Предатели

— Лучше б ты рыл траншеи. Я больше не могу. Я ухожу.

В ответ раздался удар, такой мощный, что дрогнула даже стена, когда тело стукнулось об нее. Роберту показалось в этот миг, что качнувшаяся перегородка ударила и его.

— Винс, — раздался пронзительный крик, голос срывался, дрожа от ужаса, — не надо. Винс!

Каждым своим нервом юноша чувствовал, как ей больно. Раздался новый удар. От бессилия он впился ногтями в штукатурку. Из-за стены слышалось прерывистое дыхание — тело, похоже, оттаскивали от стены.

— О нет! — простонала она, и тут же послышался ужасный хрип. Это воздух с шумом вырывался из легких, уже неспособных его принять. Тело упало с тупым звуком, затем наступила тишина. Ужасная тишина.

Роберт вдруг очнулся и отскочил от перегородки, словно он прикоснулся к мертвому телу. Он в ужасе посмотрел на стену. Мысли скакали и сбивались, но ему становилась все яснее безысходность случившегося — ее убили.

Ее убили. Мысль эта наконец обрела страшную отчетливость. Он будто видел ее гибель собственными глазами. Он был так близко от места преступления. Если бы не стена, можно было протянуть руку и коснуться ее пальцами. Он мог что-то сделать, помочь ей. Но он стоял и ждал как дурак. А теперь уже поздно.

Что-то нужно делать! Смятенные мысли Роберта наконец обрели какие-то очертания в его мозгу. Пока этот мерзавец за стеной не знает, что есть свидетель, что его могут застигнуть на месте преступления. Один звонок в полицию — и через пять минут... Постепенно он успокоился.

Теперь можно действовать. Вдруг в соседней квартире началось движение.

За стеной послышались какие-то звуки, кто-то осторожно отодвигал мебель, затем по полу потащил какой-то безжизненный предмет. Дверь снова заскрипела и распахнулась. Все ясно, сомнений у Роберта не было.

Муж был чудовищем, но отнюдь не дураком. Он понимал, что если сможет избавиться от тела в эти тихие предутренние часы, то ему не страшны никакие обвинения.

Роберт приблизился к двери и замер. В коридоре раздался тяжелый и мерный звук шагов — так звучит осторожная поступь человека с большой ношей. Ясно, что это не первая жертва на его счету. Слишком уж уверенно он шагал и нисколько не боялся, что его увидят с трупом на руках. Можно себе представить, что он сделает с тем, кто ему сейчас попадется навстречу.

Роберт бессильно прислонился к двери и закрыл глаза. Горло сжал спазм, будто руки убийцы уже сомкнулись на его шее. Да, он трус. Трус, трус, уж это точно! В миг, когда нужна была толика храбрости, он струсил самым пошлым образом. Перед его глазами вдруг возникло лицо соседки. В его глазах уже не было страха. Лишь немой упрек.

Но ведь еще не поздно обратиться в полицию. Эта мысль принесла Роберту чувство неизъяснимого торжества. Он уже представлял себе — вот он входит в полицейский участок... И тут торжество мстителя вдруг оставило его. За стеной раздался какой-то шум? Он решил, что там кого-то убили? А где тело? Тела нет. А где убийца? Какой убийца? Здесь есть только человек, чья жена ушла из дома после ссоры с мужем. А кто обвиняет? Молодой человек, которому снятся кошмары. Абсолютный идиот.

В общем, Роберт собственной персоной.

Он решился выйти в коридор только тогда, когда хлопнула входная дверь. Осторожно ступая, он стал спускаться по лестнице. На ступеньках он увидел скомканный носовой платок, на котором темнело ужасное пятно.

Он осторожно поднял его и, развернув, внимательно посмотрел на свет. В тусклом свете лампочки, падавшем на клочок ткани, он увидел ярко-красное, а в углу почти черное пятно, в том самом месте, где она так старательно вышивала свое имя. Это кровь! ЕЕ кровь! Неужели и этого доказательства недостаточно?

"Прекрасное доказательство, — услышал он хохот полицейского чиновника, — подтверждающее, что у молодой дамы носом шла кровь”.

Отчаяние снова охватило его.

Очнулся он от звука заработавшего мотора автомобиля. Перескакивая через ступеньки, он бросился к выходу. Но было слишком поздно.

Выглянув из-за занавески входной двери, он увидел лишь, как машина повернула за угол. Огоньки фар злобно поблескивали. Разглядеть номер в такой тьме было невозможно. “Идиот, — сказал себе Роберт, сжав зубы от бессильной ярости, — почему не успел хоть секундой раньше!” Да сообрази он, что преступник воспользуется автомобилем, и проблем бы не было. Уж машину-то он мог опознать. Теперь и эта возможность упущена.

Все упущено.

Вернувшись домой, он беспорядочно ходил из угла в угол, когда услышал, как убийца вернулся. Прошло не более получаса. “А почему бы нет? — мелькнула мысль. — Избавившись от тела, он теперь в полной безопасности. Теперь он точно может спать спокойно..."

«Если б я только мог смело войти в комнату этого мерзавца и выбить, выбить из него правду, — промелькнуло в мозгу Роберта, — если б у меня были деньги или должность, которая заставила бы их выслушать мой...»

Впрочем, все это пустые мечты, нелепые, как его любовь к ней. Что может он, мелкий служащий...

Он вздрогнул. Его вдруг осенило. Он все пристальнее вглядывался в стену, будто чья-то рука писала на ней слова, постепенно складывавшиеся в его голове в окончательное решение загадки.

В биографии у каждого есть свое пятно. Так говорили его опытные коллеги. Подозревать нужно каждого. Яснее ясного, что у его соседа, при его тяге к насилию, при том разговоре о десяти тысячах, которые он раздобыл явно преступным путем, должны быть в прошлом такие пятна. По ним-то уж власти могли его разыскать и принять соответствующие меры.

Если бы какой-нибудь умудренный опытом инспектор слой за слоем раскопал прежнюю жизнь этого негодяя, справедливость бы наконец свершилась. Вот оно — его оружие. Темное прошлое убийцы!

Тщательно обдумывая эту счастливо осенившую его мысль, Роберт неторопливо положил найденный платок в конверт, заклеил, затем, напрягая память, стал вспоминать весь тогдашний разговор, чтобы как можно точнее записать последний трагический диалог между убийцей и жертвой. Записи и конверт он положил в ящик шкафа. Первый шаг сделан.

Но что же он знает об этом человеке? Этот вопрос юноша задавал себе неоднократно. Только имя. Сомнительно, чтобы эта информация смогла стать отправным пунктом его путешествия по темным закоулкам чужой жизни. Нужно еще что-то, какая-то ниточка.