Сибирская альтернатива

Он уже начал чувствовать приятное действие лекарства, когда открылась дверь и в комнату вошли двое мужчин в форме бойцов Советской Армии. На плече у каждого висел автомат Калашникова модели АКМ.

Глава четвертая

Фрост открыл глаз. Он находился в своей палате. Капитан понял это по пятнам на потолке, расположение которых врезалось ему в память. Поверх его тела лежало белое одеяло, и наемник с удивлением почувствовал, что может шевелить руками и ногами. Он резко сел на кровати. Да, действительно, ремни отсутствовали.

Фрост протер глаз, пытаясь собраться с мыслями. Он хорошо выспался, хотя во рту был какой-то странный привкус. Капитан попытался вспомнить, когда он последний раз чистил зубы. Судя по налету на них — несколько недель назад. — Две недели, сказал тот тип, — пробормотал Фрост. Что ж, это вполне мог быть и месяц, и пять дней, а врач сказал это специально, чтобы дезориентировать его, а также чтобы вызвать его доверие. Именно этого мужчину в белом халате выбрали на роль человека, в котором Фрост должен был увидеть друга, почувствовать, что хоть кто-то здесь относится к нему хорошо и — как следствие — отдать ему ключик от своей психической защитной системы.

А потом уже с капитаном можно будет делать все, что угодно.

Фрост медленно опустился на постель. Теперь он даже начал сомневаться, действительно ли находится в России. Он вновь вспомнил машину “Скорой помощи” и ту странную качку. Самолет? Потом в памяти наемника появились и другие картинки, неясные, больше похожие просто на мелькание света и тени. И послышались голоса. Язык был ему незнаком. Так, может, все-таки это и правда Советский Союз? Но почему, черт возьми?

Может, КГБ обиделся на него за ту историю с доктором Калли и сатанистами? Но обычно эта организация после провалов не начинала мстить их виновникам, а принималась планировать новую операцию.

Но даже если Комитет и принял решение наказать Фроста, то это было бы сделано быстро и без выкрутасов. Бомба, пуля в голову, автомобильная катастрофа. А при чем тут похищение и обработка мозгов?

Нет, тут дело в другом. Значит, КГБ нужна не месть… Но тогда что же? А может…

Раздался громкий стук в дверь, потом щелкнул замок, и она открылась. В помещение вошел советский солдат в форме и каске, с автоматом на плече. Он сделал знак рукой, и Фрост встал с кровати.

— Одну минуту, — сказал капитан.

Солдат с удивлением покачал головой и вновь указал пальцем на дверь. Фрост тоже указал пальцем, но на низ своего живота, издал характерный звук и сказал с улыбкой:

— Отлить надо, приятель. Ну, понимаешь?

Он прошел в туалет и стал над унитазом. Его мозг напряженно работал. Разоружить солдата было бы не трудно, но ведь за дверью наверняка есть еще один. А сколько их всего в этом здании?

Фрост решил, что следует ждать, сделал свое дело и вышел. Возле охранника уже стояла женщина-борец со смирительной рубашкой в руках. Капитан вздохнул и покорно протянул руки. Она ловко завязала рукава за спиной и слегка подтолкнула его в спину. Наемник двинулся по коридору.

“Как жаль, что в детстве я так мало читал о трюках Гудини”, — подумал он с грустью.

Вскоре Фрост уже сидел на стуле напротив знакомого врача в белом халате. Ему показалось, что это лицо он видел и до их вчерашней встречи, но как бы сквозь сон, смутно.

Мужчина не улыбнулся, он был очень серьезен.

— Простите, капитан, — сказал он и развел руками. — Я обещал сообщить вам вашу судьбу. Так вот… Понимаю, что вы бы предпочли смерть, но… Принято решение о вашей полной институционализации.

Фрост молчал, глядя на кружащиеся за окном снежинки.

— А что все-таки означает эта ваша полная институционализация? — спокойно спросил капитан.

Но он вовсе не был спокоен. Он боялся и жалел, что не напал на охранника, когда у него была такая возможность. Теперь, по крайней мере, он бы располагал автоматом.

— Вам введут ряд сильнодействующих средств, наркотиков, — заговорил врач. — Их названия вам все равно ничего не скажут, так что опустим детали. Эти препараты окажут определенное воздействие на ваш мозг, так сказать, переведут его в постоянное состояние чего-то вроде параноидальной шизофрении.

— Что? — прохрипел Фрост.

— Ну, не стоит так расстраиваться. С вами будут хорошо обращаться, вас будут кормить калорийной пищей, ухаживать за вами. В общем, ваша жизнь не будет абсолютно бесполезной. По крайней мере, в некоторые ее периоды.

— Ага, — с горечью сказал Фрост. — Отдельная палата в психушке и каждый день чистая смирительная рубашка.

— Ну, вы слегка сгущаете краски, — улыбнулся врач, — но в общем действительно что-то вроде того.

— А почему вы мне об этом говорите?

— Потому что уважаю вас за смелость и сильную волю. И могу сказать еще кое-что. — Он откинулся на спинку своего стула.

Фрост повернул голову и посмотрел в окно. Снег продолжал падать. Мужчина снова заговорил.

— Вот уже несколько лет, капитан, советская медицинская наука работает над очень важной проблемой. Над проблемой психологического воздействия на политических диссидентов. У вас в Америке это, кажется, называется “чистка мозгов”.

— Промывание мозгов, — машинально поправил Фрост.

— Простите. Так вот, именно эта задача стоит перед советской медицинской наукой. Ведь сами посудите: диссидента можно физически устранить, и этим занимаются соответствующие органы безопасности, диссидента можно изолировать, и здесь мы тоже добились значительных успехов, но эти два средства все же не являются радикальными.

И вот партия и правительство поручили именно нам, врачам, разработать так называемую программу институционализации.

Сейчас я поясню, что это такое. В данный момент мы работаем в двух направлениях, и выбор каждого зависит от личности пациента. К сожалению для вас, вы оказались в первой группе, к которой мы относим людей с нашей точки зрения бесперспективных. То есть тех, которые не поддаются нашему воздействию.

Конечно, рано или поздно сломить можно любого, но ведь время не ждет, да и стоят такие опыты дорого даже при нашей плановой экономике, поэтому мы предпочитаем работать с более податливым материалом, а остальных подвергаем полной институционализации.

После этой обработки человек полностью забывает все, что знал, меняется его менталитет, характер и остальное. Он становится покорным, послушным и тупым, как домашнее животное. Эти люди продолжают жить и работать — а как же, при социализме каждый должен работать — но делают это в специальных заведениях, предназначенных для таких целей. — Мужчина несколько смущенно улыбнулся, — Боюсь, что и вам скоро предстоит отправиться в подобное место. Поверьте, мне очень жаль.

Фрост похолодел. Он читал о советских психушках и методах советских врачей, из-за которых с ними отказывались иметь дело их коллеги из стран Запада. Но чтобы самому стать жертвой этой безжалостной машины подавления индивидуальности? Это капитану и в страшном сне не могло присниться. Да уж в тысячу раз лучше смерть.

— А что делают с теми, кто прошел тесты? — хрипло спросил он, стараясь выглядеть невозмутимым.

— Их подвергают частичной институционализации, это и есть второе направление. Правда, тут мы еще не достигли всего, чего хотели, но определенные успехи уже есть. — Глаза врача заблестели, он заговорил более оживленно, чувствовалось, что его просто распирает от гордости. — Здесь нам очень помогли разработки космических технологий. Были изобретены специальные электронные системы… Я не буду вдаваться в подробности, поскольку это государственная тайна, да и все равно вы бы ничего не поняли.

Короче, это весьма совершенные системы. Суть такова — в мозг определенного человека закладывается специальный датчик, которым можно управлять с помощью низкочастотного излучения. Примерно так же сейчас и американцы, и наши общаются со своими подводными лодками. А если использовать спутниковую связь…