Цена свободы

Славка чуть не подавился, услышав, какими словами сотник распекает обленившихся ратников. Один из пировавших в углу тэмов аж рот приоткрыл от зависти. Рик ухмыльнулся в ответ на Славкино удивление.

— Во дает, — шепотом заметил Влад.

Аля покраснела, когда сотник дошел до личной жизни командира.

— Так, давайте-ка вы поужинаете в комнате, — решил Талем.

Рик пытался возразить, но осекся под укоризненным взглядом ведуна.

Слуги тут же подхватили тарелки и утащили.

Среди отведенных гостям номеров был даже небольшой зал с камином и обеденным столом. Туда ребята и переместились. За окном виднелись внутренний двор и вход на конюшню. Комната уютно освещалась тремя шарами, а на потолочной балке болталась подвешенная игрушка — непонятное существо, сшитое из разноцветных шкурок. Но отголоски рева Аскара слышались и за закрытыми дверьми.

— Ой, кто это? — Аля подпрыгнула и дернула игрушку за хвостик.

— Домовой, — улыбнулся Рик. — Талем говорит, раньше ими многие увлекались. Вешали дома, добрых духов приманивали. А потом как-то забылось постепенно.

— Зря, очень даже симпатичный домовой, — решила Аля, присаживаясь вместе с остальными за стол.

Вскоре к ребятам присоединился ведун. Тоже сел за стол, налил себе кваса и заявил:

— Есть у нас проблема, решать ее надобно поживее. Завтра утром пойдем в сторону Отин-града, а там нас и княжий отряд встретит.

— Что за проблема? — коротко спросил Славка, отставляя тарелку. У него пропал аппетит.

— Вы, вестимо. Как вас двору представлять будем? Князю-то правду скажем, а вот остальным? Не след все рассказывать, люди при дворе разные есть, кто выгоду увидит, а кто и опасность.

— Какую выгоду? — не понял Влад.

— Мне неведомо, но рисковать не стоит. Да и Киру не надо репутацию портить, кто-то может и косо посмотреть, что у него с чужаками отношения завязаны. Что за чужаки, с какого такого мира, да по какой надобности дрид перенес — неведомо, а потому пугает. Сами, небось, видели — непонятное страшит порой побольше живого дракона.

— Ну, кого как, — хмыкнул Влад.

— И что вы предлагаете? — поинтересовался Славка.

— Кир, дай карту, — попросил Талем, сдвигая на край стола тарелки.

Развернул протянутый ему свиток, ткнул пальцем на границу Семиречья и княжества Мариин — как прочитал Славка мелкие буквы. Мариин тянулось узкой полоской вдоль моря. Рядом с пальцем ведуна была нарисовано устье реки Ления.

— Тут был поселок, маленький, на такой карте он не отмечен. В прошлом году во время дождя прорвало плотину, городок затопило, все жители погибли, — Талем сделал паузу. — Кроме вас.

Славка не удивился: нечто подобное он и предполагал.

— Ну, и что нам это дает? Мы все равно плохо ориентируемся в вашем мире, нас расколют за пару минут! — возмутился Влад.

— Ты не дослушал. Был в этом поселке приют, не простой, специальный, ведун им заведовал. С пяти княжеств туда сирот привозили. Попадали туда в особых случаях: когда родители на глазах у детей погибли или что страшное пришлось пережить. Да такое, что душа не выдерживала, умирала. Ведун Калин тогда им память заговаривал, все воспоминания стирал. Некоторым так до самого рождения приходилось убирать — ни родителей они не помнили, ни себя. А раз память теряли, то обычаев наших не ведали, рода и титула не имели. Имена им другие давали. А что Мариин рядом — тоже хорошо. Там воины отменные, то против пиратов стоят, то сами контрабандой не брезгуют. Оттуда ваши умения в фехтовании прийти могли. И имена у них разные попадаются, ваши не удивят. Слабенькая, конечно, история, да лучшего не придумаешь. Был бы кто один, а так вас вон сколько, да потом еще прибавится.

От последних слов ведуна Славке стало спокойнее: про оставшихся у Ласка ребят не забыли.

— И как же мы выжили? И где были? — поинтересовалась Аля.

— А сбежали из приюта — дети иногда хотят волю почувствовать — поскитались малость по Мариину, да в плен и попали.

— Я так понимаю, что выбора у нас нет, — заметила Сима, и ведун кивнул.

— Талем, но вы же говорили, что ведуны не могут такое сделать, да еще и без разрешения человека, — напомнил Алеша.

— Не могут и не сделают. Да только такой силы желание бывает — не помнить о происшедшем, что ведуну многое становится позволено и доступно. Дети-то потом знали, что память им стерли, да вот желание не помнить оставалось, — никто и не стремился что-то исправить. И не сам Калин делал, а нашел конструкцию дридову, ею и работал. Есть такие штуки: та — память уносила, другие — в страхи, человеком придуманные да в душе скрытые, погружали. Разные есть, благо, редко их находят. У нас в Семи Реках две таких штуковины и было — у Калина, что во время наводнения пропала, да в княжеском дворце стояла.

— А какая там? — настороженно спросил Алешка.

— Сон она давала, а во сне том — любовь, пусть иллюзорную, да сладкую. Мечта твоя всегда с тобой, любит и счастьем одаряет. Правда, помнит человек, что это только сон, да толку-то, все одно просыпаться не хочет. Там ведь и нелюбимые любят, и мертвые оживают.

— А сейчас она где? — спросила Аля.

Талем бросил на Рика быстрый взгляд:

— Князь через месяц после смерти первой княгини велел разломать, а что можно — сжечь, остальное по княжеству рассеять, в реках затопить.

— Почему? — не понял Влад и ойкнул: Сима пнула его под столом.

— Потому что любил маму, — гордо вскинул голову Рик. — А князь себе не принадлежит.

Талем вздохнул:

— Слишком большое искушение — остаться в том сне.

Славка подумал, что ведун может говорить и о себе: Алешка успел пересказать ему историю о погибшей во время восстания семье Талема.

— Ложитесь спать, — поднялся ведун. — Завтра поутру выедем, чем быстрее мы встретимся с княжеской сотней, тем лучше.

— Что, со всей сотней? — то ли в ужасе, то ли в восторге — Славка не понял, — спросил Влад.

— Нет, конечно, — улыбнулся Рик. — Десяток придет, и все.

Ночью Славка проснулся от громкого голоса Аскара. Сотник орал на кого-то, приближаясь к комнатам. Его жертва невнятно бубнила и, судя по звукам, разок рухнула на пол. «Чтоб тебя разорвало», — подумал разбуженный мальчишка с досадой, переворачиваясь на другой бок. И тут же вскочил — Влада не было. Его постель стояла пустой, в ногах валялось скомканное одеяло.