Канадский гамбит

— Верю. Видел останки…

— А расколоться — и впрямь раскололся. Я пообещал его пристрелить, коль скоро захочет сказать правду. И сдержал бы слово, да парень опередил. Сам управился.

— Пойдем, прогуляемся немного. И подробно изложи, что узнал.

— Пойдем, прогуляемся. Но излагать особо нечего…

Седовласому полковнику друзья ранее скормили вполне убедительную повесть о том, как профессиональный телохранитель капитан Генри Фрост вместе с федеральным агентом О’Харой торопились попасть на авиабазу, и приметили в рощице подозрительную личность. Фрост, якобы, поспешно выхватил из багажника все необходимое для погони, а потом, сам того не заметив, очутился на запретной территории.

Здесь полковник саркастически поднял брови.

— Прямиком через ограду и минное поле, капитан?

— Разве? — изумленно переспросил Фрост, и со всем возможным прилежанием постарался побледнеть. Это плохо удалось ему. — Через ограду — верно… Там еще и минное поле было?!

— Через ограду на крылышках перемахнули? — полюбопытствовал полковник.

— На дельтаплане перелетел, — за неимением лучшего ответа брякнул Фрост.

Полковник только рукой махнул.

Потом, якобы, воспоследовал ужасающий взрыв, и Фрост, поняв, что происходит непредвиденное, решил вмешаться. угодивший в потоки напалма террорист умер не произнеся ни слова, ибо мог лишь завывать от нестерпимой боли.

Непостижимым для Фроста и О’Хары образом, подкоп, учиненный под внешним периметром ограды, еще не обнаружили.

— Вопрос времени, — сказал наемнику ирландец. — Назавтра все будет исследовано и учтено.

— Спасибо, утешил, — буркнул Фрост. Надлежало срочно добиться, выпросить, вырвать у канадского правительства, либо министерства обороны разрешение спокойно ездить в радиусе двадцати километров от базы.

— Это сколько же миль составит? — полюбопытствовал О’Хара. — Сразу видать немца: покойный террорист километрами считать привык…

— Да миль двенадцать… Давай, для верности, пятнадцать попросим.

— Счастье наше, — задумчиво произнес О’Хара, — что у меня безупречная репутация в Бюро. Запрос послали немедленно. Им, видишь ли, очень крепко не понравилось, как я револьвером размахивал и значком потрясал…

— Безукоризненный ты мой! — засмеялся Фрост. — Веди товарища к доктору. И сам покажись, тебе тоже не повредит.

— Я себя прекрасно чувствую, — возразил ирландец. — Как бывший школьный учитель, сообщаю с полным знанием вопроса: твоею мордой сейчас можно вместо мела на доске писать. А ну-ка, живо!..

Аэродромный врач, узнавший, что Фрост и О’Хара побывали в перестрелке меньше недели назад, и накануне самовольно бежали из больницы, назвал обоих законченными дураками, но помощь оказал наилучшую. Получив, как выразился доктор, бесплатное приложение в виде тонизирующих уколов, товарищи выбрались из просторного медицинского трейлера, оборудованного по последнему слову лекарской науки, и отправились помыться.

Это оказалось нелегкой задачей — следовало беречь раны от мыла и воды; однако, помогая друг другу, искатели приключений почувствовали себя сорок минут спустя неизмеримо лучше.

— Осмелюсь доложить, господин капитан, — ухмыльнулся О’Хара, — вас уже можно из отряда низших приматов зачислять в подсемейство человекообразных.

— Классификацию сперва изучи, математик хренов, — захохотал Фрост. — С терминами у тебя не все ладно. Когда мне, кстати, оружие возвратят, по-твоему?

— Хоть немедленно, господин Фрост, — заявил седой полковник. — Хоть сию минуту. Но при обязательном и непременном условии: и господин О’Хара, и вы даете письменное обещание сей же час покинуть Канаду. Когда наша собственная полиция управится с террористами, когда вызволят женщину, ребенка и доктора Чильтона — вас немедленно и всенепременно известят об этом.

Фрост заставил себя разговаривать ровным голосом:

— Я предпочел бы приложить к этому и собственную руку. Таланты канадской полиции, простите, не вызывают особых восторгов. А женщина, между прочим, — моя невеста.

— Спорить бесполезно, господин капитан.

— Хорошо. Но известите по-настоящему немедленно!.. Я остановлюсь в Буффало. Разрешите записать номер телефона?

С невыразимым облегчением вздохнув, полковник впервые за все время искренне улыбнулся. Протянул капитану паркеровскую ручку и дорогой, обтянутый свиною кожей, блокнот.

— Пожалуйста, капитан, заберите свое оружие. Оно, по моему приказу, тщательно вычищено и смазано…

Полковник опять улыбнулся:

— И, разумеется, все патроны вынуты. До единого.

— Разумеется, — хмыкнул Фрост.

Он проверил запасные магазины. Пусто. Осмотрел герберовский нож. Сияет. И покрыт ровным, тоненьким слоем масла. Все в полнейшем порядке.

— Будьте любезны расписаться вот здесь…

Фрост рассеянно повиновался.

Им с ирландцем следовало елико возможно быстрее покинуть базу, добраться до телефона, по которому можно поговорить, не опасаясь чужих ушей, и дозвониться до ФБР. За казенный счет, конечно же.

У Фроста и О’Хары и в мыслях не было становиться пай-мальчиками, послушно ехать в Буффало и сидеть сиднями, дожидаясь полковничьего доклада.

— Что же, дружище, — ухмыльнулся капитан, поворачиваясь к ирландцу, — сдается мне, самое время откланяться и отбыть в нужном направлении…

Фрост протянул полковнику руку и удостоился крепкого, любезного пожатия. Седовласый произнес “до свидания” так любезно и дружелюбно, что Фрост почти раскаялся в своей наглой и беспардонной лжи.

Почти.

Глава семнадцатая

Один за другим Фрост проталкивал блестящие патроны с пулями в никелевых оболочках сквозь приемник магазина. Засунув на место последний заряд, капитан внимательно проверил давление пружины, отсутствие перекоса, — все, что полагается проверять в случаях исключительных, где любая заминка может обойтись неимоверно дорого. О’Хара устроился на сиденье рядом.

— Вот чего терпеть не могу, — задумчиво сказал он, — так это автоматные рожки заряжать. Скучная работа. И долгая. И для пальцев утомительная.

— Для твоих-то изнеженных пальчиков? — спросил Фрост. — Подковы гнуть никогда не пытался?

— Даже ломал, — весело промолвил ирландец, — Но все равно, утомляет… Выкладывай.

— Что?

— Что поведал тебе подыхавший террорист.

— Ну, приятель, тогда тебе придется либо по долгу службы выдать меня канадцам, либо плюнуть на служебный долг и самому попасть в беду.

— Я хочу помочь.

— Ты себя погубишь.

— Я хочу помочь. Но тогда придется завтра же вызывать по радио самолет-амфибию и удирать на юг. Иначе нам не обобраться неприятностей.

Фрост начал трудиться над следующим рожком.

— Видишь ли, — произнес он задумчиво, — Канадской Конной мы станем поперек горла потому, что задерживаемся в этой стране. Террористам — уже стали; сам знаешь, почему. Твоему родному ФБР — потому, что не желаем возвращаться домой, и дерзко хулиганим в сопредельном государстве. Израильтянам… Эй, а как насчет старых добрых израильтян? Куда они, любопытно знать, подевались?

Фрост прервал работу и посмотрел на О’Хару.

— Шатаются где-нибудь, ищут банду Баадер-Мейнхофа, ножи вострят, автоматы чистят… Не могу сказать, будто виню этих ребят.

— Израильтяне и вообще-то прекрасные ребята, — вздохнул Фрост, припомнив госпиталь, где его выхаживали после бирманской драмы. — Отличные врачи. Превосходные бойцы — и мужчины, и женщины. Лучше было бы работать с ними в союзе, а не уподобляться собакам, которые кость не поделили.

— Давай попробуем…

— Не получится, — вздохнул Фрост. — У них своя работа. Они обязаны выполнить ее. И выполнить, по-видимому, тайно. Точка, период.

— Н-да…

Несколько минут миновали в задумчивом безмолвии.

— Вот и все, — промолвил Фрост, поставив на место последний патрон. — А хорошо-то как! Без оружия чувствуешь себя голым. Неприлично голым.