Вот это женщина!

Ледяной ветер подхватил полы плаща. Пряча голову от его яростной атаки, Рен увидела, что град покрыл все вокруг хрустящим белым покрывалом. Тяжелый пистолет незнакомца оттягивал ей карман и ударял по бедру, пока она шла к дому.

Осторожно нащупывая дорогу и медленно переставляя ноги, Рен старалась отбросить мысли о незнакомце, которого оставила в сарае. Его появление было довольно загадочно. Кто же он такой? И что делает на маленькой ферме, затерянной в глуши? Да еще в такую грозу, под Рождество? В это время большинство людей сидят дома со своими близкими.

— Он такой же, как ты, — внезапно подсказал ей внутренний голос. — У него никого нет.

Рен не смогла бы объяснить, откуда ей это известно. Она просто знала, что это правда. У нее часто были такие прозрения относительно событий и людей. Нет, Рен не была ясновидящей, но у нее было то, что называют шестым чувством. Когда она не прислушивалась к нему, с ней происходили неприятности. Такой была, например, история с Блейном Томасом. А сейчас она чувствовала, что незнакомец не хочет ей зла.

Рен повесила винтовку на плечо и взялась за перила у крыльца, взбираясь по обледеневшим ступеням. Наконец она открыла дверь и вошла в свою уютную, теплую кухню.

Из радиоприемника неслась песня «Санта-Клаус приходит в город». Мясо уже остыло, но в воздухе еще витал его запах. Рен положила на стол винтовку и пистолет, вынутый из кармана. Она стянула перчатки и плащ и вернулась на кухню. Зажгла огонь под кастрюлькой с мясом, поставила на плиту кофе и отправилась в кладовку.

Достав полотенца, простыни и подушку, Рен упаковала все в пластиковый мешок. Было восемь часов. Начался очередной выпуск новостей. Прогноз погоды не предвещал ничего утешительного. Пройдут обильные снегопады, снежный покров достигнет четырех дюймов. Рен недоверчиво пока чала головой. Прошло уже много лет с тех пор, как над центральными районами Техаса проходил такой шторм.

Она наполнила один из термосов горячим кофе, а другой — мясом. Завернула кусок пирога в фольгу и сложила все это в коричневый бумажный пакет.

Обратный путь был чуть легче. Рен не могла одновременно нести винтовку и пакеты, так что просто положила в карман «магнум» и помолилась, чтобы ей не пришлось его использовать. Ветер стих, но теперь землю покрывала корка льда. У нее тотчас же замерзли уши, и она пожалела, что забыла надеть шапку.

Дверь сарая распахнулась едва она подошла. В какой-то момент ей показалось, что перед ней темный ангел, который явился, чтобы увести ее с холода.

— Вы принесли поесть? Чудесно, — сказал он, закрывая за ней дверь и потирая руки от удовольствия.

Она увидела, что, пока она ходила домой, он отключил коров от доильных аппаратов. Рен поблагодарила его, но он не обратил на это внимания, расставляя термосы на крышке молочного бидона.

Незнакомец снял куртку и остался в черном свитере с растянутыми рукавами и воротником.

— Вот. — Рен открыла мешок и достала полотенце. Протянула его мужчине. Он взял и начал энергично вытирать волосы.

— Я уже не надеялся, что вы вернетесь, — признался он, откладывая полотенце в сторону и принимаясь за еду. На его лице появилось выражение удовольствия, когда он открыл термос с мясом и вдохнул запах.

— А почему я могла не вернуться? — Рен порылась в пакете и протянула ему ложку.

— Вы могли просто остаться дома. — Он присел на табуретку и начал уплетать мясо так, как будто не ел, по крайней мере, неделю.

— Я же обещала принести вам поесть.

— Многие люди не выполняют обещаний, но я очень рад, что вы свое сдержали. — Он взглянул на нее. От его внимательного взгляда Рен внезапно стало жарко. Его глаза казались черными, сверкающими бриллиантами и как будто прожига ли ее насквозь. Но выражение его лица оставалось непроницаемым. Было ясно, что он многое пережил, но не будет делиться своими бедами с первым встречным.

— Вы одна ухаживаете за животными? — спросил он, на секунду отрываясь от еды.

— Мой… муж должен скоро вернуться, — запинаясь, ответила Рен, стараясь хоть немного обезопасить себя.

— Мне вы можете не лгать, — мягко проговорил незнакомец. — Я знаю, что вы живете одна.

— А почему вы думаете, что я лгу?

— Ваш голос прозвучал на октаву выше обычного, и вы вот-вот оторвете пуговицу.

Рен тотчас же оставила пуговицу в покое и с недоумением взглянула на нее.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Я здесь не за тем, чтобы причинить вам вред.

— А зачем вы здесь?

— Мне была нужна еда. — Он махнул рукой в сторону термосов. — И место, чтобы переночевать. У меня произошла небольшая авария. Я могу заплатить за ваше гостеприимство. Не отказывайтесь, денег лишних не бывает.

Незнакомец полез в карман.

— Не нужно. — Рен покачала головой. Этот человек был гораздо загадочнее и сложнее, чем та головоломка из пяти тысяч фрагментов, которую она складывала долгими одинокими вечерами.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я — нахлебник.

— А я и не думаю.

— Почему?

— Вы не такой.

На его лице появилось странное выражение.

— Вы тоже не такая. Большинство людей спустили бы на меня собак.

— У меня нет собаки, а то я, возможно, тоже спустила бы ее на вас.

— Значит, мне повезло. — Он налил себе чашку кофе и отпил глоток.

— Почему вы оказались в дороге? — спросила она, откидывая со лба мокрую прядь.

— Это длинная история.

— У вас сломалась машина? — Незнакомец глотнул еще кофе и отрицательно покачал головой.

— Возвращаюсь в Аризону. Преимущественно пешком. — Он вынул из кармана мятую двадцатку и положил ее на стол рядом с бумажным пакетом.

— Заберите свои деньги. — Рен скрестила руки на груди поверх мокрого плаща.

— Вы уверены?

Незнакомец покончил с мясом, положил ложку и посмотрел на Рен. И снова она как будто погрузилась в ауру этого человека. Он словно излучал сильные эмоции. С ним случилось что-то очень болезненное, глубоко ранившее его душу. Рен казалось, что она могла бы дотронуться до его страдания, настолько сильно она его чувствовала. Ее пальцы покалывало под перчатками.

— Уверена.

Он убрал двадцатку, и Рен вздохнула с облегчением. Обычно люди пользуются своей интуицией в своих интересах, но ей как-то не приносило счастья умение чувствовать в людях то, чего другие не заметили бы.

Незнакомец приподнял голову, и яркий свет от голой лампочки осветил широкий длинный шрам за его правым ухом, проходящий через всю шею и исчезающий за воротом рубашки. Судя по красному рубцу, рана была серьезной и лечить ее, вероятно, пришлось долго.

Этот человек, очевидно, когда-то получил серьезные ожоги. Был пожар? — гадала Рен. Или тут что-то другое? Да, наконец решила она. Он пострадал в результате катастрофы, как и я.

В его душе гнездилась боль, которую остро ощущала Рен. Насколько глубоки были его душевные страдания? Ей захотелось задать ему миллион вопросов, но он взглянул на нее так, что Рен не вольно прикусила язык.

Незнакомец принялся за горячий пирог и не скрывал своего одобрения.

— Меня зовут Рен Мэттьюс, а вас? — сказала она и задержала дыхание, словно ныряя в холодную воду.

Он стряхнул с пальцев последние крошки, его взгляд скользил по ее лицу.

— Киган Уинслоу, — ответил он после недолгой паузы.

Сказал он ей свое настоящее имя или придумал его только что, считая, что так ей будет спокойнее?

Ее охватило любопытство. Она смотрела на его шрам.

— Что с вами произошло?

— Мне бы не хотелось об этом говорить, — ответил он резко, прикрывая рукой шрам, словно пытаясь спрятать его.

В каком уязвимом положении она оказалась! Ей следовало бояться его, но странным образом он будил в ней сочувствие и жалость.

Рен не стала продолжать беседу, и, к ее удивлению, возникшая вдруг тишина была даже приятной. Ей это понравилось. Она ценила одиночество.

Его большие руки были грубы и обветрены. Ногти обломаны. Кожа на лице была сухой, а под глазами обозначились черные круги. Взгляд загнанного зверя.