Солнце для Джона Рейна

Барри Эйслер

Солнце для Джона Рейна

На стыке эпох они казались похожими на октябрьский гром, пустое обещание дождя, который не прольется на опустевшие поля.

Эта книга посвящается тем, кто никогда не сможет ее прочитать: отцу Эдгару, который сделал меня сильным; матери Барбаре, научившей разбираться в людях; брату Иэну, подарившему крылья, чтобы я мог летать.

Часть первая

Кто он, третий, идущий всегда с тобой?

Посчитаю, так нас двое: ты да я.

Но взгляну вперед по заснеженной дороге:

Там он, третий, движется рядом с тобой

В темном плаще с капюшоном.

И не знаю, мужчина ли, женщина.

Кто же он, идущий бок о бок с тобой?

1

Быстрее метеора Гарри рассекал толпу людей, спешащих к началу рабочего дня. Я, отстав метров на двадцать, шел по противоположной стороне улицы и во все корки ругал неожиданную жару, обрушившуюся на Токио в октябре. Кажется, мои старания не прошли даром: работать с Гарри одно удовольствие: в любую щелку протиснется, ничего не упустит. При этом ведет себя вполне естественно, никто и не подумает, что мы приближаемся к объекту, который с поразительной быстротой идет по Догензаке в сторону станции Сибуйя.

Объект зовут Ясухиро Кавамура, он высокопоставленный чиновник, тесно связанный с либерально-демократической партией, или ЛДП, которая правит Японией чуть ли не со дня окончания Второй мировой.

В настоящий момент наш подопечный занимает пост заместителя министра землепользования в новом ведомстве Кокудокотсусо, образовавшемся после упразднения министерств строительства и транспорта. Очевидно, Кавамура кого-то там обидел, иначе я никогда бы о нем не узнал.

— Объект зашел в овощной Хигасимуры, придется обогнать, — послышался голос Гарри.

У каждого из нас по приемнику на микропроцессоре. Крошечные, они совсем незаметны в ушной раковине. Такого же размера микрофон спрятан за лацканом пиджака. Работают приемники на ультракоротких волнах, так что запеленговать невозможно, а если у кого и получится, сигнал зашифрован. Поэтому нам не нужно было держать друг друга в поле зрения, и в данный момент я знал, куда исчез Кавамура, хотя и шел далеко позади. Следить за объектом в одиночку — сущая морока; здорово, что у меня есть Гарри.

Когда до Хигасимуры оставалось метров двадцать, я свернул в одну из аптек, коих на Догензаке превеликое множество. Ничего удивительного: японцы просто помешаны на своем здоровье, борьба с микробами ведется в общенациональном масштабе. Многим срочно потребовалось купить по бутылочке тоника, который постоянно рекламируют по телевизору: в качестве активного компонента на этикетке указана вытяжка из женьшеня, а на самом деле обычный кофеин! Вот сараримэны, или попросту клерки с клеенчатыми портфелями и сосредоточенными лицами, подкрепляют силы перед рабочим днем в недрах какой-нибудь компании. Рядом молодые девчонки, похожие, словно инкубаторские цыплята: высветленные пероксидом волосы, дикий макияж, пустые глаза; всем своим видом красавицы демонстрируют пренебрежение к тому жизненному пути, что избрали для себя сараримэны, но взамен им предложить нечего. Вот седовласый пенсионер с морщинистым лицом, приехавший в Сибуйю, чтобы поразвлечься в одном из местных борделей. За свои утехи он заплатит кредитной картой с личного счета, а выписку спрячет от жены, которая прекрасно обо всем осведомлена.

Пусть Кавамура купит свои фрукты, а я сделаю вид, что выбираю эластичный бинт, благо в зеркальной витрине прекрасно видна улица. Зачем же Кавамура зашел в овощной? Неужели что-то заподозрил? Не нравится мне это, ох не нравится! Если бы не постоянный контакт, чтобы не спугнуть объект, Гарри пришлось бы споткнуться на ровном месте или завязать шнурок. Притаившийся в овощном Кавамура наверняка бы все заметил и укрепился в своих подозрениях. Атак Гарри неспешно пройдет мимо и остановится метров черед двадцать пять, когда я сообщу, что наш подопечный снова на улице.

Да, в овощной Кавамура свернул не случайно, но нас с Гарри на такой ерунде не проведешь. Мы профессионалы и отлично знаем, что следует предпринять.

Выйдя из аптеки, я пошел гораздо медленнее, чтобы Кавамура успел выйти из магазина. На душе было неспокойно: не слишком ли я близко? Если понадобится срочно ретироваться, то в каком магазине можно скрыться? А что, если со станции за нами следит охрана Кавамуры? В таком случае я точно привлек их внимание: сначала спешил, чтобы не отстать от объекта, а теперь едва передвигаю ноги. По пути на работу люди так себя не ведут. Гарри наверняка тоже заподозрили.

— Я в сто девятом, — сообщил мой помощник. Значит, он зашел в торговый центр «109», где находятся одноименный ресторан и модные бутики.

— Зря, — отозвался я, — на первом этаже бельевой отдел. Боюсь, будешь выделяться среди школьниц, выбирающих лифчики на вате.

— Вообще-то я хотел подождать у входа, — проговорил Гарри, и я представил, как он заливается краской.

У входа в «109»-й всегда много туристов и праздношатающихся бездельников.

— А я-то думал, тебе нужно белье, — пробормотал я, стараясь подавить улыбку. — Ладно, веди себя тихо и жди сигнала.

— Понял.

До овощного всего десять метров, а Кавамуры до сих пор не видно. Придется идти еще медленнее. Впрочем, я на противоположной стороне улицы, и объект вряд ли сразу меня заметит, так что можно остановиться и повертеть в руках сотовый. Заметит он, только если обернется, хотя благодаря унаследованным от отца азиатским чертам из толпы я не выделяюсь. А уж на чистокровного японца Гарри (сокращенно от Харриоси) вообще никто не обращает внимания.

Вернувшись в Токио в начале восьмидесятых, я со своими каштановыми волосами (мамино наследство) казался белой вороной. Пришлось срочно стать брюнетом. Но в последние несколько лет страна с ума сходит от русых волос, так что можно больше не краситься. Постоянно говорю Гарри, чтобы купил себе краску, однако его внешность не волнует. Да и недостатков у моего друга не так-то много: робкая улыбка, будто в ожидании удара промеж глаз, нервное моргание, по-детски пухлые щеки и черная грива жестких волос. Те же самые черты делают его совершенно заурядным, а в нашей работе это самое главное.

Тут из магазина вылетел Кавамура, и мне пришлось остановиться. Для японца наш объект довольно высок, а при ходьбе он подпрыгивает, что очень помогает слежке. Зато одет Кавамура в темный костюм, как девяносто процентов идущих по Догензаке мужчин, включая Гарри и меня, так что не стоит отпускать его слишком далеко.

Не успев отойти на более-менее приличное расстояние, Кавамура остановился, чтобы закурить. Я постарался ничем себя не выдать: плечи опущены, взгляд прилип к спине бредущего впереди — ну вылитый менеджер.

Немного помедлив, Кавамура пошел дальше.

Я растянул губы в кривоватой улыбке. Японцы никогда не останавливаются, чтобы прикурить, боясь потерять сотые доли секунды, которые к концу жизни перерастут в недели. Ветра нет, а значит, нет и объективной причины останавливаться. На душе у объекта неспокойно, что еще раз доказывает его вину.

В чем он виноват, я не знаю и выяснять не собираюсь. Обычно я задаю всего несколько вопросов: будущий объект — мужчина? С женщинами и детьми не работаю. Нанимали ли кого-нибудь еще? Дублировать чьи-то действия и функционировать в команде неинтересно, я привык работать один. И еще: в отличие от террористов я никогда не задеваю посторонних, а угрожающие письма и требования выкупа считаю проявлением некомпетентности. Иногда прошу независимого доказательства вины, чтобы убедиться, что невинные не пострадают.