Страница 8 из 111
Ни с помощью уговоров, ни с помощью силы сержант Эксли вернуть ключи не смог.
Добавим деталей.
Полицейские избивали беззащитных задержанных. Особенно зверствовал Стенсленд. Бад Уайт схватил одного из арестованных за шею и поднял, ударив головой о потолок. Сержант Эксли приказал офицеру Уайту прекратить: офицер Уайт приказу не подчинился. Сержант Эксли не стал повторять приказ, поскольку арестованный освободился, и необходимость в дальнейшей конфронтации отпала.
Эд поморщился и продолжал писать. Поставил дату – 25 декабря 1951 года. Заголовок: избиение заключенных в тюрьме Центрального участка. Большое жюри выносит обвинительный акт, в департаменте начинаются разборки в департаменте, репутация шефа Паркера летит к чертям… Эд взял чистый лист. Начнут опрашивать свидетелей – и тут выяснится, что все офицеры в участке были, что называется, в стельку. Пьяный свидетель – не свидетель. А вот сержант Эксли не пил, к тому же пытался навести порядок – свидетель из него идеальный. Ему нужно сложить с себя ответственность, начальству – сохранить лицо. В департаменте будут благодарны человеку, который поможет им выйти сухими из воды и отвязаться от газетчиков. Но для этого нужен план. А план надо составить заранее.
И Эд начал вторую версию.
Для начала возложим вину на конкретных людей. Стенсленд, Джонни Браунелл – брат раненого патрульного, Бад Уайт и еще несколько работяг, уже дослужившихся или почти дослужившихся до пенсии: Крагман, Такер, Хайнеке, Хафф, Дисброу, Доуэрти. Если прокуратура серьезно возжаждет крови – бросить им стариков. Далее: почему бы не предположить, что подозреваемые в нападении пытались бежать и освободить остальных заключенных? Алконавты из «аквариума» подтвердят. Еще несколько поворотов, и правда превращается в искусную ложь, которую ни один свидетель не сумеет опровергнуть. Эд подписал вторую версию и приложил ухо к вентиляционной трубе – узнать, не родилась ли третья.
Третья версия рождается в муках. За стеной Стенса призывают проснуться и взглянуть, что он, мать его так, натворил. Уайт бормочет что-то неодобрительное и уходит тяжелыми медленными шагами. Крагман и Такер матерят мексиканцев. В ответ – стоны и всхлипы. Уайта и Джонни Браунелла больше не слышно. Ленц, Хафф, Доуэрти, судя по всему, тоже смылись без шума. Надрывный плач, снова и снова повторяемое madre mia.
6:14 утра.
Эд начал третью версию. Ни стонов, ни madre mia. Арестованные за нападение буйствовали и подстрекали других заключенных к бунту. Получили по заслугам. Что бы сказал отец? Вечно твердит о правосудии. А этих шестерых избили за то, что они искалечили двух полицейских – что это, если не правосудие?
Шум затих – уже окончательно. Эд попытался уснуть, но так и не смог.
В замке повернулся ключ. На пороге лейтенант Фрилинг – бледный, трясется. Эд отстранил его, двинулся по коридору.
Двери шести камер распахнуты настежь. Пол скользкий от крови. Хуан Карбигаль лежит на койке, под голову подсунута сложенная рубашка – несколько часов назад белая, теперь красно-бурая. Клинтон Валупек смывает кровь с лица. Рейес Часко – один громадный синяк; Деннис Райс расправляет распухшие сломанные пальцы. Санчес Динардо и Эзекиель Гарсиа прижались друг к другу на грязном полу.
Эд набрал номер скорой помощи. На словах «Центральный полицейский участок» его едва не вырвало.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Ты почему не ешь, сынок? – спросил Дадли Смит. – Аппетита нет после вчерашней вечеринки?
Джек покосился на тарелку. Мясо на косточке, спаржа, вареная картошка.
– Когда за еду платит офис окружного, я всегда заказываю больше, чем могу съесть. Так где Лоу? Не хочет взглянуть на свою покупку?
Смит сочно, басовито засмеялся. Этакий комический ирландец из мюзикла: мешковатый пиджак надежно скрывает и револьвер 45-го калибра, и истинную натуру.
– А что у этого Лоу на уме?
Дадли взглянул на часы.
– Что ж, будем считать, что Рождество Спасителя нашего мы отпраздновали, и перейдем к делу. Лоу, сынок, хочет стать прокурором нашего славного города. А со временем и губернатором Калифорнии. Он уже восемь лет заместитель окружного прокурора, в сорок восьмом баллотировался и проиграл, а на следующих выборах, в марте пятьдесят третьего, надеется выиграть. Так, по крайней мере, Эллис считает. Он парень ценный: с полицией дружит, криминалу – смертельный враг. И мне нравится, хоть и сын Сиона. По-моему, хороший прокурор из него получится.
А ты, сынок, можешь ему пригодиться в предвыборной кампании. И стать его другом. Очень ценным другом.
Одного мексиканца Джек вчера вырубил. Если дело выйдет на свет… нехорошо получится. Очень нехорошо.
– Что ж, может случиться, что скоро мне понадобится его дружба.
– Влиятельные друзья, сынок, никому еще не мешали.
– Что ему нужно? Деньги?
– К чему же такая грубая прямота, сынок? Скажем так: ему нужны твои услуги. Услуги, за которые он, разумеется, готов отплатить взаимностью. Особенно интересуют его твои связи в артистическом мире. Однако в основе стремлений мистера Лоу действительно лежат деньги, и я погрешу против истины, если стану утверждать обратное.
Джек отодвинул тарелку.
– Хочет, чтобы я потряс ребят из «Жетона Чести». Раскрутил их на пожертвования в фонд кампании.
– Совершенно верно. И держал от него подальше ищеек из этого чертова журнальчика «Строго секретно». А поскольку наш пароль – «взаимность», не сомневайся, в ответ он готов на многое.
– Например?
Смит щелкнул зажигалкой.
– У Макса Пелтца, продюсера сериала, уже много лет проблемы с налогами. Лоу проследит, чтобы аудиторы к нему больше не являлись. Бретт Чейз, который благодаря твоим советам так натурально играет полицейского, – извращенец, любитель мальчиков. Лоу не станет привлекать его к суду. А сценарист сериала получит в свое распоряжение реальные документы из прокурорского архива. И сам ты, сынок, без награды не останешься. Лейтенант Боб Галлодет из следственного отдела прокуратуры поступает сейчас в юридическую академию. Если хорошо ее окончит, станет прокурором, а ты получишь лейтенантское звание и займешь его место. Ну как, впечатляет тебя такое предложение?
Джек взял у него из пачки сигарету.
– Ты прекрасно знаешь, босс: из Отдела наркотиков я не уйду. И еще прекрасно знаешь, что я отвечу «да». А едва я скажу «да», как появится Эллис Лоу, пожмет мне руку, горячо поблагодарит и снова смоется. Так что я говорю: да.
И действительно, в тот же миг в кабинет проскальзывает Эллис Лоу.
– Джентльмены, прошу прощения за опоздание!
– Я согласен, – говорит Джек.
– Вот как? Лейтенант Смит уже изложил вам суть дела?
– Некоторым долгие объяснения не нужны – все на лету схватывают, – замечает Дадли.
– Благодарю вас, сержант, – говорит Лоу, поглаживая цепочку, выдающую в нем «фибетника» [18]. – Если смогу быть чем-то вам полезен… ну, вы понимаете… не стесняйтесь, звоните в любое время.
– Стесняться не буду. Останетесь на десерт?
– Ох, и рад бы, но столько дел, столько дел… Но мы с вами обязательно должны как-нибудь вместе поужинать!
– Всегда к вашим услугам, мистер Лоу.
Лоу бросает на стол двадцатидолларовую бумажку.
– Еще раз благодарю вас, лейтенант, надеюсь скоро снова с вами увидеться. С Рождеством вас, джентльмены!
Джек кивает. Когда Лоу скрывается, Дадли говорит:
– Есть кое-что еще, сынок.
– Еще работа?
– Вроде того. Если не ошибаюсь, сегодня вечером ты обеспечиваешь охрану на рождественской вечеринке у Уэлтона Морроу?
Ежегодная обязанность Джека, весьма щедро вознаграждаемая. Сто долларов за пригляд за светской тусовкой.
– Да. А что? Лоу мечтает попасть в число приглашенных?
– Нет, не совсем… Ты ведь, кажется, однажды оказал мистеру Морроу большую услугу?
Октябрь сорок седьмого. Большую услугу, это точно.
18
Член братства «Фи-бета-каппа» – старейшего в США общества студентов и выпускников университетов, основанного в 1776 г. Греческие буквы названия – первые буквы слов девиза «Философия – рулевой жизни». Студент может быть избран членом общества на третьем или четвертом курсе при академической успеваемости.