Страница 4 из 88
– Не хотите чаю? – спросил он наконец.
– С удовольствием, – ответила Мадлен, снимая плащ.
Он молча взял у нее плащ и перчатки и, окинув взглядом ее синее дорожное платье, повернулся и снова исчез в глубине коридора.
Мадлен сделала глубокий вдох и попыталась собраться с мыслями. Но это оказалось не так-то просто – после десятичасового путешествия она ужасно устала, и у нее разболелась голова. И все же ей следовало помнить, зачем она сюда приехала. Она приехала в этот городок для того, чтобы выполнить задание. И Томас находился здесь по той же причине. А что он о ней думает и какое впечатление она на него произвела, это не имело значения.
«Но все-таки странно, – думала Мадлен. – Почему я так отреагировала на этого мужчину во время нашего знакомства?» Обычно она предпочитала великосветских красавцев с изысканными манерами. А Томас Блэквуд... Он совершенно не походил на тех мужчин, которые ей прежде нравились, и все же произвел на нее впечатление. Действительно странно.
Мадлен слышала, как Томас гремит на кухне посудой, но не испытывала ни малейшего желания отправиться туда. Что она ему скажет? Конечно, им многое предстояло обсудить, однако она предпочла бы, чтобы Томас сам начал разговор, и он непременно сделает это за чаем. «А может, пойти в свою комнату и лечь отдыхать? – думала Мадлен, выходя в коридор: – Нет, не стоит, еще слишком рано».
Немного помедлив, Мадлен вернулась в гостиную. Эта комната казалась на удивление просторной и светлой, хотя здесь стояла темная мебель, а окна выходили на север и на запад. И дышалось тут очень легко. Угли в камине уже почти прогорели, но если их помешать кочергой и добавить еще угля, то дом успеет прогреться до вечера. На каминной полке Мадлен заметила часы в золотой оправе, а рядом с ними – какой-то деревянный предмет, похожий на музыкальную шкатулку. «Интересно, чья она, – подумала Мадлен. – Может, Томаса? Принадлежит ли ему хоть что-то из вещей, находящихся в этом доме? Шахматы – наверняка». Хотя Мадлен совершенно не знала своего напарника, ей почему-то казалось, что мраморные фигурки как нельзя лучше соответствуют характеру этого одинокого и замкнутого человека.
Она подошла к шахматной доске и сняла с нее коричневого мраморного коня, холодного и тяжелого. Подержав его на ладони, поставила обратно на доску. Да, шахматы, конечно же, принадлежат Томасу.
В этот момент раздались гулкие шаги, и в комнату вошел Томас с серебряным подносом в руках. На подносе стояли чашки с блюдцами, фарфоровый чайничек, сахарница и кувшинчик со сливками. С непроницаемым лицом он посмотрел на Мадлен.
Выдержав его взгляд, Мадлен медленно опустилась на диван. Снова взглянув на Томаса, она с трудом удержалась от улыбки – слишком уж нелепо он сейчас выглядел. Действительно, рослый широкоплечий мужчина, держащий в огромных ручищах маленький, казалось, игрушечный поднос с чайными принадлежностями. Стараясь сохранять нейтральное выражение лица, Мадлен задала ни к чему не обязывающий вопрос:
– Скажите, а кому принадлежит этот коттедж? Томас пожал плечами.
– Кому принадлежит? Не знаю... – Поставив поднос на середину стола, он взял чайник, налил чай в чашки и одну из них поставил перед Мадлен. – Сэр Райли передал мне лишь ключ... и инструкции. Некоторые из вещей в этой комнате принадлежат мне. Я привез их с собой. Постельное белье и посуда уже были здесь, когда я приехал.
Мадлен расправила подол юбки и чуть приподняла его, чтобы Томас случайно на него не наступил. Он сел на стул, стоявший напротив дивана.
Внимательно посмотрев на своего напарника, Мадлен спросила:
– Значит, вы здесь впервые?
– Я приехал сюда из Истли, – ответил Томас. – Это не очень далеко отсюда. В нескольких часах езды. Я бывал в Уинтер-Гарден несколько раз, но это было давно, лет шесть или семь назад. Раньше у меня не было здесь знакомых, но теперь мне удалось кое с кем познакомиться.
– Полагаю, эти знакомства будут для нас полезными, – заметила Мадлен.
Он кивнул:
– Да, разумеется.
Какое-то время они молчали. Наконец Мадлен кивнула на шахматную доску и спросила:
– Вы играете в шахматы?
Томас поднес к губам чашку с дымящимся чаем и сделал маленький глоток.
– Да, частенько играю. Это помогает мне сосредоточиться, а иногда расслабиться.
Немного помолчав, Мадлен задала очередной вопрос:
– С кем же вы играете?
Блэквуд долго молчал, и Мадлен взглянула на него с некоторым удивлением.
– Только с самим собой, – ответил он. Затем тихонько вздохнул и добавил: – Мне уже давно не с кем играть.
Мадлен промолчала. Промолчала, потому что не знала, как реагировать на это заявление. И тут вдруг она явственно ощутила жар его тела. И увидела, что глаза Томаса горят огнем – теперь они были полны страсти. Мадлен почти не сомневалась: сам Томас об этом не догадывается. Или все-таки догадывается?..
– А вы играете в шахматы? – спросил он неожиданно. Мадлен заморгала и перевела взгляд на стоявшую рядом шахматную доску.
– Да, – кивнула она. – Хотя давно не играла. А вы, Томас, наверное, прекрасный игрок?
– Полагаю, что очень хороший.
– И вы ведь... обычно выигрываете? – в смущении проговорила Мадлен.
– Еще ни разу не проиграл.
Он даже не прикоснулся к ней, однако Мадлен чувствовала себя так, словно Томас ласкал ее.
– Думаю, мне приятно будет сразиться с вами. – Она заставила себя взглянуть ему прямо в глаза. – Но может быть, вам небезынтересно будет узнать, что я тоже люблю выигрывать.
Томас откинулся на спинку стула и, вытянув правую ногу, положил ее на скамеечку.
– И как же? Получается?
– То есть выигрываю ли? Он едва заметно кивнул.
Мадлен вдруг почувствовала, что у нее вспотели ладони. Машинально оправив юбку, она пробормотала:
– Да, как правило, выигрываю.
В какой-то момент ей показалось, что Томас улыбнулся. Но улыбнулся ли? Она еще не видела его улыбающимся. Он снова поднес к губам чашку и, сделав глоток, сказал:
– Мадлен, уверен, что вы со мной согласитесь... Видите ли, я считаю, что это к лучшему, когда оба игрока стремятся выиграть... Так гораздо интереснее. – Помолчав, он добавил: – Мне бы очень хотелось увидеть выражение торжества на вашем лице, когда вы выиграете.