Страница 95 из 98
УЖИН У ЖИВОГО ОГНЯ
Дельфины привели наш «Фрегат» к островку — узенькой полоске песка, загнутой полукольцом. До него было еще несколько миль, его было видно только с гребня девятого вала.
Ослепительно вспыхивал песок. Пальмы плавали над ним в трепещущем мареве.
Нам впервые показали этот островок дельфины. Его окружали неприступные рифы. И только Тави и Протей знали извилистый канал через коралловый лес и скалы.
Биата и Вера встали во весь рост и смотрели, как островок плывет к нам навстречу.
Биата сказала:
— Какой крохотный бублик!
Костя с видом заправского гида стал рассказывать все, что ему было известно об островке из лоции и что подсказывало ему вдохновение.
— «Бублик» относится к архипелагу Коралловых островов. Он носит более точное название: «Бивуак Трех Скитальцев».
— Почему не четырех? — спросила Вера.
— Потому что еще раньше нас там побывали трое любителей уединения и решили основать колонию. Надо сказать, что яхта путешественников затонула, разбившись о рифы. Трое храбрецов сумели спасти минимум снаряжения, продуктов, рыболовные принадлежности и благодарили судьбу за необыкновенное приключение, редчайшее в наш век, когда неожиданности сведены до микроскопических доз. У них оказалась палатка вроде нашей, что прогрызли крысы на «Кольце из яшмы». В первую же ночь их унесло ветром далеко в океан, и они были подобраны воздушным патрулем на пути к Антарктиде.
Костя замолчал: начался канал и требовалось все внимание, чтобы не подвергнуться участи «Трех Скитальцев» и не разбиться о рифы. Вера сказала:
— Остров совсем юный. Всего несколько столетий, как он поднялся со дна океана на поверхность. С тех пор старик океан заботливо растит его: приносит глыбы кораллов с барьерного рифа, песок, раковины, заботливо перетирает их и укладывает. Это он посадил кокосовые орехи в период дождей и любуется делом своих рук. Бывает, что в минуту гнева океан разрушает большую часть своей работы, но скоро, раскаявшись, снова принимается за дело. Лет через двести он закончит строить лагуну, и еще задолго до этого люди станут помогать ему, насадят деревья, и они будут задерживать песок.
— Вот здесь мы и посадим наши пальмы, — сказала Биата.
Вера тряхнула головой:
— Нет, сначала будем плавать в лагуне вместе с мудрыми дельфинами.
— Вечером я приготовлю первобытный ужин, — пообещал Костя.
— Ах, обещанный ужин! — Биата улыбнулась. — Сколько мы его ждем, этот ужин!
— Пир при луне! — сказала Вера.
— Сегодня и при Сверхновой, — добавила Биата. Мы входили в бухту. Биата, а за ней Вера прыгнули через борт и скрылись в глубине.
С грохотом и ревом взяв барьерный риф, обессиленные волны лениво прокатывались по бухте и, умиротворенно шипя, перебирали на берегу звенящие обломки раковин.
Я отдал якорь. «Фрегат» развернулся кормой к берегу и стал мерно покачиваться. Низко пролетел поморник, косясь то левым, то правым глазом.
Мы сели на борт, свесив ноги, и следили за нашими девушками. Их смех поднял стаю чаек. Тави и Протей плавали вокруг них: здесь водились барракуды. Костя сказал:
— Вот там, на острове «уединения», мы все возмутились, когда услышали непочтительное отношение к звезде. Я ведь как обидел того парня, когда действительно интересную муху назвал «местным видом». Сейчас я попытался разобраться в своем отношении к космическому событию и, знаешь, не вижу в нем ничего особенного. Ну, вспыхнула и погаснет. Нет тревоги, чувства опасности, как у Биаты. А ведь это действительно событие! Откуда это равнодушие? Или мы так привыкли к ожиданию и внутренне подготовились?
— Пожалуй, — рассеянно ответил я, с неприязнью узнав свои мысли.
Последнее время довольно часто случалось, что кто-то из нас повторял мысли другого. Сказывалось общение с дельфинами. Сами не зная как, мы научились мысленно обмениваться с ними довольно сложными сигналами.
Костя понял, о чем я думаю.
— Ты знаешь, — сказал он, — я скоро стану таким же психоаналитиком, как ты. — Он захохотал, хлопнул меня по спине и прыгнул в воду.
«Нет, он всегда останется таким же», — подумал я с радостью и стал ждать, когда он вынырнет.
Уставшее, покрасневшее солнце низко висело над водой и все еще яростно палило мне спину.
Воздушный поток стал ровней, тише, и поэтому прибой доносился с рифов отчетливей. Казалось, можно различить удар каждой волны и ее рокочущий бег, как в оркестре звук отдельного инструмента.
Костя вынырнул у самого берега. Выскочил на песок и побежал. Навстречу ему шли Биата и Вера. Их длинные тени скользили по песку.
— И-ив! — донеслось с берега. — Мы идем сажать лес!
Костя поднял обломок раковины тридакны и положил на плечо. Они пошли к первой косо торчащей пальме. Костя посередине, Биата и Вера с боков.
«Как гармоничны они все! — подумал я. — Как ожила с ними полоска песка, другим стал океан и солнце!»
Я ринулся в воду и поплыл к ним.
Мы посадили пятнадцать орехов. Костя рыл ямки обломком раковины, пока не добирался до влажного песка. Недавно прошли дожди, песок пропитался пресной водой, ямки не надо было рыть особенно глубоко.
— Они примутся, — сказала Вера. — Будет целая рощица.
— Наш лес, — поправила ее Биата. — Надо сразу сажать много деревьев, и тогда не придется мучиться, как тому бородатому человеку.
— Правильно! — поддержал Костя. — Утром мы еще посадим. А сейчас, пока солнце не бултыхнулось в воду, пошли заготовлять топливо. Там дальше есть несколько сломанных пальм.
Костя где-то раскопал топор и настоящую пилу, не вибрационную, режущую самое твердое дерево, как масло, а старую, древнюю, с большими зубьями; чтобы перегрызть дерево, ее надо долго тянуть за ручки в разные стороны.
— Никакой высокой техники сегодня, — говорил Костя, — даже исключено применение электричества. Только орудие отдаленных предков. Хотя такой пилой пользовался еще мой дедушка, это его пила. Прислали из дому. Тяни, Ив!.. Тяни, а не вырывай из рук!
И мы тянули стальную ленту, выхватывая зубьями кусочки дерева. Пила звенела, летели опилки. Биата с Верой как зачарованные наблюдали за нашей работой. Вторую пальму пилили они. Костя колол дрова, а я носил их к воде, на небольшой мыс с обрывистыми берегами.