Страница 26 из 111
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Фотография в почтовом ящике: сержант Эд Эксли, дрожащий и жалкий, стирает кровь с разбитых губ. Подписи обороте нет – и не нужно, и без того все ясно. Негатив остался у Стенсленда и Уайта – страховка на случай, если Эд вздумает их заложить.
Эд один в дежурке, на часах – шесть утра. Чешется на подбородке. Урчит в желудке – из-за расшатанных зубов он не может есть. Тридцать с чем-то часов прошло, но все еще трясутся руки.
Счастливые случаи легко даются… но за них приходится платить.
Отцу он не сказал ни слова – не хотел рисковать. Если история дойдет до ушей Паркера или ОВР, Бад Уайт начтен мстить по-крупному – парой зуботычин дело не обойдется. А с Бадом сейчас связываться не стоит: ему покровительствует Дадли Смит, перевел его к себе в Одтел по расследованию убийств и, судя по всему, хочет сделать из него свою правую руку. Вот Стенсленд куда более уязвим: освобожден условно, работает на Эйба Тайтелбаума, бывшего дружка Микки Коэна. К тому же горький пьяница. И рано или поздно ему придется вернуться в тюрьму.
Что ж, поможем ему.
Эд нанял двоих парней из службы шерифа. Деньги – из доверительного фонда матери. Эти двое глаз с Дика Стенсленда не спускают: пусть попробует нарушить хоть малейшее правило условно-досрочников…
Он свое получит.
Эд шуршит бумагами. Внутри все сжимается от голода, кобура жалко болтается на обвисшем ремне. Вдруг из динамика гремит голос:
– Внимание всем постам! Кафе «Ночная сова», один-восемь-два-четыре по Чероки! Массовое убийство! Код три!
Эд вскакивает, оттолкнув стул. Он единственный из детективов на посту – значит, это его шанс.
На углу Голливуд и Чероки сгрудились патрульные автомобили, со всех сторон перегородив дорогу к месту преступления. Группки копов в форме. Штатских нет – похоже, он и вправду успел первым.
Эд выключает сирену, выходит из машины. К нему сразу подбегает патрульный.
– Перебили кучу народу. Кажется, есть несколько женщин. Это я их нашел. Подъехал выпить чашку кофе – и вижу на дверях вывеску «Закрыто из-за болезни». Какого черта, думаю, «Ночная сова» никогда не закрывается! Внутри темно. Что-то подозрительно, думаю я. Захожу… Слушай, Эксли, вообще-то участок не твой, так что…
Эксли молча отодвигает его и толкает дверь. На ней и вправду болтается табличка: «Зокрыто по болезни». Эд входит, оглядывается крутом, мысленно фиксируя все детали.
Длинный прямоугольный зал. Направо – столики, по четыре стула вокруг каждого. Стены оклеены веселенькими обоями: подмигивающие совы на дорожных знаках. На полу – клетчатый линолеум. Слева – стойка и дюжина табуретов. За стойкой проход для бармена, дальше кухня: по стенам блестящие сковородки, столик на колесах для грязной посуды. Слева от стойки – касса.
Открыта, пуста. На коврике на полу – россыпь мелкой монеты.
Три столика в беспорядке: скатерти сбились, посуда перевернута и побита, еда раскидана. Осколки на полу. Один стул кверху ножками и рядом – туфля-лодочка. Грязные следы на полу – в кухню кого-то тащили.
Эд входит. Недожаренная еда, битая посуда, сковородки разбросаны по полу. Под разделочным столом сейф, вмурованный в стену, распахнут, пуст, на полу россыпь монет. Здесь следов становится больше, они путаются и пересекаются. Жирные четкие полосы от каблуков тянутся к прикрытой двери в холодную подсобку.
Провод выдернут из сети, и в подсобку не поступает холодный воздух. Эд рывком распахивает дверь.
Тела здесь – кучей, в лужах крови. На стенах брызги крови и мозгов, черные следы пороха. В сточном желобе – кровавое озеро в полметра глубиной. Десятки стреляных гильз плавают в крови.
«За последние две недели поступило несколько сообщений о молодых неграх, стреляющих в воздух из дробовиков в Гриффит-парке. Личности не установлены, ездят пурпурном „меркури" 48 – 50 года выпуска…»
К горлу подступает едкая рвота. Эд судорожно сглатывает, пытается подсчитать тела.
Лиц не различить. Кажется, пятеро. Пять человек отдали жизнь за кассу и сейф с несколькими сотнями баксов, плюс собственные кошельки…
– Господи ты боже мой!!
Еще один патрульный. Новичок. Бледный, аж с прозеленью. Эд спрашивает:
– Сколько людей снаружи?
– Не… не знаю. Целая толпа…
– Проблеваться еще успеешь. Собери всех, и начинайте класть тела в мешки. Мне нужно знать, какие машины здесь останавливались в эту ночь.
– Сэр, вас хочет видеть человек из Детективного бюро.
Эд выходит на улицу. Занимается рассвет, и утреннее солнце освещает толпу зрителей. Патрульные оттесняют репортеров, в задних рядах толкаются зеваки. Гудят сирены, ревут, прорываясь сквозь толпу, мотоциклы, расчищая подъезды для труповозок. Эд оглядывается: не появился ли кто-нибудь из высших чинов. К нему бросаются журналисты, на ходу выкрикивая вопросы.
Его сталкивают с тротуара, прижимают к патрульной машине. Щелк-щелк-щелк – вспышки. Эд поворачивается так, чтобы не были видны синяки. Сильная рука Дадли Смита сжимает его плечо:
– Поезжай домой, сынок. Теперь этим займусь я.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Первый в истории общий сбор Бюро. Кабинет шефа набит под завязку: здесь собрались все детективы Лос-Анджелеса.
У микрофона – Тад Грин и Дадли Смит. Детективы смотрят на них, переминаясь с ноги на ногу. Бад оглядывается поисках Эда Эксли – как там его синяки? Но не видать. Хотя, по слухам, в «Ночной сове» он оказался первым.
Дадли Смит разворачивает микрофон к себе.
– Ребятишки, все вы знаете, зачем мы собрали вас здесь. Журналисты уже окрестили происшедшее «бойней в ”Ночной сове"». «Бойня» – пожалуй, сильно сказано, но очевидно, что совершено чудовищное преступление, которое мы должны раскрыть как можно скорее. Этого требуют публика, этого требует пресса. И мы это сделаем – улики у нас есть.
В подсобке кафе найдены шесть трупов – трое мужчин и три женщины. Владелец «Ночной совы» сообщил, трое из убитых, по всей видимости, Пэтти Чезимард и Донна Де Лука, белые женщины, официантка и кассир из ночной смены, и Гилберт Эскобар, мужчина, мексиканец, повар и посудомойщик. Три другие жертвы – женщина и двое мужчин, – по-видимому, посетители. Касса и сейф пусты, карманы и сумочки жертв обчищены: это указывает на ограбление как на самый очевидный мотив. Криминалисты пока не обнаружили ничего, кроме следов пальцев в резиновых перчатках на кассе и на двери подсобки. Точного времени смерти жертв у нас тоже пока нет, но малое число посетителей указывает на глубокую ночь, предположительно около трех часов. На полу подсобки найдены в общей сложности сорок пять гильз от «ремингтона» двенадцатого калибра. Таким образом, можно предположить, что нападавших было трое, у каждого – пятизарядный дробовик, все трое перезаряжали свои пушки дважды. Нет нужды говорить вам, ребята, что но меньшей мере тридцать пять выстрелов были сделаны уже по трупам. Мы имеем дело со зверьми – бешеными, безжалостными зверьми.
Бад снова оглядывается. Эксли по-прежнему нет. Детективы строчат в блокнотах. В углу у стены, без блокнота – Джек Винсеннс. Смита у микрофона сменяет Тад Грин.
– Следов крови, ведущих на улицу, нет. Следы подошв также отсутствуют, а мы на это очень надеялись. Рэй Линкер из отдела криминалистики говорит, что первые результаты сможет предоставить не раньше чем через сорок восемь часов. По словам коронера [24], опознание жертв чрезвычайно затруднено из-за состояния тел. Однако один горячий след у нас уже есть.
За последние две недели Голливудский участок получил четыре сообщения об однотипных нарушениях общественного порядка. Слушайте внимательно, джентльмены: четыре раза за последние пятнадцать дней трое молодых негров ездили на автомобиле по Гриффит-парку и стреляли в воздух из дробовиков. Хулиганы не опознаны, но мы имеем четкое описание машины: «меркури» 1948 – 1950 года выпуска, цвет пурпурный. А час назад один из людей лейтенанта Смита нашел свидетеля: продавец газет показал, что сегодня ночью около трех часов видел на стоянке возле «Ночной совы» пурпурный «меркури» 48-50 года.
24
Функцией коронера является расследование случаев насильственной или внезапной смерти. В отличие от судебно-медицинского эксперта не обязательно является доктором медицины.