Страница 55 из 76
Мать очень обрадовалась его словам, облобызала сына, а Самак, их речи слушая, только дивился про себя: «Вот ведь умный парень!» Тут мать сказала:
– Душа моя, поклянись все же, успокой материнское сердце!
Тот промолвил:
– Клянусь господом, подателем благ, что я, Сорхвард, не буду чинить зла Самаку и его друзьям и доброжелателям, не буду злоумышлять против них и другим не позволю. Буду им другом, а если придется – отдам жизнь, но не предам его и его людей.
Когда Сорхвард произнес эту клятву, мать его встала, отворила дверь и крикнула:
– Эй, богатырь!
Вышел Самак, поздоровался, Сорхвард увидел его, вскочил, припал к стопам его, восхвалил его и восславил, а потом сказал:
– Матушка, он был в нашем доме, а ты не давала мне слова сказать?! А как он к нам попал?
Мать ответила:
– О мой храбрый сынок, ты сам его расспроси, он ведь недавно пришел.
Но Самак сказал:
– О благородный человек, сейчас не до разговоров, мы беспокоимся за своих раненых.
– А кто с тобой? – спросил Сорхвард.
– Со мною Атешак, Сабер и Самлад, сыновья Хаммара, а еще богатыри Сиях-Гиль и Сам из войска Хоршид-шаха и Фагфура.
– Они же были в темнице у Термеше! Как ты их вывел? – спросил Сорхвард и тут увидел Атешака. Поздоровался он с ним, приветствиями обменялся, а потом сказал:
– Матушка, согрей воды и приготовь нам целебную мазь.
Мать нагрела воды, приготовила мазь, а Самак рассказал
Сорхварду свои приключения. Затем Самак и его люди вымыли Сиях-Гиля и Сама с ног до головы, натерли им все тело той мазью, Сорхвард еще лекарство от ран принес, намазал их, и уложили раненых в постель.
Сорхвард тотчас достал вина, и они устроили пирушку и просидели за выпивкой, пока мир не сбросил платье мрака, облачился в златотканые одежды и все кругом засияло.
Самак сказал Саберу и Самладу:
– Сходите к шахскому дворцу, поглядите да послушайте, что там говорят.
Те пошли, по сторонам глазеть стали, вдруг видят, к шахскому трону с воплем бежит Термеше.
– О шах, Сиях-Гиля и Сама выкрали! – кричит.
Армен-шах так и подскочил:
– Что ты мелешь?! Тюрьму взломали или подкоп сделали?
– Нет, шах, никакого подкопа, никакого пролома не видно, двери темницы заперты, а негра Джендрая убили. Ума не приложу, как это получилось.
– Так как же их увели?! – спрашивает Армен-шах. – С неба спустились или из-под земли вылезли? Такому никто и не поверит. Уж не духи ли их украли?! Ведь человеку такое не под силу.
– Сам не понимаю, шах, – ответил Термеше, – но только из тюрьмы они исчезли, а негр Джендрай убит.
Подивились все такому чуду, а Мехран-везир сказал:
– О шах, говорил я тебе, чтобы ты их стерег или, того лучше, казнить велел, ведь враг всего лучше убитый. Самак такой человек, что в городе Чин на мейдане, на глазах у всех людей, убил моего сына Кабаза, а потом подскочил, ухватил меня за бороду, хотел горло мне перерезать, да Шир-афкан перехватил его руку. Больше того, он потом Шир-афкана посреди десяти тысяч вооруженных всадников убил и не задумался! Эх, был бы жив Шир-афкан, не дошло бы до того… А ведь это, шах, только малая толика деяний Самака, потому что обо всем рассказывать времени не хватит. Лучше я пойду осмотрю ту темницу.
Отправился Мехран-везир с приближенными шаха, оглядели они все и говорят:
– О шах, никаких следов не видно.
Мехран-везир сказал:
– Тут надо хорошенько поразмыслить, но сдается мне, что Термеше к этому руку приложил. Вели его допросить.
Выяснили это Сабер и Самлад, прибежали к Самаку и рассказали ему.
Самак говорит Сорхварду:
– Пойду-ка я во дворец!
– Ой, не ходи, ведь там Мехран-везир, он тебя узнает – беда приключится, нам этого не снести! – воскликнул тот.
– Не тревожься, богатырь, – ответил Самак, – кто такими делами занимается, все ходы-выходы знает, невредимым останется.
Он кликнул мать Сорхварда и попросил у нее особого зелья. Принесла она, что он спрашивал, Самак сунул руку за пояс, достал какую-то вещицу, растолок ею то зелье, потом бросил его в воду и смочил полученной жидкостью лицо. Цвет кожи у него совсем изменился. Начали все его хвалить и просить:
– О богатырь, научи и нас!
– Времени нет, – отвечал Самак. Он растрепал себе волосы, спустил их на лоб, сгорбился, согнулся, взял в руки палку, вышел из дома и смешался с толпой.
Сорхвард, Сабер и Самлад отправились вслед за ним, чтобы поглядеть да подивиться, как Самак поступать будет. Пришли они во дворец, а там как раз Термеше к Армен-шаху привели. Шах потребовал:
– Говори, негодяй, как это все получилось, а не то велю, тебя казнить!
– О шах, да я ничего знать не знаю! – ответил Термеше. – Я спал дома, а Джендрай в тюрьме был. Его убили. Что я могу сказать? У кого выяснить, как дело'было?
Шах приказал бить его палками. Палачи переглянулись, один говорит: ты его бей, другой отвечает: нет, ты. А про себя каждый думает: дескать, сегодня шах на него прогневался, дадим мы ему нынче палок, а коли завтра шах нами недоволен будет? Непременно отдаст нас в руки Термеше – то -то он нас отделает! Пожалуй, лучше будет его пощадить.
Так они тянули, пока шах не закричал на них: что, мол, вы мешкаете?
Тогда один палач вышел, растянул Термеше на скамье и притворно ударил его разок. А Самак стоял неподалеку и догадался, что тот бьет только для вида. Он сказал:
– О шах, они секут его с послаблением. Прикажи мне, рабу твоему, его похлестать, чтоб он сознался, как было дело.
– Бей, – разрешил Армен-шах.
Самак взял в руки палку, засучил рукава и так ему всыпал, что у Термеше в нескольких местах кожа лопнула, кровь побежала. Термеше принялся вопить, а Самак взял другую палку, покрепче прежней. Когда до пятого удара дошло, Термеше крикнул:
– Пощадите, я все скажу!
Самак подумал: «Это он хочет битья избежать – ведь он ничего не знает». Термеше развязали и приказали:
– Признавайся, как было дело! Термеше сказал:
– Когда я вышел из царского дворца и проходил мимо базара, то два брата-мясника, которые вчера дали мне четыреста золотых динаров, сказали: «Отдай нам Сиях-Гиля и Сама».
Армен-шах спросил:
– А зачем же ты убил негра Джендрая?
– Они сказали: надо следы скрыть. Дескать, если мы его убьем, решат, что это кто-то еще сделал, а на нас никто не подумает. Закололи они Джендрая-негра, а Сиях-Гиля и Сама с
собой увели.
Самак подумал: «Этот урод, ни мужик, ни баба, еще двух добрых людей на муки обрек!» А шах послал сархангов, чтобы те доставили братьев-мясников во дворец. Привели их, они поклонились шаху, а он их спрашивает:
– Сознавайтесь, куда вы девали Сиях-Гиля и Сама?
– А кто такие Сиях-Гиль и Сам? Мы их не знаем, – отвечают братья.
Застонал тут Термеше от боли – Самак его крепко отделал – и сказал:
– Вчера они к тюрьме подошли, дали мне четыреста динаров и забрали Сиях-Гиля и Сама, а Джендрая прикончили, как я уже рассказывал.
И еще много чего он наболтал. Стали братья клясться именем бога, что ни про Сиях-Гиля, ни про Сама, ни про Джендрая и не слыхивали, что с Термеше ни о чем не говорили, а до шахской темницы и до пленников им вовсе дела нет. Мехран-везир сказал:
– Пойдите дом их обыщите.
Отправились сарханги к ним домой, весь дом снизу доверху обшарили, все перевернули – никого! Вернулись они к падишаху, доложили ему. Шах спросил:
– Термеше, а ты наказывал Сама и Сиях-Гиля палками?
– Да, шах, наказывал, так что идти не смогут.
Тут Мехран-везир вмешался:
– Надо Термеше заковать в цепи, а этих двух братьев отдайте мне, я их допрошу.
После этого все разошлись, а братьев-мясников отвели к Мехран-везиру.
Самак повернулся к Саберу и Самладу и сказал:
– Ступайте к отцу, передайте ему мой привет и скажите, чтоб молился за нас. А Дельарам накажите, чтобы присматривала за сыновьями Кануна да чтоб ни в коем случае их не развязывала!