Знамения судьбы

Поэтому мог звонить сам П., чтобы узнать, можно ли уже отправлять мой некролог друзьям и родственникам.

Я обернулся и отыскал взглядом телефон, который стоял под стеной в спальне. И тут же понял, что мне нужно снять трубку.

Пока я шел к телефону, он позвонил два или три раза – от двенадцати до восемнадцати секунд. За этот срок мне нужно было решить, каким будет мой ответ.

Шутка, оскорбление или угроза?

Или… попробовать выдать себя за Мелмана?

А вдруг что-то получится? Благоразумие диктовало последний вариант, дававший не меньшее удовлетворение, чем другие, и в случае удачи я мог узнать очень многое.

Пожалуй стоит попробовать. Я решил ограничиться односложными ответами, прикинувшись раненым, задыхающимся и теряющим сознание. Я поднял трубку, приготовившись услышать хотя бы голос П. и определить, знаю ли я его.

– Да?

– Ну? Готово? – послышалось из трубки.

Черт побери! Это была женщина. Значит, я неправильно использовал местоимение, неправильно предполагал пол, неверно ставил вопрос. Один из двух – это совсем неплохо, а?

Я невнятно простонал в ответ.

– Да… – Что случилось?

– Я ранен, – промычал я. – это серьезно?

– Кажется… не знаю… У меня что-то… Здесь… Лучше бы посмотреть…

– Что такое? Это он тебя?

– Да… мне трудно говорить… голова кружится… приходи…

Я уронил трубку на рычаг и самодовольно улыбнулся. Сыграно было весьма неплохо и, похоже, что я ее убедил.

Я прошел в гостиную, сел в то же самое кресло, которое занимал не так давно, подвинул поближе столик с большой пепельницей и потянулся за любимой трубкой; время немного отдохнуть и поразмыслить.

Но несколько секунд спустя я почувствовал знакомый, почти электрический зуд.

Долю мгновения спустя я был уже на ногах, схватил пепельницу – окурки полетели в разные стороны, как пули – проклиная в который раз свою собственную тупость.

Одновременно, лихорадочно вертел головой во все стороны, оглядывая комнату.

Вот она! Рядом с фортепиано у красной драпировки, принимает форму…

Я подождал, пока смутный силуэт полностью оформился, и изо всех сил швырнул пепельницу.

Мгновение спустя она уже стояла там – высокая, со светло-каштановыми волосами, темноглазая, сжимая в руке что-то вроде автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.

Пепельница ударила ее в живот, и она со стоном сложилась пополам.

В тот же миг я выдернул пистолет из ее рук и отбросил его в противоположный угол комнаты.

Потом я схватил ее за оба запястья, сжал и швырнул в ближайшее кресло, не выпуская ее рук. В левой руке она еще держала Карту. Это было изображение гостиной Мелмана, и сделана Карта была в том же стиле, что и Дерево Жизни, и Карты в моем кармане.

– Кто ты? – рявкнул я.

– Ясра, – процедила она в ответ. – А ты – мертвец.

Она широко раскрыла рот, и голова ее упала к моей руке. Я почувствовал влажное прикосновение ее губ к коже моего предплечья. Левая моя рука продолжала прижимать ее кисть к подлокотнику кресла. В следующую секунду я почувствовал в этом месте мучительную боль.

Это не был укус, словно огненный коготь вошел в этом месте в мою плоть.

Я отпустил ее запястье и отдернул руку. Движения мои были странно медленными и слабыми. В руке появилось ледяное покалывание, а потом это ощущение стало подниматься вверх. Рука бессильно повисла, и вдруг я вообще перестал ее чувствовать, словно она исчезла. Ясра легко высвободилась, улыбнулась мне, слегка тронула мою грудь кончиками пальцев и толкнула.

Я упал на спину. Я ощущал смехотворную слабость и не мог контролировать свои движения.

Когда я упал, то боли от падения не почувствовал. Чтобы повернуть голову и посмотреть на Ясру, требовалось неимоверное усилие. Ясра поднялась с кресла.

Отдыхай, – сказала она с мрачной улыбкой. – А когда проснешься, остаток твоего краткого существования будет очень болезненным.

Она исчезла из поля моего зрения, и несколько секунд спустя я услышал, как она поднимает трубку телефона.

Я был уверен, что она звонит П., и я верил тому, что она сказала. По крайней мере, я встречусь с загадочным художником.

Художником! Я пошевелил пальцами правой руки. Они еще слушались меня, хотя и очень медленно и с неимоверным трудом. Напрягая до предела волю и свой локомоторный аппарат, я попытался поднять свою руку к груди.

Результатом было медленное, толчками, но все же движение. К счастью, я упал на левый бок, и моя спина маскировала эту активность.

Рука моя дрожала, но двигалась, казалось, все медленнее, пока наконец не добралась до нагрудного кармана. Потом прошли века, пока пальцы нащупывали край картонного прямоугольника. В конце концов одна из Карт поддалась, и мне удалось согнуть руку так, чтобы увидеть Карту. Голова к этому моменту начала сильно кружиться, глаза стала застилать какая-то дымка. Я не был уверен, что смогу совершить переход. Откуда-то издалека доносился голос Ясры. Она с кем-то разговаривала, но я не мог разобрать ни одного слова.

Все силы, что у меня еще оставались, я сосредоточил на Карте.

Это было изображение Сфинкса на грубой скальной полке. Я потянулся к нему, но безрезультатно. Мое сознание было словно обложено ватой, а сил оставалось, пожалуй, только на одну попытку.

Внезапно, я как будто почувствовал прохладу, а Сфинкс, кажется, шевельнулся. Я почувствовал, что падаю вперед, в черную волну, взметнувшуюся и поглотившую меня.

И в этой наступившей черноте все кончилось.

Приходил я в себя долго.

Сознание по капле все-таки возвращалось, но руки и ноги словно налились свинцом, а зрение оставалось затуманенным. Жало Леди Ясры, похоже, отравило меня нейротропным ядом. Я попробовал согнуть пальцы на руках и ногах, но не смог с уверенностью сказать, удалось ли мне это. Тогда я постарался углубить и участить дыхание. Это мне удалось.

Через некоторое время до меня донесся звук, похожий на рев. Немного времени спустя он заметно утих, и я вдруг сообразил, что это ревет у меня в ушах моя собственная кровь, бегущая по жилам.

Еще через некоторое время я почувствовал биение сердца, а потом начало проясняться и зрение. Свет и тень, смутные формы превратились в песок и скалу. Мне стало немного холодно в некоторых местах.

Потом меня охватила дрожь, несколько минут я трясся, как в лихорадке, потом дрожь прошла, и я понял, что могу двигаться.

Но я по-прежнему испытывал ужасную слабость, поэтому шевелиться пока не стал.

Я лежал и слушал – разнообразные звуки – шорохи, шуршание – они доносились откуда-то сверху и спереди.

Вскоре я стал ощущать своеобразный запах.

– Послушайте, вы уже проснулись?

Это было сказано примерно там, откуда до меня доносились звуки.

Я решил, что еще не вполне готов, чтобы квалифицировать свое состояние, поэтому ничего не ответил.

Я ждал, пока мои конечности станут более живыми и послушными.

Нет, в самом деле, если бы вы могли дать мне знать, что слышите меня,

– послышался тот же голос. – Я очень хочу поскорее начать.

Любопытство наконец пересилило рассудительность, и я поднял голову.

А! Так я и знал!

На серо-голубой скальной полке передо мной сидел Сфинкс, тоже голубой

– тело льва, большие, прижатые к телу крылья с перьями, бесполое лицо обращенное ко мне. Он облизнулся, показав мне при этом весьма впечатляющий набор клыков, резцов и коренных зубов.

– Что именно вы хотите начать? – спросил я.

Я медленно перешел в сидячее положение и сделал несколько глубоких вздохов.

– Ну как же! Отгадывание загадок, – ответил Сфинкс. – То, что у меня лучше всего получается.

– Давайте отложим до следующего раза, – сказал я.

Я ожидал, пока перестанут бегать огненные мурашки внутри моих рук и ног.

– Извините, но я вынужден настоять на своем.

Я потер ноющее предплечье и злобно посмотрел на крылатое существо.

Большая часть историй о сфинксах, которые я мог сейчас припомнить, заканчивались тем, что сфинкс пожирал тех, кто был не в состоянии ответить на его загадку.