Оборона тупика

– Прошу, прошу, гостем будете, – бросил он и тут увидел, кто пришел: – Слава…

Струев порывисто встал, больно ударился ногой о журнальный столик, попытался отодвинуть его или кресло, потом неуклюже полез через подлокотник кресла. Все это время Петров терпеливо ждал, широко и приветливо улыбаясь. Струев наконец выбрался, и они обнялись.

– Почему? – тихо спросил Струев.

– Что почему? – переспросил Петров. – Почему я пришел или почему так поздно?

– Не знаю, – Струев отстранился, – ты присядешь? Мы можем э-э…

– Можем, – ответил Петров, прошел и сел на диван, – кстати, ты не спросил, почему не пришел Сам?

– Вы так его называете? – с улыбкой спросил Струев, развернул кресло и сел напротив Петрова.

– Так всегда называли первых лиц. Он не пришел, потому что это было бы похоже на визит официального лица к задержанному. Но он хочет с тобой поговорить. А не вызвал тебя к себе…

– Потому что это было бы похоже на вызов на допрос, – перебил Струев.

– Верно, – подтвердил Петров, – я вызвался сходить позвать тебя. Лян поначалу возражал, но я сказал, что…

– Что ты Советник и имеешь право…

– Нет, я сказал, что ты имеешь право. Ты имеешь право на то, чтобы к тебе пришел друг.

– Мы торопимся? – спросил Струев.

– Не очень, – ответил Петров и покосился на ноутбук Струева, – до тебя долго доходило, что ты имеешь доступ к сети и можешь написать Ляну. Кстати, если ты хочешь что-то спросить у меня, спрашивай.

– Чего хочет Лян?

– Чего может хотеть Старший Советник, Иван?! – развел руками Петров. – Он хороший, крепкий лидер. У меня нет сомнений… Да что я тебе говорю! Это твой ученик, так же, как я…

– Я не об этом, – нахмурился Струев, – чего он хочет от меня?

– Он хочет теперь с тобой поговорить.

– Почему теперь?

– Ты наконец полностью описал все события…

– Дал показания?!

– Не кипятись, Иван, – остановил товарища Петров, – нет повода. Ты теперь изложил свою версию того, что же происходило все эти двадцать три года. Если бы год назад ты бы пытался изложить все это устно, получилась бы перебранка – ты сам это прекрасно понимаешь.

– Ладно. Почему я изолирован? Я доложил обо всем сразу же. Правда, кратко. И вообще, что это за термин такой: «изолирован»?

– У этого слова есть смысл на русском языке, Иван, – тихо и грустно проговорил Петров, – интернировать тебя не за что. Изолировать надо было.

– Для чего?

– У Ляна спросишь. Совет считает, что ты будешь опасен, если начнешь действовать по своему собственному разумению. Лян, кстати, давил на Совет по-черному, чтобы поговорить с тобой и снять с тебя режим изоляции…

– Да как вообще можно изолировать Советника?! – вскипел Струев.

– Ты уже не Советник, Иван, – отозвался Петров.

– Вот как?!

– Да, – вздохнул Петров, – кроме того, изменена и структура Совета: строго двенадцать Советников и двенадцать ассоциированных Советников. Принцип «сколько надо, столько и будет» отменен. Только давай сейчас не будем об этом, хорошо? Спросишь у Ляна. Я уверен, он ответит тебе. Он сам очень хотел этого разговора.

– Ладно, – Струев потер пальцами лоб, – скажи мне, Слава, мы глубоко завязли в… хм-м… в этом?

– Глубже некуда, – ответил Петров.

– А нельзя было?..

– Нельзя, – перебил Струева Петров, – знаю, о чем хочешь спросить. От этого не изолируешься. Это как зараза. Совсем недавно пришлось почти выжечь Самару и только-только восстановленный Питер…

– Систему «Стерх» ты придумал?

– Я, – улыбнулся Петров, – только «придумал» – слишком громко сказано. Я сформулировал основной принцип. Неужели почерк не виден?

– Виден, виден, – сказал Струев, – принцип, кстати, интересный. Ты и правда полагаешь, что ОСКА – хорошее оружие против этих самых… ведьм?

– Один только «Стерх» – нет, но в совокупности с другими усилиями…

– Слушай, а почему «Стерх»? Почему языческое название?

– Не ищи здесь происков буддиста Ляна, – поморщился Петров, – Суворов называл базы, корабли, самолеты и все прочее «финистами», «ярилами», «витязями»… Стерх – грозная, легендарная, в чем-то даже инфернальная птица. Пусть боятся. Не называть же, ей-богу, космическую железяку с искусственным интеллектом, напичканную оружием и психотронными излучателями, каким-нибудь Святым Георгием!

– Католики бы так и сделали, – сказал Струев. Петров просто пожал плечами. – Кстати, они сотрудничают?

– Некоторые. Серьезное сопротивление смогли организовать только мы. Китайцы тоже, но… ну ты знаешь. Американцы практически уже потерпели поражение.

– И это при таком количестве хьюменов?

– Хьюмены – не бойцы, Иван, тем более не борцы со злом. Их слишком мало, они заботятся только о себе. Они хозяева бойцов. Войну против ведьм в Штатах возглавили они, потом то ли отступились, то ли сбежали…

– Когда заработает «Стерх»?

– В будущем году.

– Неплохо. А что вообще по хьюменам?

– Ты все читал.

– Твое мнение? – настаивал Струев.

– Они затаились, – сказал Петров, – но их стало значительно меньше, и нашими усилиями, и вследствие войны. Возможно, количество уже перешло в качество.

– Теперь вот что, Слава, скажи мне свое общее мнение про этих самых ведьм. Что это такое с точки зрения статсистемы и в целом? Только твое мнение.

Петров помолчал какое-то время, потом сказал:

– Это помесь ситуаций 23, 28 и 30, плюс зашкаливают время от времени пики и по остальным ситуациям. Но есть что-то еще… Причем все это возникло неожиданно, как будто кто-то тщательно подготовил сотни миллионов агентов по всему миру и одновременно дал им команду действовать. Статсистема продолжает давать ценную информацию, но она явно не годится на все сто процентов для этого случая. Ну а вообще… Мир словно стоит у развилки. Никто не знает, куда он свернет.

– К черту мир!

– Согласился бы, но… Ладно, пошли к Ляну.

Они вышли из камеры и пошли по коридорам «Китежа» без охраны и сопровождения, дошли до лифта, поднялись на несколько уровней и снова пошли по коридорам, которые через какое-то время начали расширяться и увеличиваться по высоте.

– Здесь приемная Самого? – спросил Струев, когда они вошли в овальный холл с диванами и стульями и всего одной дверью.

Ответом на вопрос был сам Лян, вышедший в холл из приемной, протягивая руку Струеву. Тот пожал руку своего бывшего ученика. «Почему бы нет? Что в конце концов я могу ему поставить в вину?..» Лян подхватил Струева под руку и повлек в один из ведущих из холла коридоров.

– Сначала давай я тебе кое-что покажу, – сказал он, – тебе будет интересно. Потом побеседуем. Надеюсь, ты не станешь возражать?

– Надейся, – буркнул в ответ Струев.

– Я вас тут подожду, – бросил им вслед Петров.

Снова коридоры, двери с допуском по рисунку сетчатки, лифты…

– Знаешь, Лянушка, – усмехнулся Струев, – за исключением нескольких вечерних часов с Данилой я все то время, что нахожусь в России, хожу по таким вот базам с их коридорами, искусственным освещением и всем прочим…

– Это понятно, – вполне искренне вздохнул Лян, – ты вернулся на войну…

– Потом в тюрьму.

– Совет был вынужден, – спокойно отозвался Лян, – впрочем, теперь ты не в камере.

– Я уже неопасен?

– Возможно, опасен, – так же спокойно ответил Лян, – но об этом потом.

Пройдя очередной контур безопасности и спустившись на бронированном лифте еще на два уровня вниз, они попали в длинное помещение, одна стена которого была покрыта зеркалами. Струев остановился и ошарашенно осмотрел эту то ли комнату, то ли коридор с зеркальной стеной.

– Это что? – промямлил он, тыкая в зеркальную стену. – Это камеры для допросов, да?

– И для содержания, – кивнул Лян.

– Что? – переспросил Струев. – Для содержания? Но… О, боже правый!.. Там хьюмены.

– Да. Но не только, – Лян достал из кармана коммуникатор, пристроил его на ухо, потом вытащил из другого кармана прямоугольный тонкий пульт.