Украденные чары

— Понятно. Что-то случилось?

Натали почувствовала, что краснеет, и начала обмахивать себя веером.

— Мы… немного поссорились. — Мадлен слегка склонила голову набок.

— В самом деле?

Натали не знала, что еще добавить к сказанному, и неловко замолчала. Затем она повернула голову и стала смотреть в окно на дикий виноград, спускающийся с белой решетки.

— Ты сегодня ела, Натали?

Гостья с удивлением посмотрела на хозяйку.

— Ела?

Мадлен внимательно посмотрела на девушку, а затем взяла серебряный колокольчик и позвонила. Мгновенно на пороге возникла служанка.

— Мари-Камилла, — обратилась к ней мадам Дюмэ по-французски, — попроси повара приготовить для нас что-нибудь холодное. — А затем, взглянув на Натали, добавила: — И что-нибудь шоколадное.

— Мадам… — Служанка присела в реверансе и через мгновение исчезла из гостиной.

Натали положила веер себе на колени и попыталась выпрямиться, чтобы корсет не давил слишком сильно на грудь. Мадлен снова поправила свои юбки и, раскинув руки в стороны, уперлась ладонями в подушки на канапе.

— Может, ты хочешь рассказать мне, что случилось? — Натали сначала не собиралась вдаваться в подробности, но ее собеседница была так искренна, что в конце концов девушка решила рассказать ей все. Ведь она хотела получить совет этой женщины.

Без всяких вступлений Натали начала свой рассказ:

— Я попросила Джонатана привезти меня в Париж. Мне были нужны его услуги как Черного рыцаря, чтобы помочь найти письма частного характера, которые написала моя мать.

— Значит, он наконец-то признался тебе, кто он на самом деле?

— Я догадалась об этом сама ночью на балу, — пояснила Натали, пытаясь скрыть свое раздражение. Обманывать и хитрить умеют не только профессиональные воры и шпионы. Чувствуя гордость за свою смекалку, она добавила: — Он также проверяет мое заключение, имеющее отношение к… вашим связям с английским правительством.

— Да? — произнесла Мадлен без видимого удивления. — Что ж, между нами нет секретов.

Эти слова несколько успокоили Натали, и она решила в конце концов рассказать все.

— Изумруды у меня.

Несколько секунд Мадлен в замешательстве смотрела на нее.

— Ты имеешь в виду изумруды, украденные у графа Арля? А о каких еще изумрудах она могла говорить?

— Да, конечно, — сдержанно ответила Натали и с самодовольной улыбкой добавила: — Я украла их у Джонатана.

— Что ж, впечатляет. Вероятно, твои таланты соответствуют его уровню.

Натали просияла от удовольствия. Этот комплимент сделал ей не кто-нибудь, а британский шпион.

— Вы из-за этого поссорились?

Натали попыталась как-то более ясно оформить свои мысли:

— Не совсем. Это… личное.

Мадлен немного помолчала, а потом спросила:

— Это связано с вашими отношениями?

— Да.

— Понятно…

Дама так пристально смотрела на Натали, что та пожалела о своей откровенности. Ее настроение сейчас менялось каждую минуту, а нервы были напряжены до предела. Она с силой стиснула свой веер, стараясь не заплакать — леди не плачут. Здравый смысл подсказывал, что ей стоит все рассказать сразу или лучше уйти отсюда. Но ее сердце разрывалось на части, и Натали с трудом сдерживала слезы. Никогда в жизни она не оказывалась в таком затруднительном положении. — Натали, вы были с Джонатаном близки? Ее глаза широко распахнулись, к лицу прилила кровь. Это не та тема, которую незамужняя леди могла обсуждать с кем-то посторонним. Но тем не менее Натали не видела другого способа найти решение, как поговорить с опытной женщиной об интимной стороне своих отношений с Джонатаном. Возможно, именно за этим девушка и пришла сюда.

— Да, — призналась она тихим шепотом и опустила голову.

Мадлен с легким вздохом, но без осуждения продолжала смотреть на Натали.

— Ты огорчена из-за этого?

— Я сержусь на себя за то, что допустила это, — ответила Натали и посмотрела на часы на каминной доске, а затем с грустью добавила: — В Марселе я сказала ему, что в обмен на письма моей матери отдам ему изумруды и еще кое-что, очень важное для него. Я имела в виду некоторые сведения, случайно подслушанные мною на балу, а он посчитал, что я собираюсь расплатиться с ним своей невинностью.

Мадлен рассмеялась, а Натали, явно обидевшись, спросила:

— Разве это смешно?

— Я смеюсь не над тобой, — поспешно успокоила гостью Мадлен. Она улыбнулась и покачала головой. — Просто такое поведение очень типично для всех мужчин. Они всегда думают о сексе, Натали, и их переделать невозможно. Это заложено в их естестве. И исходя из всего сказанного, можно сделать вывод, что вряд ли Джонатан долго ломал голову над твоим предложением. Скорее всего он мечтал об этом, рисовал себе всякие картины, и когда ты предложила ему кое-что бесценное, то он услышал в твоих словах именно то, что ему давно хотелось услышать.

Натали с грустью призналась сама себе, что скорее всего предположение Мадлен верно.

— Он сказал, что это вполне логично, — согласилась она. Улыбка мадам Дюмэ стала еще шире.

— Ну, разумеется, ему и в голову не пришло, что это могло быть что-то другое.

Мадлен сказала это так просто, так естественно, что Натали сразу успокоилась. Ее мать вряд ли так же отнеслась бы к предположению Джонатана. Слава Богу, что она никогда не узнает об этом.

— Он соблазнил тебя?

Этот вопрос прозвучал неожиданно для Натали, и она хотела было сначала солгать. Но, по всей видимости, мадам Дюмэ вовсе не осуждала ее. Натали искала дружбы и совета опытной, зрелой женщины. И ее собственное желание удивило девушку еще больше, чем вопрос Мадлен.

— Нет, нельзя сказать, что он соблазнил меня. Я никогда не останавливала его, — призналась она и так сильно стиснула веер, что едва не сломала. — Я первая поцеловала его, совершенно невинно, а затем он взял мое сердце в свои опытные руки и разбил его на кусочки.

Возможно, все было слегка преувеличено, но Натали не знала, как еще можно объяснить суть их отношений.

— Да… — в задумчивости произнесла Мадлен, откровенно разглядывая девушку с головы до ног, которые та спрятала под чайный столик. Дама загадочно улыбалась и поглаживала пальцами бархатную подушку на канапе. — Значит, ты преподнесла ему подарок на блюдечке с золотой каемочкой…

— Простите?

На лбу мадам Дюмэ пролегла легкая складка.

— Свое сердце. Я сказала, что ты преподнесла ему свое сердце на блюдечке с золотой каемочкой.

Натали не могла понять, что имеет в виду Мадлен. Иногда при переводе с французского на английский значение слов меняется настолько, что бывает трудно уловить смысл.

— Простите, я не понимаю.

Уголки подкрашенных губ мадам Дюмэ слегка приподнялись, а ее густые ресницы взметнулись вверх.

— Ты любишь его?

От этого вопроса Натали почувствовала, как ее затошнило. Лоб покрылся испариной, ей стало жарко. Девушка хотела оказаться сейчас на необитаемом острове под проливным дождем — вдали от дома, вдали от Франции, вдали от всего и всех.

Но Мадлен терпеливо ждала, и Натали решила, что ей следует быть откровенной и в этом.

— Нет, разумеется, я не люблю его, — прошептала она, чувствуя, каким осипшим вдруг стал ее голос. — То, что мы испытываем друг к другу, называется просто физическим влечением. Это и привело нас к такому плачевному концу.

Француженка смотрела на нее с недоверием, и Натали начала сердиться.

— Что ж, — сделала вывод Мадлен, — если ты не любишь его, значит, ты не преподнесла ему свое сердце на блюдечке с золотой каемочкой, а следовательно, он не мог разбить его на кусочки.

Натали уже было открыла рот, чтобы сказать что-нибудь дерзкое, опровергнуть вполне логичный вывод француженки, но в последний момент передумала. Она просто не знала, как себя вести, и вздохнула с облегчением, когда в комнату вошла Мари-Камилла, толкая перед собой тележку с закусками.

Она молча подкатила ее к чайному столу и остановилась. Ее быстрые руки аккуратно разместили на блестящей поверхности поднос с хлебом, порезанные на кусочки помидоры, холодную утку, сыр, тарелку с кусочками шоколадного торта, серебряные ложки и вилки, маленькие китайские тарелки, кружевные салфетки и два высоких бокала лимонада. Затем Мари-Камилла посмотрела на хозяйку, ожидая дальнейших распоряжений, но та молча кивнула, позволив служанке уйти.