Оборона тупика

– Какова боевая задача, лейтенант? – спросил сержант.

– Кто нам мешает, тот нам и поможет, как говорит наш полковник, – ответил командир. – Наша боевая задача взять ДОТ максимально быстро с минимальными потерями и удерживать его, продавая свои жизни подороже. Если наша авиация поднимется и начнет плотно утюжить душманов хотя бы часа через два, у уцелевших будет шанс выйти из окружения. Сержант, буди бойцов. Где боец, ушедший на запад?

Словно ответ на вопрос с запада послышались выстрелы. Среди звуков стрельбы ясно слышались короткие и жесткие очереди «Шквала».

– Все, уходим! – скомандовал лейтенант. – Направление северо-восток. Веди, боец. Наша задача подойти к ДОТу со стороны шоссе. Без команды огонь не открывать.

Полувзвод снялся с места и быстрым шагом направился на северо-восток. Последними на месте привала оставались бойцы, прикрывавшие полувзвод с юга и востока. Когда южный боец охранения встал и закинул автомат за спину, на место привала влетели и взорвались сразу две гранаты, и он был убит взрывом на месте. Боец, прикрывавший полувзвод с востока, получил тяжелые осколочные ранения.

– Не отвечать! – закричал лейтенант, останавливаясь. – Продолжать движение. Марш!

Лейтенант подбежал к убитому бойцу, забрал у него подсумок и перекинул раненому. Тот собрался с силами, снял с предохранителя автомат и, пробормотав: «Боже, как бездарно…», отвернулся от командира, встал на одно колено и изготовился к огню.

– Живи как можно дольше, боец, – бросил ему в спину лейтенант, развернулся и побежал нагонять остатки полувзвода.

– Есть как можно дольше, лейтенант, – прошептал солдат.

Короткие очереди «Шквала», звуки которых становились все громче, вдруг смолкли. Боец на момент перевел взгляд на лежащие перед ним подсумки с магазинами, а когда поднял глаза, уже увидел среди травы фигуры врагов. Он выждал несколько секунд и открыл огонь, не отпуская палец с курка и медленно водя автоматом из стороны в сторону. Он останавливался только, чтобы сменить очередной магазин. На это, как на учебных стрельбах из положения с колена, уходило менее двух секунд. Расстреляв шесть магазинов, боец упал в траву и, подхватив подсумки, перекатился на пять метров влево и накрыл голову автоматом. На месте, где он только что находился, взмыли два фонтанчика взрывов осколочных гранат. Один из осколков все же настиг бойца и ранил его в бедро. Он, стиснув зубы, продолжал ждать. Враги показались на месте взрывов через минуту и остановились, опасливо опираясь по сторонам. Это им не помогло. В следующие пятнадцать секунд еще двенадцать солдат сил вторжения отправились на тот свет, присоединившись к тем двадцати, которых боец срезал очередями, стреляя с колена. Он попытался ползти, но тело уже почти перестало слушаться. Боец сменил магазин и снова стал ждать. Ему повезло: его не закидали гранатами, а пошли на него цепью, остервенело стреляя на ходу. Боец перевел автомат в режим стрельбы одиночными и стал стрелять, целясь на звуки выстрелов. Из шестидесяти патронов в цель попало восемнадцать. Неплохой результат. Боец усмехнулся и сменил последний в своей жизни магазин. В следующие тридцать секунд он обменял свою жизнь на жизни еще шестерых нападавших. Когда боец испустил последний вздох, подошедшие к нему душманы старательно расстреливали траву вокруг, потом долго и зло пинали его тело ногами. Бойцу было уже все равно. Он прожил достаточно.

В это время оставшиеся в живых бойцы его полувзвода уже подползли к ДОТу с севера, оставили все свое вооружение сержанту и, достав боевые ножи, двинулись ползком дальше. Сержант достал пистолет Стечкина, передернул затвор, на секунду вскочил и тремя выстрелами снял душманов, окружавших пулемет на крыше ДОТа. Это было сигналом к атаке. Душманы открыли беспорядочный огонь по всем направлениям, кроме северного, и, когда с севера беззвучно на них из травы выскочили семь «детей», было уже поздно. Только один из спецбойцов нарвался на пулю и рухнул замертво. Остальные перерезали пятнадцать врагов, находившихся снаружи ДОТа, в считаные секунды и залегли под стенами, недостигаемые для выстрелов из бойниц. Подполз лейтенант и бросил в бойницу две гранаты, потом еще две. Трое бойцов побежали к сержанту и вместе с ним потащили все снаряжение к доту, а трое остальных вместе с лейтенантом ворвались в ДОТ. Внутри ДОТа рвануло так, что под ногами бойцов, тащивших снаряжение, дрогнула земля. ДОТ устоял, но тяжелый станковый пулемет сбросило с него, как будто сдуло. Это в ДОТе сдетонировал старый, забытый там еще с 90-х годов прошлого века боекомплект гранатомета. Что заставило его рвануть сейчас, а не тогда, когда в ДОТе рвались гранаты, было непонятно. Понятно было одно: их осталось четверо.

И вдруг вокруг что-то изменилось. Поднявшиеся во главе с сержантом бойцы, нацелившиеся рывком преодолеть расстояние, отделявшее их от ДОТа, увидели врагов сразу с юга и с запада. Они даже не смогли залечь – их тела перестали слушаться. Они так и стояли, обвешанные оружием и снаряжением, не в силах пошевелить даже пальцем. Застыли и их враги. Подул странный холодный ветер, колыша траву и поднимая пыль. Сержант подумал, что, наверное, уже убит и попал в чистилище, где все еще продолжается его последний бой. На крыше ДОТа стоял человек в перепачканном пылью черном костюме, разведя руки в стороны. К шуму травы примешался сначала какой-то странный вой, затем панический визг десятков тысяч глоток. Душманы теперь бежали на юг. Мимо «детей», не замечая их, пронеслись бандиты со стороны шоссе. Кто-то из них просто орал во всю глотку на одной ноте, а кто-то кричал «Шайтан!». И тут началось совсем невероятное. С севера, преследуя душманов, бежали псы, сотни тысяч, может быть, миллионы злых огромных псов с оскаленными пастями, издавая смесь рыка и воя. Псы были повсюду. На сколько хватало глаз, степь колыхалась от бега их стремительных тел. Человек на крыше ДОТа поднял голову и засмеялся. Звук его хохота перекрыл наполнивший воздух вой псов и шум ветра.

– Бегите, воины ислама! – закричал он. – Бегите и бойтесь, дрожите от ужаса. Оставьте мысль возвращаться сюда!

Псы убежали на юг, ветер стих. Тела бойцов начали шевелиться. На землю, громко бряцая и бухая в наступившей тишине, падало оружие, подсумки, ранцы и портупеи с флягами и аптечками. Человек, секунду назад находившийся на крыше ДОТа, оказался прямо перед бойцами. Сержант был человеком политически подкованным и участвовал во множестве операций, в том числе и операциях сопровождения. Он узнал лицо человека, который, широко улыбаясь, смотрел на них.

– Господин Советник?..

– Не надо чинов, солдаты. Вы герои. Вы сообщили о третьем клине вторжения и вы остановили их. Иного я и не ожидал. Я пришел слишком поздно. Даже я не могу перемещаться мгновенно, но это уже не важно.

– Ч-что это было? – спросил сержант.

– Морок, солдат. Лик ада для южных соседей. Им ведь нечего здесь делать, не правда ли? А теперь, солдаты, доведем до конца то, что начали. Возможно, о вас сложат песни, мои мертвые герои…

Человек отвернулся от бойцов, сделал шаг и исчез. Сердца четырех бойцов перестали биться практически одновременно. Они упали на землю, и в этот момент взорвался резервуар огнемета, сжигая их тела.

Российское командование было в растерянности. Основные силы вторжения совершенно неожиданно отошли на территорию Афганистана. Барражировавшая над степью авиация запросила штаб в Курган-Тюбе, тратить ли боезапас на беспорядочно бегущего противника, и получила отбой летного задания. Наседавшие на Дусти душманы теперь не имели численного перевеса и стали отступать, были рассеяны контратакующим полком «детей» и в большинстве своем уничтожены. На остатки клина вторжения полк не стал размениваться и на машинах колонной по шоссе выступил в Пяндж, где к этому времени местная милиция и части русской армии остановили продвижение противника. Удар полка «детей» в тыл был хирургически точен: при минимальных жертвах среди гражданского населения все нападавшие были уничтожены в течение часа.