Контракт на убийство

Глава шестнадцатая

— Если именно его выбрали, чтобы показать Дашефику серьезность своих намерений, — сказал Фрост, — значит, парень должен что-то знать. По крайней мере, я надеюсь на это. Ну, приехали. Вперед, крошка.

Он остановил машину, и девушка первой выскочила из нее. Теперь оба они были одеты в черные костюмы в стиле ниндзя, снятые с террористов. Две черные тени бесшумно двинулись по аллее небольшого парка, который окружал больницу, где находился раненый турецкий журналист.

— Внимание, — шепнул капитан. — Подходящий объект.

Впереди них шла молодая медсестра в белом переднике и белом чепце. Вероника не задавала больше вопросов. Она молнией пронеслась по аллее и в следующий миг медсестра была уже в ее руках; тело девушки обмякло и голова упала на грудь — француженка применила какой-то хитрый прием, который не угрожал здоровью жертвы, но временно полностью отключил ее.

— Помоги мне, — позвала Вероника. — Надо отнести ее в машину.

— Сейчас.

Фрост подошел ближе, подхватил безжизненное тело и поволок его к оставленному в начале аллеи автомобилю.

— Не слышу слов благодарности, — сказала девушка. — Ты хоть знаешь, как это непросто — нейтрализовать человека так, чтобы он совершенно не пострадал, но при этом и не мешал другим?

— Догадываюсь, — буркнул Фрост. — Ладно, потом я куплю тебе медаль, а пока раздевай ее, быстро.

Он отошел в сторону и закурил сигарету. Капитан не сомневался, что Вероника все сделает как надо — переоденется в униформу медсестры, а ее саму облачит в черный костюм ниндзя и свяжет так, чтобы бедняжка — когда придет v, себя — смогла через некоторое время освободиться без посторонней помощи. Даст Бог, она никогда не узнает, что случилось с ее белым халатом и накрахмаленным чепцом.

Выбросив окурок, Фрост нетерпеливо подошел к машине и заглянул в окно.

— Ну что? Чего ты копаешься?

— Эта девчонка гораздо крупнее меня, — послышался шепот Вероники. — Я никак не могу…

— Возьми ее белье и затолкай себе в бюстгальтер, — прошипел Фрост. — Шевелись, родная, у нас нет времени.

— Тебе хорошо говорить, — обиделась француженка. — А я…

— Перестань. Надо потерпеть.

— А ты бы сам попробовал поносить бюстгальтер на четыре размера больше твоей груди.

— Мне жаль тебя до слез, — сказал капитан. — Но у нас нет другого выхода. Тебе стоило раньше подумать об операции по увеличению груди. Знаешь, как у кинозвезд?

— Пошел в задницу, — со злостью ответила Вероника.

Фрост решил, что это излишне, и закурил другую сигарету. Через минуту раздался голос девушки:

— Хэнк?

Он повернулся и увидел, как Вероника выбирается из машины. Вся в белом, с чепцом на голове.

— Ты выглядишь, как настоящая медсестра, — сказал он с улыбкой, подошел ближе и поцеловал ее в щеку. — Никогда не думала о том, чтобы сменить профессию?

— Перестань. Я еле затолкала волосы под этот чертов колпак.

— Смотрится отлично, — заверил ее Фрост. — Ты ее связала?

— Естественно. И что теперь?

— А теперь ты вполне можешь пройти в больницу, по крайней мере — войти внутрь. Но нам надо протащить туда и меня. Вот что я придумал — Ты сейчас немного подразукрасишь мою физиономию, используя свое знание боевых искусств, чтобы я походил на жертву дорожного происшествия или разбойного нападения. Этого должно быть много в большом городе. Таким образом, ты сможешь провести меня и больницу в качестве пациента. По крайней мере, на первое время это должно сработать.

— Но если…

— Никаких если. Мы не можем ждать. И не думай, что мне очень приятно получить но морде, даже от тебя. Однако я иду на это в интересах дела. Ведь все равно ничего лучше ты не придумаешь.

— А почему бы нам не угнать “Скорую помощь”? Тогда я бы забинтовала тебе лицо, и нас пропустили бы сразу в отделение травматологии.

Фрост покачал головой.

— Нет, милая. Во-первых, любой мало-мальски опытный охранник сразу возымеет подозрения, увидев человека, чье лицо скрыто бинтами. Во-вторых, в этом случае нам потребовался бы третий сообщник — водитель “Скорой помощи”. И, наконец, не забывай, что такие машины, как правило, имеют радиосвязь, и если мы ею не воспользуемся, то нас сразу возьмут на мушку, а я не хочу затевать перестрелку и не хочу никого убивать. Поэтому придется принять мой план.

— Но я не могу ударить тебя!

— И все же постарайся. Или ты предлагаешь мне обзывать тебя нехорошими словами до тех пор, пока ты не выйдешь из себя и не треснешь меня по физиономии? Но это опять время.

— Нет, Хэнк…

— Поторопись, крошка. Медсестра скоро придет в себя, а тогда у нас появятся дополнительные проблемы. И помни — осталось всего тридцать часов до обещанного теракта. Давай, я все прощу.

— О, Боже…

— Бей в лицо. Только постарайся не лишить меня последнего глаза. Ну же!

— Я не хочу делать тебе больно, Хэнк!

— Я тоже не хочу, чтобы мне было больно, я же не мазохист. Но у нас нет выбора. Действуй.

Вероника со слезами на глазах сделала шаг назад. Ее левая рука мелькнула в воздухе, Фрост напряг всю свою волю, чтобы не уклониться и не блокировать удар. Кулак девушки врезался в его челюсть справа…

— Неплохо, — пробормотал капитан, тряся головой. — Ну, еще разок, смелее.

Вероника всхлипнула и еще дважды ударила его по лицу. Теперь голова Фроста заболела по-настоящему, но он мужественно терпел. Наконец девушка с плачем припала к его груди. Капитан нежно погладил ее по спине.

— Молодец. Я знаю, что тебе неприятно, но это было необходимо. Поверь, при определенных обстоятельствах я бы сделал с тобой то же самое. Успокойся.

— Но твое лицо, — простонала Вероника. — Посмотри на него.

— К счастью, не могу, — ответил Фрост. — Но я верю, что ты хорошо справилась со своим заданием.

Затем он оторвал рукав от своей куртки и вывозил ее в пыли, слегка сбрызнул кровью, которая текла из носа. Вот теперь Фрост уж точно выглядел, как жертва какого-то инцидента.

— Смотришься потрясающе, — сквозь слезы улыбнулась Вероника. — Как будто тебя только что переехал автомобиль.

— Да? — переспросил капитан, морщась от боли. — А у меня такое впечатление, что это был танк. Ладно, нам пора.

План у Фроста был элементарный — у него просто не оставалось времени, чтобы придумать нечто посложнее. Если бы он знал внутреннее расположение больницы, расписание смены охранников, имел вообще хоть какую-то информацию, относящуюся к раненому журналисту, то это бы очень помогло, но он ничего такого не знал и — как обычно — вынужден был импровизировать.

Подумав об этом, Фрост вспомнил майора Караму. Он верил турецкому офицеру, но никак не мог просить того помочь ему проникнуть в больницу. Ведь Карама никогда не согласился бы на то, что капитан намеревался сделать, чтобы заставить журналиста заговорить. А Фросту очень нужно было узнать, где держат Марлен Штауденбрук, и ради этого он был готов на все. Или почти на все.

Когда они поднимались по ступенькам ко входу в больницу, Фрост заметил первого охранника. Капитан тяжело оперся на Веронику и сделал вид, что с трудом передвигает ноги. Охранник двинулся к ним, говоря что-то по-турецки. Девушка ответила на том же языке.

Видимо, ее слова убедили стража, ибо тот немедленно подхватил Фроста с другой стороны и помог “раненому” взойти по ступенькам. Он даже проводил их на второй этаж, где — в конце коридора — на стене висела надпись на турецком, английском и французском: “Травматологическое отделение”.

В коридоре Вероника заметила свободное кресло-каталку и указала на нее охраннику, что-то говоря. Турок кивнул, подкатил кресло и помог усадить туда Фроста. После этого они с девушкой обменялись еще парой фраз, улыбками, которые вызвали у капитана невольный приступ ревности, и дружескими кивками.

Затем охранник удалился, а Вероника взялась за спинку кресла и покатила его по коридору.

— Ну, что, — услышал Фрост ее шепот, — как это вы говорите: чем быстрее, тем хорошее, да?