Страница 2 из 3
— Петрова — товаристая, — сказал Маслов. — Помнишь, Вась, как мы её зимой зажимали?
— Ништяк! — Вася показал большой палец.
— Без балды? — спросил Боря.
— А че нам? Напоили и зажали, — ответил Маслов. — Я тебе, Прокоп, так скажу — бабам, вообще, нравится, когда их зажимают. А орут они для понта дела. Читал вон у Пушкина?
Я целую даме ручку И ей устраиваю дрючку Уж за окном вовсю светлеет Е…усь, пока не посинеет!
— В натуре Пушкин матом писал? — не поверил Боря.
— В натуре. Я у брата книгу читал «Евгений Онегин». Читаешь сначала — муть такая! Бред! А оказывается, если страницу над огнём подержать — проявляются между строк настоящие стихи про еблю. Пушкин-то сверху только для отвода глаз писал. А настоящие клёвые стихи он молоком между строк писал, чтоб царская цензура не заметила.
Когда её вернётся муж Е..у другую даму уж Неутомимая елда Натянута как провода
— Зыко! Теперь понятно, за что его все так любят, — сказал Боря. — А че ж тогда кино про Евгения Онегина сняли?
— А ты че не знаешь? Это для отмаза сняли. А на самом деле они руками для глухонемых читают настоящие стихи.
— Порнуху, — добавил Вася.
Маслов сделал строгое лицо.
— Забожись, Прокоп, что никому не скажешь.
— А че?
— Мы сегодня с Птицей идём в клуб грабить биллиард. Будем брать шары из слоновой кости. Продадим иностранцам за валюту. Пошли с нами — купишь себе мопед.
— А если поймают?
— Не бзди. Не поймают.
Весь лагерь отдыхал после обеда. И только Маслов, Птицын и Прокопенко курили на чердаке.
Маслов раздал карты. Играли в очко.
Вася вскоре проиграл все деньги и поставил на кон два своих билльрдных шара из слоновой кости, за которыми они собирались вечером. Но тоже их проиграл Прокопенке.
Прокопенко везло. Скоро он отыграл все деньги и шары Маслова.
— Все шары мои! — радовался Боря. — Я везучий. Мне батя лотерейный билет подарил, я на него фотокамеру выиграл. Бате не сказал. Взял деньгами — коплю на мопед.
— А я не могу копить. То выпить надо, то на курево, то с бабой в кафе сходить, — Маслов выпустил дым колечками.
— Я могу, в принципе, но как на пузырь накоплю, сразу трачу, — сказал Вася.
— Когда в клуб пойдём — до отбоя или после? — спросил Боря.
— А че мы там забыли? — Маслов усмехнулся. — Наших шаров там не осталось.
— Хера! Вы мне по два шара проиграли! Должны отдать, а то западло!
— Мы и не отказываемся — иди и бери. Они твои.
— Так не честно. Договаривались — вместе.
— А че вместе? Ты же за своими все равно пойдёшь, вот и наши заодно захватишь.
— Ну вы гады! Сами же все придумали, а я теперь должен лезть.
— Ты за своими лезешь. А нам чего рисковать? Нам рисковать выгоды нет.
— Ну и хер с вами! Вся валюта моя будет!
Вечером весь лагерь смотрел в клубе фильм «Большое сердце».
«…Наш разведчик сидел в кабинете у немцев и копался в столе. В коридоре послышались шаги. Разведчик спрятался под кровать. Вошли две пары ног — в сапогах и в туфельках.
— Битте, — услышал Санин из-под кровати голос гауптштурманфюрера Ференца Шульмана.
— Хи-хи! — засмеялся голос Зои Королёк.
Санин под кроватью скрипнул зубами. Зоя Королёк была его девушкой и радисткой. Нелегко было Санину узнать, что Зоя, оказывается, даёт гестаповцам.
На пол упало женское бельё и кровать над Саниным заходила ходуном.
— Оу, дас ист фантастиш! Вундерба…
— Зер гут, зер гут…
— Колоссаль! Дас ист фантастиш!
— Вундерба…
Санин кортиком аккуратно провертел в матрасе дырку и стал смотреть…»
Маслов подтолкнул локтями Борю Прокопенко и Васю:
— Все вырезали. Только из-под кровати показывают. У меня знакомый пацан не вырезанный смотрел. Говорит — ништяк долбятся… Давай, Прокоп, иди за шарами — самое время.
Боря поплевал через плечо и стал выбираться из зала.
Он зашёл в бильярдную, вытащил из кармана носок, сложил в него шары.
Назад Прокопенко полез через окно. Сбросил вниз шары и прыгнул следом.
Послышался звон стекла.
Боря упал на спину физкультурнику Павлу Сергеевичу.
— Уй, бля! Кто это?! Кто тут?! — Павел Сергеевич схватил пионера за шиворот. — Ты, Прокопенко? Так это ты мне коньяк разбил?! Изуродую! — Физкультурник наступил ногой на шары, полетел на землю и напоролся шеей на стекло. Он хрипнул и затих.
Боря Прокопенко бросился бежать.
Бледный как полотно, Прокопенко сидел в зале между Масловым и Птицыным.
—Что теперь делать? Это вы виноваты! Втравили меня!
— Ты, Прокоп, на нас не вали, — возразил Маслов. — Мы сидим, кино про войну смотрим — ничего не знаем. А ты замочил физкультурника.
— Я не виноват! Он сам на шары налетел!
— Это ты маме своей рассказывай. Она тебя пожалеет. А так тебе, Прокоп, вышка ломится за убийство. Хоть шары бы, дурак, захватил — погулял бы перед смертью.
Боря вспомнил, что шары лежат на месте преступления в его носке.
— Шары в моем носке остались! Что делать?!
— Что ж ты, дурак, его там оставил? Так-то тебя очень быстро найдут. С такой уликой. Вызовут всех по одному и скажут — предьявите носки. Тут ты и попался. И — вышка тебе. Беги, Прокоп, назад, пока не поздно, может.
Прокопенко бросился с места.
Вернулся Боря ещё бледнее. У него тряслись коленки.
— Там уже люди собрались.
— Ну все, Прокоп, гуд бай!
По лагерю разнеслась весть, что нашли возле клуба Павла Сергеевича без сознания с проткнутым горлом. Сейчас он лежит в медпункте.
После отбоя пацаны залезли на чердак покурить.
— А я бы на твоём месте тут не сидел, — сказал Маслов. — Паша очнётся — и тебе конец.
— А чего я могу?
— Я, Прокоп, не знаю, чего ты можешь, но фигово тебе будет, если Паша очнётся.
Боря Прокопенко дождался пока все заснут, взял нож и пошёл в медпункт — прикончить Павла Сергеевича.
В медпункте было темно. Боря вытащил нож и пошёл ощупью. Вдруг он обо что-то споткнулся и полетел вперёд. Нож по рукоятку вошёл во что-то мягкое.
— Х-хым! — выдохнул кто-то. — Помогите! Режут! Убили, мамочки!
Боря бросился бежать.
Прокопенко тяжело дышал и захлёбывался, пытаясь рассказать разбуженным Маслову и Птицыну, что произошло.
— Дааа, — протянул Маслов, когда дослушал. — Ну и влип ты. Теперь на тебя, кроме кражи слоновой кости и разбойного нападения, ещё и убийство врачихи повесят. Мы и не знали, Прокоп, что ты у нас в отряде такой преступник.
— Что же делать? — Борис размазал по лицу кровь. — Может, она жива осталась?
— Сходи посмотри — если врачиха кони двинула, то у тебя есть шансы, что физрук не очухается. Вот и все.
— Элементарно, Ватсон, — добавил Вася. — Только мне не нравится, что ты нам кровью все одеяла перемазал. Мало, что сам вымазался, ещё нас испачкал.
— Масло, дай нож, — попросил Боря сдавленным голосом.
— А твой где?
— Во врачихе остался.
— Фьють! — Вася присвистнул. — Ты совсем!
— Я тебе, лично, нож не дам, — сказал Маслов. — Мне ни к чему, чтоб ты и мой нож в ком-нибудь оставил… Можешь взять у Шилова, у него под подушкой нож лежит.
Боря Прокопенко вытащил у Шилова из-под подушки нож и побежал в медпункт.
В медпункте горел свет. Боря осторожно вошёл, спрятав нож за спину. В коридоре на кушетку лежала раненая врачиха, склонившийся над ней пожарник дядя Миша бинтовал врачихе спину.
— Прокопенко? Хорошо, что ты пришёл. Беги быстрее до начальника — пусть скорую вызывает.
— А что случилось?
— Анну Петровну кто-то пописал. Второе ЧП за ночь.
Дядя Миша наклонился над медсестрой, перекусывая бинт.
Боря подошёл сзади и всадил ему нож в спину.
Пожарник упал на врачиху, обливаясь кровью.
Вытащив из спины нож, Боря пошёл убивать физрука.
Посреди палаты лежал Павел Сергеевич под капельницей.
Занеся над головой двумя руками нож, чтоб ударить наверняка, Боря потерял равновесие и упал навзничь головой об тумбочку.