Рыцарь

Глава 27

Ужин у короля был зрелищем удивительней любой ярмарки. Так, по крайней мере, показалось Тэсс. Кто только во время трапезы не развлекал гостей: и пестро разряженные фокусники и жонглеры, и менестрели, и акробаты, но Тэсс не покидала мысль, что главным аттракционом сегодня здесь были они с Кенриком.

В первый момент ее поразило то, как Кенрик похож на отца — вылитый Плантагенет. Тот же рост, тот же профиль, даже повадки у них были одинаковые. Король Эдуард пристально посмотрел на нее, его глаза одобрительно засветились, он и потом часто на нее взглядывал, удивленно приподняв при этом брови, Вначале Тэсс не могла понять причину его недоумения, а потом, оглянувшись, увидела, что все до единого в зале не сводят с нее глаз.

Женщины, когда Тэсс на них смотрела, нервно отводили глаза. С мужчинами было хуже. Чаще всего должной галантности они не проявляли. Один молодой нахал имел даже наглость подмигнуть ей! Она почувствовала что Кенрик рядом напрягся, тоже заметив это, и начал медленно подниматься с места.

Бедный юноша так перепугался, что опрокинул свой кубок на сидящую рядом даму, а вскоре и вовсе исчез из зала. В общем, повел себя очень трусливо. Тэсс вздохнула и попробовала сосредоточиться на еде.

Всего за ужин было семь смен блюд, одно вкуснее другого, однако Тэсс ела мало. Ее томила неизвестность. Она знала, что впереди их ждет тяжкое испытание, и это лишало ее возможности в полной мере насладиться изысканностью кушаний и роскошью окружающей обстановки.

Гордон Мак-Ли, с тремя приближенными, сидел наискосок от них, в дальнем углу стола, и она то и дело чувствовала на себе его холодный взгляд. И она сразу же клала руку на колено Кенрика, чтобы прикоснуться к его силе, почувствовать себя под его защитой.

Наконец трапеза была закончена. Проворные слуги быстро и без суеты унесли столы и стулья. В одном из концов зала на подиум был водружен королевский трон. Король уселся на него в окружении советников и епископов. Пиршественный зал в считанные минуты превратился в королевский суд.

Каждый из придворных старался занять место поудобнее, чтобы лучше видеть и слышать. Сейчас перед их глазами должна была разыграться драма, и они предвкушали удовольствие. Ну, и продемонстрировать свои наряды и драгоценности тоже было делом не последним. Король сделал знак Гордону приблизиться, и в зале тут же наступила тишина.

Дамы напряженно вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть молодого Мак-Ли, когда он пробирался к трону, небрежно кланяясь направо и налево. Он был красив, пожалуй даже слишком, в своей расшитой золотом зеленой тунике и бриджах. Статный, белокурый, длинноногий, с правильными классическими чертами лица, без единого шрама, он, разумеется, в женских глазах выигрывал по сравнению с огромным суровым бароном Монтегю. В темно-голубых глазах Гордона скрывалась какая-то загадка, словно он был хранителем неведомых никому тайн. Для Тэсс же любой самый страшный урод был красивее этого человека.

Король, медленно потягивая вино из кубка, бесстрастно наблюдал за приближением Гордона. Тот уже подошел, но король вдруг знаком приказал слуге снова наполнить кубок. Это была длинная процедура, наполнение королевского кубка, и Гордону пришлось ждать ее окончания. А король, похоже, никуда не торопился. Он пригубил вино, взглянул исподлобья на молодого Мак-Ли и произнес.

— Я даю тебе Наше Высочайшее позволение изложить своему королю суть дела, с которым ты пришел.

Гордон отвесил низкий поклон.

— Ваше Величество, ваш покорный вассал Гордон Мак-Ли представляет здесь своего отца, Данмора Мак-Ли. Примите нашу жалобу, Ваше Величество, на Кенрика Монтегю, который похитил мою невесту.

Гордон сделал паузу, чтобы дать время волне шорохов и бормотания распространиться по всему залу. И Тэсс чувствовала: это был ропот возмущения. Затем Гордон обернулся и указал на Кенрика.

— Этот человек не только лишил Тэсс Ремингтон дома и любящей семьи, но совершил гораздо более тяжкое преступление. Он женился на ней, зная, что она помолвлена с другим. Она помолвлена со мной, Ваше Величество, с Вашего Высочайшего благословения.

Тэсс старалась не замечать подступающей тошноты. Ее удивило, как мог этот негодяй произнести слова о «любящей семье» и не подавиться ими. Она молилась, чтобы епископы распознали столь откровенную ложь, и была благодарна королю Эдуарду за брезгливое выражение, которое не сходило с его лица.

— Много недель мы горевали о нашей Тэсс, не ведая, где она и что с ней, не зная, какая ей уготована судьба, пока от случайного гостя не выяснили, что она попала в лапы жестокого барона Монтегю. Этот человек рассказал нам, что барон держит ее взаперти в замке Монтегю и непрерывно подвергает побоям. Мы направили к нему посланцев с петицией, в которой просили барона внять здравому смыслу и возвратить несчастную леди Ремингтон в любящую семью, прекратить свои жестокости, но посланцы вернулись ни с чем. Барон их даже не пустил на порог.

Гордон сделал драматическую паузу, а потом под сочувственные вздохи дам продолжил.

— Вот почему я стою сегодня перед Вашим Величеством и нижайше прошу справедливости. Я молю вернуть, мне леди Ремингтон и наказать злодея. Мы рады будем снова принять ее к себе, чтобы она забыла об ужасах Монтегю.

Несколько минут Эдуард молчал, продолжая пристально глядеть на Гордона, как бы взвешивая сказанное. Тот храбро выдержал взгляд короля, ни на миллиметр не отведя глаз. Эдуард медленно поднес ко рту кубок, глотнул вина, а затем нашел глазами Кенрика. Глубокий голос короля легко перекрыл шепот придворных.

— Кенрик Монтегю, тебя обвиняют в совершении серьезных преступлений. Будешь ли ты отвечать на эти обвинения?

— Да, я отвечу, — отозвался Кенрик и выступил вперед, убедившись предварительно, что Тэсс остается под надежной охраной Фитц Элана, Саймона и Эварда. Присутствия Гордона он словно бы не замечал, хотя тот не сводил с него злобного взгляда. Отвесив глубокий поклон королю и поклонившись советникам и епископам, Кенрик твердым, уверенным голосом начал.

— Странную сказку вам пришлось сейчас выслушать, Ваше Величество. — В этот момент Кенрик впервые взглянул на Гордона. — Уверяю вас, очень странную. Обвинение в похищении ни на чем не основано. Попросту — это ложь.