Двенадцатая статуя

Ты пьян даже теперь, когда мы вот-вот начнем съемку. А теперь иди и постарайся протрезвиться хотя бы к следующей неделе. Ты меня слышал?

Убирайся!

Все прочие за столиком, включая, как заметил Мел, даже Ванду, уловившую смысл происходящего, смущенно замерли. Сай зажал в кулаке пустой стакан, словно намереваясь раздавить его, потом неуверенно поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел по улице, сталкиваясь на ходу с прохожими. Когда Мак-Аарон поднялся, чтобы последовать за ним, Файл резко спросил:

— Куда ты? Я ведь еще не сказал, что отпускаю тебя, верно?

— Разве? — сказал Мак-Аарон и тоже удалился.

Файл презрел этот маленький мятеж.

— Замечательная команда, — заметил он. — Проспиртованный бывший гений и его сиделки. Приятно быть связанным с ними одной веревочкой. Он взял свою чашку и стал отхлебывать чай, изучая Мела из-под опущенных век. — Во всяком случае, статуи исключаются.

— Они включаются, Алекс. Все двенадцать. В противном случае я буду очень долго работать над сценарием.

В прежние времена Файл ударил бы кулаком по столу, чтобы прекратить всякие споры. Теперь же, как понял Мел, наблюдая за тем, как он смакует свой чай, не будет никаких ударов кулаком по столу.

— Если я отвечу “о'кей”, — сказал Файл, — ты должен к завтрашнему дню подготовить мне краткое изложение нового сценария, договорились?

Дай мне новый сценарий, а я дам статуи. Это его манера торговаться, ибо Файл никогда ничего не давал даром. И хотя Мелу предстояла долгая ночная работа, он произнес, полный ощущения своей победы:

— Я приготовлю его для тебя завтра. — Впервые с тех пор, как он имел дело с Файлом, он не позволил нокаутировать себя упоминанием этого священного слова — Бюджет!

Когда они с Бетти вышли из кафе, даже воспоминание об отвратительной сцене с Сайрусом не могло омрачить радость от сознания того, что он заставил Файла раскошелиться на несколько тысяч долларов больше, чем того позволял драгоценный Бюджет. В конце концов, говорил себе Мел, вряд ли Сай в его нынешнем состоянии, имея при себе круглосуточно Мак-Аарона, нуждается в другом утешителе.

Вернувшись к себе в отель, Мел улегся на кровать со сценарием название “Император страсти” было явно придумано Файлом! — а Бетти замерла у пишущей машинки в состоянии боевой готовности в ожидании, когда ее супруга посетит вдохновение. Пятнадцать лет назад, когда Мел только начинал работать в кино, ее назначили к нему секретаршей. На вторую неделю работы они поженились, и с тех пор она великолепно справлялась с двойной задачей — писца и спутника жизни. Они были женаты так давно, что понимали друг друга с полуслова, и все же Мел был удивлен, когда Бетти, сидевшая молча, погруженная в свои мысли, вдруг сказала:

— Нет, это не она.

— Что?

— Не Ванда. Не ее он выберет в “Подружки месяца”. Не с ней он будет спать.

— Это их проблема. Но почему ты так в этом уверена?

— Прежде всего, для него она слишком стара.

— Да ей же всего двадцать или двадцать один!

— Она уже вышла из школьного возраста, а значит, для него уже переспела. Я думаю, Алекс выбирает “Алис из Страны чудес”, потому что боится настоящих женщин.

— Ну и...

— Ты знаешь, что я хочу сказать. Сколько раз мы наблюдали это раньше. Рано или поздно он появится с какой-нибудь маленькой Алисой с большими круглыми глазами, и, уж извини за страшно оригинальную мысль: шестидесятилетний мужчина, вышагивающий по виа Венето с ребенком, первый раз надевшим высокие каблуки, — это, по-моему, просто непристойно. Или когда он сидит рядом с нами и строит ей глазки. И показывает, какой он большой босс, унижая кого-нибудь вроде Сая...

— Вот как? — сказал Мел. — О ком же ты больше заботишься, о новой Алисе или о Сайрусе?

— Мне жаль обоих. Мел, в свое время ты говорил, что больше никогда не будешь работать на Алекса. Почему ты все-таки принял его предложение?

— Чтобы поставить его на место — как, например, в случае со статуями. Я должен был сделать это для блага души своей, дорогая моя, и считаю, что сильно запоздал. А кроме того, потому, что “Нью-Йорк тайме” заявила, что последний сценарий, который я сделал для Алекса, выполнен на удивление добротно. Может быть, я сумею заставить их повторить эти слова.

— Да, но все-таки...

— Все-таки лето обещает стать жарким, нам будет не до Сайруса, Алисы в стране киночудес и всего прочего. Сейчас нам надо подготовить хоть какой-нибудь набросок, завтра мы должны отравиться в Чинечитгу посмотреть, с какими декорациями нам придется работать, а потом займемся штамповкой эффектных диалогов, так что нам некогда будет думать о чужих проблемах.

— Конечно, пока все живы, — сказала Бетти. — Бедный Сай. В один прекрасный день он убьет Алекса. Вот бы посмотреть эту сцену!

Чинечитта — Голливуд в окрестностях Рима, где Файл снимал почти все свои фильмы. Но когда Мел позвонил ему, предложив встретиться там, тот наотрез отказался: картина будет сниматься в нескольких милях к югу от Рима, сразу за Форте-Аппиа, на виа Аппиа Антика, старой Аппиевой дороге.

Это соглашение, судя по рассказу Файла, было одной из его типичных манипуляций. Компания “Пан-Италиа продакшнз” разместила здесь декорации для постановки грандиозного фильма о святом Павле, и, когда фильм был закончен, Файл за гроши снял в аренду площадь, декорации и прочее с условием, что после завершения съемок все приведет в порядок.

То, что декорации могли совершенно не подойти к сценарию, который купил Файл, тоже за гроши, совершенно его не волновало. Они имели отношение к истории Рима, и этого было достаточно.

В какой-то степени именно такие нюансы работы у Файла часто привлекали Мела, так же как и приводили в бешенство. Обычно сценарий, декорации и прочий реквизит сочетались друг с другом, как классический четырехугольный колышек и круглая дырка, и он находил особое удовольствие, пытаясь составить из них единое целое. Когда дело касается Александра Файла, часто повторял про себя Мел, необходимость становится матерью изобретения.

На следующий день они с Бетти взяли напрокат машину и отправились к месту съемки, посмотреть, что можно изобрести из того, что “Пан-Италиа” оставила для них. Они проехали в направлении Порто-Сан-Себастьяно, мимо катакомб, по узкой старой римской дороге, пролегающей среди пышной зелени, и наконец добрались до некоего сооружения, изображающего Форум времен Цезаря, которое возвышалось на лугу в полумиле от дороги. За ним находились различные службы, лабиринт зданий, окружающих постройку размером с небольшой авиационный ангар, очевидно, там производилось озвучивание фильма.

Все это было обнесено проволочным заграждением высотой в десять футов, у ворот стоял охранник, парень бандитского вида с пистолетом на бедре, который устроил целое представление из проверки документов.

Оказавшись внутри, они без труда нашли штаб Файла, который помещался в ближайшем от ворот здании. Перед ним стояло несколько машин, и среди них — большой открытый “кадиллак” Файла. Единственным признаком жизни на всей съемочной площадке были глухие удары молотка, раздававшиеся из глубины ангара.

Файл ожидал их в своем офисе вместе с Сайрусом, Мак-Аароном, парой итальянских операторов, которых Мел помнил по последнему фильму, помощником директора и старшим осветителем. Сайрус как-то сказал Мелу, что никто из них не знает как следует своего дела — Де Милль не взял бы их даже в уборщики, — но они стоили дешево и понимали по-английски, а больше от них ничего не требовалось.

Мел обнаружил, что церемония начала работы у Файла нисколько не изменилась со временем.

— Хорошо, хорошо, давай посмотрим, — сказал ему Файл без всяких предисловий и, когда Мел вручил ему свой текст, невнимательно прочел его и сказал:

— Ладно, это подойдет. Когда у тебя будет готов какой-нибудь материал, чтобы начать съемку?

— Примерно через неделю.

— Еще чего! Сегодня пятница. В понедельник утром Ванда и остальные актеры, занятые в главных ролях, явятся сюда рано утром вместе с кучей статистов для массовки. Значит, в понедельник утром, к восьми, ты будешь здесь с материалом, достаточным, чтобы Голдсмит работал пару дней. И приготовь несколько сцен в интерьере на случай, если будет дождь, чтобы никто не сидел без работы и не получал деньги даром.