Видео Иисус

– Почему? Ты боишься, что снова разразится война?

– Очень остроумно!

В это мгновение Стивену казалось, что никакая подводная экспедиция не могла быть такой опасной, как поездка на машине по этому городу в часы пик, которые продолжались здесь с шести утра до восьми вечера. Наверное, он был слишком избалован американскими дорогами? Водители всего остального мира ездили, как бандиты с большой дороги.

– Иешуа, если бы я отступался от всего, что, по общему мнению, опасно, рискованно или неосуществимо, то я бы сейчас не был здесь. Я бы проводил свои студенческие каникулы, поджаривая в «Макдональдсе» гамбургеры.

– Но речь идёт о том, чтобы нырнуть в туннель, про который не знаешь, куда он ведёт, какой он ширины, не застрянешь ли ты в нём и сможешь ли из него вообще выбраться, если вдруг что-то случится.

– Это всё понятно. И, честно признаться, ничего подобного мне делать пока не приходилось. Но я не какой-нибудь тупой турист. Если ты помнишь, я являюсь действительным членом Исследовательского общества, – сказал Стивен Фокс и добавил: – Другими словами, я знаю одного человека, который уже проделывал это.

28

На рис. XII-17 помещена фотография задней стороны обложки инструкции. Прежде всего следует обратить внимание (стрелка) на отчётливо видимую дату.

Профессор Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше».

Пока они читали текст, переснятый с истлевшего, древнего листка бумаги, в переговорной комнате царила бездыханная тишина.

– Это всё меняет, – наконец прервал тишину профессор Гутьер.

Каун одобрительно кивнул:

– Я тоже так считаю.

– А не может это быть отвлекающим манёвром? – спросил Бар-Лев. – Ложный путь, на который нас толкает этот Стивен Фокс?

– Может, – согласился Каун. – Но я не думаю, что это так.

– Есть ещё какие-то снимки? – спросил профессор Уилфорд-Смит.

– Есть, их всего двадцать. Но все они изображают один и тот же лист в разных стадиях проявления текста, – сказал Каун. – Остальная плёнка не была заснята.

– Но текст обрывается на середине фразы. Как минимум, должен быть ещё один листок этого письма.

– Да. Мы считаем, что письмо состояло из двух листков, и оба вчера ночью во время инцидента в лаборатории были сожжены кислотой.

– Сожжены кислотой! – в отчаянии вскричал британский профессор. – Боже мой, это непростительная потеря!

– Скажите это Стивену Фоксу.

Профессор Гутьер распрямил массив своего тела, возвещая тем самым, по обыкновению, о начале своего обширного словесного извержения.

– Если это действительно письмо путешественника во времени, то ход наших мыслей должен быть совершенно другим. Значит, через несколько лет ко мне не явится молодой человек, чтобы спросить о надёжном месте в Палестине, где бы некий предмет мог невредимо пролежать две тысячи лет. Судя по тому, как он описывает свою судьбу, это путешествие во времени не было хорошо спланированной акцией. И возникает вопрос: каким образом это могло случиться?

Все взгляды автоматически устремились в сторону писателя, который до сих пор молча сидел у края стола и изучал текст письма.

Эйзенхардт задумчиво положил фото на стол и оглядел присутствующих.

– Естественно, я этого не знаю, – спокойно начал он. – Если и есть такой феномен, то наверняка столь же редкий, как шаровая молния, и так же мало изучен. Но вот что мне при этом приходит в голову – один странный факт, на который я натолкнулся несколько лет назад, когда собирал материал для очередного романа. А именно, что люди время от времени бесследно исчезают – в невероятных ситуациях и в непостижимом количестве.

– Ну, некоторые, положим, именно эту цель и преследуют: исчезнуть, не оставив следа, – вставил Гутьер. – Несколько лет назад так пропал муж одной моей коллеги. Как в анекдоте – вышел за сигаретами и больше не вернулся. Но я уверен, что он жив и здоров, только живёт где-то с другой женщиной.

Эйзенхардт кивнул:

– Да, конечно. Есть и такие, что пали жертвой преступления и так и не были обнаружены. Но есть другие сообщения. Например: идёт дождь. Мужчина открывает перед своей женой дверцу машины, держа над ней зонтик, помогает ей сесть, закрывает дверцу, обходит машину, чтобы занять своё водительское место. Но когда он садится, машина пуста, его жена исчезла. Первое, что приходит в голову – это легенда, придуманная супругом-убийцей. Но всё это происходило перед домом её родителей, вся семья стояла в это время на крыльце, махала им на прощанье руками, а её брат всё это фотографировал.

Каун наморщил лоб:

– Кажется, я где-то об этом читал? Не в Скандинавии ли несколько лет назад?

– Да, в Швеции. Было в газетах. Но это не единичный Случай, их сотни. И есть люди, которые исчезали, а потом возвращались. Некоторые не знали, где они были. Кстати, с Агатой Кристи произошёл похожий случай. Другие тоже рассказывают странные истории, которым их близкие не могут поверить. Как бы то ни было, но от представления, что во времени расставлены такие ловушки-западни, через которые можно провалиться, так просто не отмахнёшься. И они могут служить объяснением подобных случаев.

– Не знаю, – недовольно проворчал канадский историк. – Для меня лично это больше похоже на «Секретные материалы».

– Я делаю лишь то, для чего призван сюда, – оправдывался Эйзенхардт, – безудержно фантазирую.

Дом был двухэтажным строением, не представляющим собой ничего особенного, и располагался на узкой улочке в ряду других таких же домов. Решётчатые балконы – либо оснащённые спутниковыми тарелками, либо увешанные мокрым бельём, – нависали над тротуаром, у которого были тесно припаркованы машины.

Хозяин дома был старый араб, занимавший со своим многочисленным семейством первый этаж. Его звали Халил Саад, и он явно обрадовался, увидев Иешуа и его сестру. Когда они представили ему своего друга из Америки, он настоял на том, чтобы беседа велась по-английски, но тут у них возникли большие препятствия для понимания – то ли из-за недостаточного словарного запаса, то ли из-за его сильного арабского акцента.

– Мы здесь часто бывали в детстве, – шепнула Стивену Юдифь, когда они спускались вслед за хозяином в подвал. – Он хорошо знаком с моим отцом.

Как Стивен узнал позднее, Халил Саад был одним из того миллиона арабов, которые, несмотря на то, что исповедовали ислам, всё же считались израильскими гражданами. Израильские арабы не подлежали всеобщей воинской повинности, но, как Стивен понял из рассказа старика, один из его сыновей ушёл в армию добровольно.

– Конечно, это хорошо для карьеры. Он хочет сделать карьеру. Ну и окей. Лишь бы не было войны. Мой сын не должен воевать против других арабов. Это нехорошо. Надеюсь, войны не будет.

– Да, – вежливо кивнул Стивен. – Мы все на это надеемся.

Саад погремел своей внушительной связкой ключей у двери подвала, открыл её и зажёг внизу свет. Стивен не поверил своим глазам, когда переступил через порог. До порога пол был вымощен плиткой – а за порогом всё выглядело так, будто кто-то вёл там археологические работы. Под ногами шуршали камешки и песок, а посреди подвала в земле зияла тёмная дыра, местами без всякого ограждения. Стоял затхлый запах сырости. В помещении было пусто, если не считать полочки у входа.

Старик взял с полки мощную лампу, включил её в розетку у двери – наличие этой розетки Стивен внимательно отметил – и подошёл к краю провала.

– Осторожно, – предостерёг он, невольно понизив голос, когда они подошли к нему и заглянули вниз.

В свете лампы поблёскивала поверхность воды, она покоилась на глубине метра в два. Стивен поднял руку, чтобы защитить глаза от света лампы, и попробовал рассмотреть, что находится под водой. Ему показалось, что он видит справа на стенке отверстие приблизительно квадратной формы, которое было чернее, чем всё остальное.