Запретам вопреки

С какой стати я должна выходить за тебя? Да я… – она задохнулась от возмущения, – да я за тебя никогда не вышла бы, будь ты даже последним мужчиной на этой планете!

Глаза ее метали гневные молнии, но Филипп не дрогнул под их обстрелом. Он внимательно смотрел на нее какое-то время, потом небрежно пожал плечами.

– Какая ты несговорчивая. – Он помолчал, взгляд его стал жестким. – У тебя нет другого выхода, Дейзи. И согласия твоего мне не требуется. Я принял такое решение.

Нервный смешок вырвался у Дейзи.

– Ты говоришь глупости. Для брака требуется согласие двух сторон.

Презрительная улыбка появилась на губах Филиппа.

– Только не в тех случаях, когда мать скрывает сына от отца и отца от сына, как это сделала ты. Ни дурачить меня, ни скрыться от меня тебе больше не удастся. Создание полной семьи для мальчика самое правильное решение, и мы сейчас не будем это даже обсуждать. Нам лучше обсудить, что ты скажешь Энди, когда он увидит меня. – Он помолчал. – Только не вздумай снова лгать, – добавил он с угрозой.

Дейзи растерянно смотрела в лицо Филиппа, на котором читалась твердая решимость.

Загнанная в угол, она вдруг почувствовала такой прилив ярости, что в глазах потемнело. Не успев подумать, она влепила ему изо всех сил пощечину.

– Не смей меня запугивать! Ты, прожигатель жизни! Герой-любовник! Кем ты себя возомнил? Судьей? Прокурором? Ты привык жить только для себя, что ты можешь знать о воспитании детей?! – Встретив ледяной взгляд зеленых глаз, Дейзи осеклась.

– Ты совершила очень большую глупость, Дейзи, – медленно сказал Филипп. – Мне нужен сын, ты мне вовсе не нужна. Я хотел жениться на тебе только из добрых чувств. Но ты явно предпочитаешь судебное разбирательство.

– Мне плевать на твои добрые чувства! – Дейзи почти задохнулась от ненависти к этому самоуверенному наглому типу. Она была уверена, что пощечину он получил справедливо. – Ни один суд на земле не примет решения в твою пользу и не лишит меня сына, если я расскажу всю правду.

– А правда, как известно нам обоим, состоит в том, что легкомысленная девчонка семь лет назад решила избавиться от своей девственности, чтобы не отставать от ровесниц. С этой целью она использовала не совсем трезвого молодого мужчину, которого видела в первый раз. Неплохая характеристика для матери, правда? – Филипп глумливо улыбался. – А когда обнаружила, что забеременела, решила скрыть этот факт от отца ребенка, лишив своего сына законного права узнать, кто его отец.

– Ты лжешь! Все было не так! – закричала Дейзи. – Это ты, опытный в таких делах мужчина, затащил меня в постель в собственной квартире на глазах у своей невесты и ее друзей!

– Не лги! Не было у меня тогда никакой невесты! – возмутился Филипп, схватив Дейзи за плечи.

– Это ты лжешь! Линда сама мне рассказала на следующее утро, что вы предназначены друг для друга, – выпалила Дейзи, пытаясь скинуть его руки.

Но хватка Филиппа вдруг ослабла, и он убрал руки, недоверчиво глядя на Дейзи. На этот раз она явно не лжет. Вспомнив поведение Линды после возвращения из Ливана, он готов был допустить, что подобный разговор между двумя подругами мог состояться. Именно тогда Линда окружила его столь плотной заботой, которой он, выбитый из привычной колеи, не в силах был сопротивляться. Значит, она заранее готовилась к длительной осаде, поставив себе цель во что бы то ни стало выйти за него замуж. Филипп задумался. Возможно, именно Линда, приревновав, заставила Маршу покинуть его квартиру. Но почему она не полетела к родителям в Ливан, по-прежнему оставалось для него загадкой.

Охваченная праведным негодованием, Дейзи ничего не заметила. Пережитые страдания, унижение и боль, накопившиеся за семь лет, вдруг выплеснулись наружу.

– Я хотела сообщить тебе о рождении сына, но узнала, что ты уже официально помолвлен с Линдой Харвуд. Надеюсь, хоть об этом ты помнишь. И тебе хватило наглости явиться сюда, чтобы обвинять меня! – Она так энергично вскинула голову, что расстегнулась заколка и ее пышные волосы рассыпались по плечам. Подняв дрожащие руки, она попыталась собрать их снова, но пальцы не слушались ее. С досады она швырнула заколку на стол. – Убирайся из моего дома, меня тошнит от тебя! – Слезы душили ее, но расплакаться сейчас было бы унизительно для ее достоинства. Чтобы не выдать себя, Дейзи отвернулась.

– Подожди. – Филипп взял ее холодные ладони в свои, сжал их и попытался заглянуть ей в лицо. – Прошу тебя, успокойся. Ты хочешь сказать, что ушла из моей квартиры только из-за того, что наговорила тебе Линда? Или она посмела выгнать тебя?

– Никто меня не выгонял, я ушла сама, – гордо вскинув голову, ответила Дейзи. – Тем более что я все равно собиралась уехать на каникулы.

– Но ты обещала дождаться меня, помнишь? – с надеждой спросил Филипп, поймав наконец ее взгляд. Теперь он говорил совсем по-другому, мягко, по-дружески. – Сознайся, что ты ушла из квартиры только потому, что приревновала меня к Линде.

– Приревновала тебя к Линде? Ты слишком высокого мнения о себе, Филипп Тарсен! – с презрением бросила ему в лицо Дейзи. Вырвав ладони, она отступила от него на безопасное расстояние. – Просто я поняла из рассказа Линды, что ты собой представляешь. После этого все твои слова и обещания потеряли для меня значение. Я никого не обманывала в отличие от тебя. – Дейзи неожиданно засмеялась, и так же неожиданно смех ее оборвался. – Даже смешно вспоминать, какой наивной я тогда была, – ровным голосом произнесла она. – Если честно, мне никогда не приходило в голову винить тебя в том, что произошло со мной позже. Во всем виноваты моя наивность и неопытность в те годы. Точно так же, я считаю, и у тебя не может быть ко мне никаких претензий! – с горячей убежденностью произнесла Дейзи. – Просто так сложились обстоятельства. Самое лучшее, если мы сделаем вид, что встречи в Лос-Анджелесе не было. – Она перевела дыхание.

– На секунду Филиппа охватило глубокое чувство уважения к силе духа этой женщины, не побоявшейся после гибели родителей самостоятельно принять решение и родить ребенка. Ведь она была тогда еще такой юной… А с каким достоинством держится сейчас! Если бы Линда не вмешалась в их отношения, все могло бы сложиться по-другому, с грустью подумал он.

С Дейзи он согласен в одном: бессмысленно теперь упрекать друг друга. И все-таки она не имеет права поступать так жестоко, лишая его сына, а Эндрю – отца. Когда-нибудь Дейзи поймет это, возможно года через два-три, когда сын повзрослеет. Нет-нет, он ждать не собирается!

Надо только найти к ней подход.

– Недавно ты мне сказала, что прошлое это прошлое, о котором надо забыть, что ты предпочитаешь смотреть в будущее. Помнишь? – строго спросил Филипп, не отпуская ее взгляда. Он увидел, как в ее глазах отразилась целая гамма чувств: растерянность, смущение, даже что-то похожее на нежность и, наконец, выжидательная настороженность. Дейзи явно не собирается разоружаться перед ним.

Если бы он знал, как хочется ей сейчас снова оказаться в его руках, прижаться к нему всем телом, почувствовать себя слабой и беззащитной рядом с ним, таким сильным и страстным.

Дейзи презирала себя за это. Ты ему не нужна, твердила она себе. Разве он так не сказал? Ему нужен только твой сын! Волнение сжало горло, и она промолчала.

– Если тебя не устраивает мое предложение, Дейзи, я готов послушать, что предлагаешь ты.

Только помни, твое будущее и будущее нашего сына неразрывно связаны со мной. – Слова Филиппа прозвучали жестко. Он заметил, как гнев снова вспыхнул в ее голубых глазах, как сжались в кулаки ее руки. Но при этом он был уверен, что стоит ему завладеть ее губами, как она снова окажется в плену собственной чувственности.

Наверное, эти мысли отразились в его взгляде, потому что тело Дейзи мгновенно среагировало на этот призыв, и она ничего не могла с этим поделать. Встреча с Филиппом в отеле Лос-Анджелеса пробудила в ней воспоминание об их первой ночи, которое, как ей казалось, навсегда исчезло из памяти за долгие семь лет.