Герцог-грешник

Во время первого блюда они говорили на самые общие темы. Уилл чувствовал, что Вивьен трудно не обращать внимания на слуг, и поэтому старался не касаться личных тем до тех пор, пока они не останутся наедине. Наблюдая за ее улыбкой и движением рук, когда она говорила о чем-то совершенно незначительном, он не мог не вспомнить краткого прикосновения к ее губам, свою жгучую реакцию на это простое касание и нежный румянец, заливший ее лицо.

Сейчас Вивьен сидела в центре длинного дубового стола, так близко от него, что он мог время от времени ощущать аромат ее духов, наблюдать, как поднимается ее грудь при дыхании, и ловить отблески света в ее глазах, когда она смотрела на него. На Вивьен было простое, но элегантное шелковое платье бордового цвета с тугим корсетом, короткими пышными рукавами и до удивления глубоким квадратным вырезом. Волосы она небрежно скрутила узлом на затылке, вплетя в них пару ниток блестящего жемчуга. В ушах у нее красовались простые жемчужины, но больше всего внимание герцога привлекла одинокая жемчужина на золотой цепочке, свисающая как раз посередине ее выреза. Это было очаровательно...

– Ваша светлость, – она улыбнулась и потянулась за бокалом вина, – не знаете ли вы о новых пошлинах, взимаемых в этом году с иностранных судов, заходящих в гавань? Мне они представляются чересчур строгими...

Пошлины на товары? Уилл с куда большим удовольствием думал о ее обнаженном теле в своей постели и о том, как Вивьен смежит веки в безудержном желаний, когда со стоном наслаждения примет его в свое лоно... И при чем тут пошлины? Невероятно глупо.

– На деле, – продолжила Вивьен, проглотив аккуратно отрезанный кусочек брокколи, – это означает, что мне трудно будет купить хорошие луковицы по доступной цене.

– Вы хотите, чтобы я попытался изменить положение, внеся закон в парламент ради вас? – Уилл улыбнулся. – Я подумаю об этом. Не могу допустить, чтобы пострадал ваш бизнес.

Вивьен широко раскрыла глаза.

– О, ради Бога, не стоит делать этого лишь ради меня. – Она не понимала, что он поддразнивает ее. – Преимущества вашего положения не дают мне права...

Уилл облокотился о спинку стула и повертел в пальцах ножку бокала.

– Преимущества моего положения? – спокойно повторил он. – Это звучит интригующе.

Кровь прилила к ее щекам; жемчужина засверкала на приоткрытой груди, когда она слегка подалась вперед, чтобы сделать глоток вина.

Герцог ждал, откровенно наслаждаясь ее состоянием.

Промокнув губы салфеткой и вежливо улыбнувшись слуге, который взял у нее тарелку и предложил еще вина, Вивьен продолжила как ни в чем не бывало:

– Я узнала о том, как возросли эти пошлины, от викария Джеймса. Во время своей воскресной проповеди он упомянул о дополнительном бремени, наложенном на рабочий класс. Не уверена, что вы слышали...

– Я не хожу в церковь, – коротко заметил герцог.

Вивьен наморщила лоб, обдумывая его слова, и слегка тряхнула головой.

– Отчего же?

Она не посчиталась с его прошлым, и герцог почувствовал себя еще более неловко. Он нагнулся вперед и положил руки на край стола.

– Потому что я страшный грешник; или вы забыли? Зачем ходить в церковь, если я проклят?

Она приоткрыла рот от изумления. Он мог видеть растерянность в ее глазах, когда в их омуте отражался колеблющийся свет от окружающих их свечей. Некоторое время в комнате царило молчание, пока один из слуг не кашлянул, напомнив им, что они не одни.

И тут случилось то, во что Уилл не мог поверить, – вместо того чтобы съежиться от страха или немедленно удалиться, что сделала бы любая другая леди, его гостья неожиданно снова подняла свой бокал.

– Чепуха. – Она посмотрела ему в глаза. – Я не верю в это. Думаю, вам не следует обращать внимание на сплетни, ваша светлость. Вы должны демонстрировать свою невиновность, а не прятаться от общества. Извините меня, сэр, но вас не осудили за якобы совершенное преступление. А вот то, что вы сторонитесь церкви, только пугает обывателей. Если же вы вновь станете посещать службу, то для всех ваша невиновность будет неоспорима. Виновны вы или нет, никому не интересно, это останется между вами и нашим Создателем. – Вивьен сделала последний глоток из бокала, разгладила юбки и улыбнулась. – Полагаю, теперь можно подавать десерт.

Герцог вздохнул. По правде сказать, ее слова слегка ошеломили его. Он никогда не думал о своем оправдании в таком плане, ни разу со времени завершения этого судилища. Что ж, возможно, она права. По природе он очень замкнут, а его затворничество только увековечивает слухи. Как можно бывать в высшем обществе, если оно открыто осуждает за преступление, которого он не совершал?

Впрочем, что ему за дело до общества? Перед ним сидела женщина, напоминавшая прекрасную, высокомерную, элегантную богиню. Она странным образом вдохновляла его, и он больше не хотел десерта.

Сделав глубокий вдох, Уилл отставил стул и встал, размышляя, заметила ли она, как в нем вспыхнул мгновенный и сильный чувственный импульс.

– Давайте пройдемся по саду, Вивьен, – с мягкой настойчивостью произнес он.

Она взглянула ему в глаза, и смущение осветило ее черты.

– Сейчас?

К сожалению, она не поняла его состояние. Что ж, не важно. Очень скоро она узнает, как сильно он желает ее.

– Сейчас.

Слуга тут же оказался рядом, чтобы помочь Вивьен подняться. Положи в теплую ладонь на руку Уилла, она ждала; он же смотрел на нее, ловя свет в ее ярких очаровательных глазах.

Уилл повел гостью из столовой, через музыкальную комнату, к застекленной двери в сад, где несколько дней назад он поцеловал ее.

– Знаете, что я нахожу странным, мадам? – спросил он, когда они шли рядом, удаляясь от дома по каменной дорожке.

– Не могу догадаться, – мягко ответила она, щурясь от прохладного ночного ветерка.

На мгновение герцог задумался, затем произнес:

– Я нахожу странным, что вы не вышли замуж во второй раз. Трудно поверить, что у вас не было поклонников...

Вивьен вздохнула и, наконец, остановилась, чтобы взглянуть на безбрежный океан, который с трудом можно было разглядеть из-за опустившейся ночи.

– Мне не нужны поклонники, – призналась она. Уилл повернулся к Вивьен, ее лицо находилось в тени.

– Это очень странно.

Вивьен отпустила его руку и рассеянно принялась вертеть жемчужину в вырезе платья.

– Возможно.

Уилл подавил раздражение.

– И вы не... не испытывали потребности в общении, которое предоставляет брачный союз? Разве это возможно?

– Я обычно очень занята. – Вивьен слегка пожала плечами.

Разумеется, Уиллу не понравился ее ответ – или, скорее, уход от ответа.

– Слишком заняты, чтобы наслаждаться удовольствиями, которые способен дать только мужчина? – он прямой вопрос.

Она отступила на шаг и скрестила руки перед собой.

– Ваша светлость, не думаю...

– Почему вы отказываетесь называть меня Уилл?

Вивьен продолжала играть с жемчужиной, словно не догадывалась, что этот бездумный жест может заставить ее собеседника потерять самообладание. Герцогу потребовалась вся ею выдержка, чтобы не сжать ее в объятиях.

– Не думаю, что это прилично, – призналась она через мгновение.

Этот смехотворный ответ заставил его покачать головой.

– А разве то, что я пригласил вас к себе и мы здесь одни, прилично?

Вивьен смотрела на него, а он все еще не мог разглядеть ее лицо, так как свет из окон дома лишь очерчивал ее силуэт.

– Вы герцог, – наконец, сказала она, словно он забыл этот простой факт.

Герцог взъерошил волосы.

– Но я также человек, Вивьен.

Она глубоко вздохнула, прежде чем ответить:

– Я понимаю.

– Правда?

Не отвечая, она молча наблюдала за ним.

Уилл осторожно накрыл своей ладонью руку Вивьен, наслаждаясь теплом ее кожи и тем острым чувством, что пронзило его. Теперь он ощущал участившееся биение ее сердца.

– Я хочу любить вас, – хрипло произнес Уилл.

Вздрогнув, Вивьен глубоко вздохнула, но не отступила, и это обнадежило его.