Наступление королей

— Да нет, тоже уважали. Она же королева была.

— Вам, мужчинам, хорошо. Живете со всеми подряд и слова дурного никто не скажет. А девушке стоит только один раз оступиться — так ее уже все позорят.

— Да пусть кто-нибудь хоть слово худое про вас скажет — я тому непременно голову оторву!

— Это вы только сейчас так говорите, а получите от дамы удовольствие, так сами же на всю округу и раструбите.

— Ну, во-первых, не раструблю. А во-вторых, некому. Видите же сами все утонули. Вот смотрите. — Хуан Суридэс приложил ладонь ко рту и закричал. — Эге-гей! Есть тут кто живой?!.. Слышите, никого нету. Мы одни с вами остались, как Адам и Ева.

Анна Ширалас перестала прыгать и задумчиво посмотрела на Суридэса.

— А как же мой муж? — Неуверенно спросила она.

— Э-э… Боюсь вас огорчить… Но у меня для вас есть одна неприятная новость… — Суридэс сделал скорбное лицо. — Ваш муж Ширалас скоропостижно скончался… В смысле, утонул…

— Как утонул?! — Анна высунула голову из куста. — Как он мог утонуть, когда они вместе с его величеством уехали к Полудоклу?

Хуан Суридэс почесал колено. — Колено что-то чешется. Сказал он. — Ну в общем, я не хотел вам говорить…но он никуда не ездил… Бедный Отто… Он попросил меня, как друга, сопровождать короля вместо него. А сам… А сам…отправился к…Розе Линкольн. Ее мужа как раз не должно было быть дома. А муж почувствовал неладное и вернулся. Тогда Роза спрятала бедного Отто в сундук…

Охо-хо…И зачем только он полез в этот сундук?.. Короче, все утонули…и Роза утонула, и муж ее утонул, и Отто утонул вместе с сундуком… Бедный глухой Отто.

— Не может быть… — Баронесса высунулась по пояс.

— Точно говорю. Он же тугой на ухо был, вот и не услышал в сундуке, когда кругом "спасайся кто может" кричали. Был бы он не глухой, тогда бы другое дело.

— Нет… Не верю… Не мог он к такой уродине пойти!

— Я сам удивляюсь. А вот пошел на свою голову.

— Откуда вы все это знаете?

— Мне брат Марио Линкольна Ибрагим Линкольн рассказал.

Анна Ширалас наморщила лоб:

— Как он мог вам это рассказывать, если вы говорите, что все кроме нас утонули? Вы же только что утверждали, что мы здесь как Адам и Ева.

— Все правильно, — невозмутимо пояснил Хуан Суридэс. — Как Адам и Ева. Мы когда с его величеством вернулись, то обнаружили на пляже Ибрагима Линкольна. Он был при смерти. Из последних сил он нам рассказал про кончину вашего мужа и умер.

Буквально у меня на руках.

— А где же его величество? — Спросила Анна.

— Его величество отправился назад за подмогой. — Хуан Суридэс переступил с ноги на ногу. — Ну так как же? Вы согласны? Вы теперь одна, об вас нужно кому-нибудь заботиться.

— А вы меня действительно любите? — Спросила баронесса, помолчав.

— Еще как! — Обрадовался Хуан Суридэс. — Сами же видите!

Анна Ширалас вздохнула:

— Я согласна.

Хуан Суридэс победоносно воткнул палку в песок и решительно направился к баронессе.

— О, прекрасная Анна, мои глаза ослепляет твоя несравнимая ни с чем нагота. Я весь горю жгучим пламенем, который ты разожгла в моих чреслах, когда я увидел тебя без ничего. Остуди же, о Анна, этот невыносимый жар своим освежающим прохладным родником, иначе я погиб. — Снимая трусы, Хуан Суридэс прыгал на одной ноге, стараясь сохранить равновесие, давай же покувыркаемся с тобой на этом горячем песочке.

Баронесса Ширалас смотрела на Хуана Суридэса со все возрастающим интересом.

— Какой вы широкоплечий и мускулистый.

— Вам, правда, нравится? — Граф поиграл мускулами.

— Бедный Отто был не такой стройный, как вы.

— Вот видите. А вы отказывались. Только время зря потеряли.

— Да…Да…поцелуйте меня…Ух…Ух…Я сейчас задохнусь…Какой вы пылкий…

Они повалились на песок и начали это самое.

— Ах, как хорошо…Какой…

— А вы как думали? Вы со мной про все забудете…

— Ой! Какой вы колючий. У вас репейник в бороде.

— Сейчас вытащу.

— Погодите, не вытаскивайте.

— Тогда не буду.

— Ах…Ах…Вот-вот-вот…

— Давайте теперь вот так.

— Я так не привыкла…как животные…и песок в рот лезет…

— Это с непривычки…А потом сами просить будете…Давайте на «ты»

перейдем?

— Давай…Я все. А ты?

— И я. Все в порядке.

Анна Ширалас и Хуан Суридэс отдыхали на песке. Анна положила голову на плечо графу и пощекотала ему травинкой живот.

— Мой хороший.

Хуан Суридэс покосился на Анну и промолчал.

— Верно — это судьба, что все так случилось. Видно не зря ты вместо Отто уехал. Будем теперь вместе, да? — Она чмокнула графа в щеку. — Ты будешь обо мне заботиться?

— Эхе-хе. — Вздохнул Хуан Суридэс. — А как же… Что-то жарко. Пойду окунусь.

"До чего ж все бабы нудные, — думал он. — Обязательно им надо все испортить. Теперь не отвяжешься… — Он зашел в воду и окунулся. — Вода какая грязная."

Некоторое время посидел в воде, потом вылез.

Баронесса спала на животе, тихо посапывая.

"Вот и прекрасно! — Пронеслось у Хуана Суридэса. — Сейчас потихонечку убежим, пока красавица спит." Он надел трусы и, осторожно ступая, скрылся в кустах.

Не пройдя и нескольких шагов, граф почувствовал резкую боль в ноге.

Хуан Суридэс сел на землю вытаскивать впившуюся в пятку колючку. Справившись с колючкой, уже хотел подняться, как вдруг что-то сильно ударило его по затылку. "Проклятая молния!" — Хуан Суридэс повалился на бок и потерял сознание…

Когда он открыл глаза, то увидел над собой маркиза Ибрагима Линкольна с палкой в руке.

— Очухался, гнида?! — Ибрагим ткнул Хуана Суридэса палкой в грудь. — Я ждал этой встречи. Я слышал твои ослиные крики и видел, как ты махал флагом на палке. Теперь молись. Через пять минут — ты покойник.

— За что, Ибрагим? — Прохрипел Суридэс. — Что я тебе плохого сделал?

— Молчи, собака! За брата ответишь!

— Погоди, Ибрагим. Мы же помирились. Гуго сказал…

— Здесь нет Гуго! Здесь — ты и я. И я тебя убью! Молись быстрее.

— Да погоди ты. Выслушай сначала…а потом поступай, как тебе совесть подскажет.

— Ладно, говори. Только коротко.

— Вот, правильно. Сейчас я тебе все расскажу и ты сразу поймешь, что я не виноват.

— Не тяни, пес! — Ибрагим надавил на палку.

Хуан Суридэс закашлялся:

— Не дави так сильно, мне же говорить трудно…кхе…кхе… Я, конечно же, прихвастнул маленько, а на самом деле мы с Розой ничего не успели. Я только разделся, а тут Марио идет, и я, не переспав, в сундук залез и все. Ничего, как ты теперь видишь, не было. Абсолютно ничего. Клянусь честью…

— Все равно, — перебил Ибрагим, — брата обидел! Меня обидел! Убью, шакал!

— Погоди, погоди. Я же не договорил. Я, конечно же, все равно не прав и раскаиваюсь. И чтобы искупить свою вину я тебе, Ибрагим, хочу сделать предложение… Как ты знаешь, все женщины утонули. Вот ты, например, пока шел встретил хоть одну женщину? А?

— Я? Я нет.

— И я встретил только одну. Ты знаешь, какая это прекрасная женщина?

Это не женщина, а богиня!

Она умеет выделывать такие штуки! Я такой женщины никогда раньше не встречал. Но все равно, чтобы загладить недоразумение, возьми ее себе. Можешь воспользоваться и мы, как говорится, ничего друг другу не должны. Линкольн призадумался.

— Покажи женщину. — Наконец сказал он. — Вот это другое дело! Пошли, покажу.

Они вернулись назад. Хуан Суридэс раздвинул кусты.

— Смотри — вон она лежит голая. Ах, какая женщина!

— Так это же баронесса Анна фон Ширалас.

— Ну и что. Других-то нет. Не Шираласу же ее оставлять. Иди к ней. Покажи, какой ты мужчина.

— Ладно, — согласился Линкольн. — Но тебя я все равно потом убью. Сначала с женщиной пойду, а потом тебя прикончу.

Он привязал Хуана Суридэса к дереву веревкой.

— Молись пока. Я — скоро.

Оставшись один, Хуан Суридэс начал изо всех сил дергаться, пытаясь освободиться. У него ничего не получалось. Суридэс уронил голову и заплакал.