлин. — О, как я могла так поступить с тобой! — Она с распростертыми объятиями поплыла к нему навстречу.

— Ты для него не существуешь, — объяснила Джоли, разделявшая боль Орлин. — Лишь немногие смертные в состоянии увидеть призрак, и мало кто из призраков умеет входить в контакт со смертными. Я научу тебя — чуть позже. Оставь его, Орлин; этот аспект твоего существования закончен навсегда.

— Знаю, — печально отвечала душа. — Просто не могу смириться с потерей. Хотела бы я любить его так, как он любил меня; тогда я не решилась бы расстаться с жизнью! Но мое дитя…

— Покинь его; ты больше ничего не можешь сделать. Пойдем со мной.

Со слезами, неохотно, Орлин подчинилась. Нортон остался возле тела, а Джоли вывела Орлин за собой сквозь стену и дальше…

Пока они перемещались, Джоли вспомнила свою смерть. Она умерла молодой в тринадцатом столетии, в Южной Франции, став жертвой крестоносца, который собрался ее изнасиловать. Муж-колдун пытался спасти Джоли, но рана причиняла ей такое невыносимое страдание, что она взмолилась о смерти. Муж дал ей умереть, а потом убежал от крестоносцев, однако его жизнь навсегда изменилась. Теперь Джоли считала, что должна была бороться, чтобы не оставлять мужа в таком отчаянии, но в тот момент победила нестерпимая физическая боль. Она пала жертвой эгоизма, думая лишь о себе — и в результате обрекла мужа на долгую мучительную жизнь.

Вот и Дом-Дерево в Чистилище, где им никто не мог помешать, кроме хозяйки. Дом по форме напоминал удивительное дерево с пустым стволом; ветви изгибались так, что за ними, на верхних этажах образовалось несколько внутренних покоев. Здесь обе вновь обрели человеческие тела. Если бы они были смертными, возникли бы многочисленные осложнения, поскольку время в Чистилище для смертных течет иначе. Но инкарнации и призраки защищены от неприятных последствий. Джоли предложила своей гостье сесть на одно из удобных плетеных кресел.

— Неужели я снова ожила? — с удивлением спросила Орлин, осматривая свое тело.

— Нет, конечно. Ни ты, ни я не стали живыми. Это Чистилище, где души принимают форму, которой обладали при жизни; то же самое происходит в Аду и Раю. Здесь тебе будет легче приспособиться к новому существованию.

— Но мы же в доме! — воскликнула Орлин. — Какой странный… из стен растут листья, на полу — земля! Как такое может быть в царстве духов?

Джоли поняла, что поначалу следует сосредоточиться на базовых понятиях. Как только Орлин немного привыкнет, можно будет перейти к конкретным вопросам, связанным с ее дальнейшей судьбой.

— У всех инкарнаций в Чистилище есть дома, — начала объяснять Джоли, — слуги и персонал, который помогает им выполнять достаточно сложные обязанности. Однако воплощение Природы предпочитает сама вести в своем доме хозяйство, чтобы никто не ведал об ее уходах и возвращениях — в результате с ней довольно трудно встретиться, если возникает необходимость. Именно поэтому я и уверена, что нам никто не помешает.

— Значит, мы в доме Геи? — восхищенно спросила Орлин.

— Да. Он живой. Все живое и большая часть мертвой природы входит в компетенцию Матери-Природы. Возможно, она самая могущественная инкарнация, если не считать воплощений Добра и Зла.

— Но как мы можем здесь находиться?

Джоли улыбнулась:

— Я дружу с Геей. На самом деле я ее ближайшая подруга и доверенное лицо, хотя являюсь всего лишь обычным призраком, как и ты. Вот почему я смогла привести тебя сюда.

— Я думала, ты порождение сна — приятельница, которую я сама себе выдумала! Ты никогда ничего не рассказывала об инкарнациях!

— Просто ты забыла, — поправила Джоли. — Я часть сложного клубка и о многом должна молчать, но кое-что я тебе скажу: мое появление в твоих снах не случайно, и я люблю тебя, как собственного ребенка.