Рыцарь

Тишина в шатре стала невыносимой.

— Надо же, как я крепко заснула. Даже не заметила.

Кенрик продолжал молча сидеть в той же позе. Сейчас он показался ей похожим на волка, затащившего к себе в нору добычу.

Тэсс облизнула губы.

— Я хочу есть.

Слова ее прозвучали достаточно резко. А ведь она хотела только напомнить ему, что у нее с утра не было во рту ни крошки, и вежливо попросить чего-нибудь поесть.

Кенрик встал и, не произнеся ни слова, покинул шатер. Он вернулся через несколько минут, а следом за ним появился юноша лет тринадцати-четырнадцати с подносом, на котором стояли тарелки с едой и кувшин вина. Юноша стоял, не поднимая глаз от подноса. Когда же он наконец осмелился посмотреть на молодую баронессу, то чуть не выронил поднос.

— Оставь нас, — рявкнул Кенрик.

Сорвав с головы меховую шапку, юноша попятился к выходу и, поклонившись по крайней мере пять раз, поспешил исчезнуть.

— Спасибо тебе, — улыбнувшись, пробормотала Тэсс. — Это твой оруженосец? — продолжила она, обрадованная тем, что есть хоть какая-то тема для разговора. Кенрик молча кивнул. — Вроде бы его что-то смутило.

— Томасу было просто любопытно увидеть мою баронессу.

Он назвал Тэсс своей баронессой. Да, ведь она стала его женой. Об этом она как-то пока не задумывалась.

Тэсс не много знала о супружеской жизни. Единственное, что ей было твердо известно, — в первую же ночь после венчания жена должна лечь с мужем в постель.

Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, она взяла с подноса нож и отрезала несколько кусочков сыра.

Однако Кенрик вел себя так, словно вовсе не торопился уложить ее с собою в постель. Может, он на самом деле собирается избавиться от Тэсс? Она понимала, что Кенрику будет легко объяснить смерть жены какой-нибудь дорожной случайностью.

Тэсс закашлялась, сыр застрял у нее в горле. Словно прочитав ее мысли, Кенрик наполнил два кубка вином и протянул один ей. Она сделала несколько жадных глотков и поставила кубок на деревянный поднос. Потом взяла кусок хлеба, разрезала на мелкие части и стала есть с сыром, запивая вином. Но аппетит у нее вдруг пропал. Она бросила взгляд на Кенрика и через силу отправила в рот кусочек вяленого яблока.

Умоляя Бога, чтобы голос ее не дрожал, Тэсс выдавила из себя.

— А ты не собираешься есть? Очень вкусно.

— Нет. Я уже поел час назад. Когда мы прибыли сюда. Тэсс потянулась за вином, но рука была столь нетвердой, что девушка предпочла взять еще кусочек яблока.

— Я не намерен этой ночью делать тебя своей супругой. Ты ведь об этом тревожишься, не так ли? — произнес он, глядя на Тэсс поверх своего кубка с вином. — Это произойдет не раньше, чем мы достигнем покоя и комфорта замка Монтегю. Не сомневаюсь, что ты слышала обо мне много небылиц, но, уверяю тебя, я все же не животное, не способное сдержать свою похоть.

— Я… я не так уж много о тебе слышала, — неуверенно возразила она.

— Но и этого было достаточно, чтобы внушить тебе такой ужас. Там, в аббатстве, ты чуть в обморок не упала, когда твой дядя произнес мое имя.

— Я только немного удивилась.

Он снова наполнил кубки. Себе и ей.

— Ну да, конечно, ты подумала, что я из тех, кого вот-вот причислят к лику святых.

— Я просто стараюсь быть вежливой. Вот и все. А то, что я слышала о тебе… конечно, все это выдумки.

— Большей частью это правда.

Она потупилась и принялась в смущении теребить рукав.

— Но говорят, что ты на ужин употребляешь младенцев.

— Что?

— Да, да, маленьких пухлых девочек. Их ты предпочитаешь другим. А запиваешь все это кровью врагов. Из большого ковша.

— Это, разумеется, вранье. Но то, что я убил многих, очень многих, — правда. И жалости я не знаю. Это тоже правда. Так что репутация у меня вполне заслуженная.

— Но всем известно, что ты лучший рыцарь Англии, и король Эдуард тебя очень ценит. Все бароны тебя уважают.

— Только не тешь себя надеждой на веселую придворную жизнь, — улыбнулся он. — Нет, Тэсс, никто из вельмож принимать нас у себя не станет. Они, конечно, радуются, когда я воюю за короля, пока сами отсиживаются по углам, но дружить с человеком, у которого руки по локоть в крови… это ниже их достоинства. Большинство придворных желали бы видеть меня скорее в аду, чем за своим столом. И супруга моя разделит со мной эту участь.

— Они, наверное, завидуют тебе. Кенрик пожал плечами.

— Могу тебя заверить, — продолжила она, — что мне абсолютно безразлично мнение других. Если бы пришлось выбирать, я бы, наверное, сама выбрала тебя в мужья. — Она даже кивнула, стараясь добавить убедительности своим словам. — Твое имя — единственное, которого боится мой отчим.

— Так что ты с удовольствием будешь носить мое имя, — сказал он и сухо улыбнулся. — А я-то все это время принимал твою безудержную радость за страх.

— Я не говорила, что безумно рада. Я хотела стать монахиней, если ты помнишь. Но, поскольку мой король решил избрать для меня другую судьбу, я ее принимаю.

— Леди, мое облегчение не знает границ, — улыбнулся Кенрик и взял у нее пустой кубок. — Ты уже выпила два полных кубка, Тэсс. Впереди у нас трудный день, не стоит накачивать себя вином. Давай-ка лучше попробуем заснуть.

— А долго еще добираться до Монтегю?

— Надеюсь, завтра к вечеру мы прибудем на место.

— Ой, скорее бы в теплую чистую постель, — проворковала Тэсс, устраиваясь на медвежьей шкуре.

Скорей бы в теплую чистую постель. Кенрик скрипнул зубами. Эти слова звучали в его ушах снова и снова, ни о чем больше он думать не мог.

— Спокойной ночи, барон. — Тэсс зевнула и с головой скрылась под толстым покрывалом.

Кенрик не ответил. Он загасил свечу и замер в нерешительности. Затем поднял покрывало и скользнул на ложе рядом с Тэсс. Сверху он накрылся еще и меховой шкурой. Девушка глубоко вздохнула и тесно прижалась к нему.

— Я должна поблагодарить тебя.

— За что? — Вопрос был бессмысленным. Кенрик знал, за что она его благодарит. За то, что он решил не лишать ее девственности сейчас, в этом шатре.

— За то, что ты спас меня от Мак-Ли, — прошептала она. — За то, что ты так добр со мной, хотя наша женитьба принесла тебе одни хлопоты. Возможно, будет война. Мак-Ли попытается вернуть меня обратно.