Яблоко Немезиды

— Самый покладистый парень. Литературный обозреватель. Ему выделили эту комнатку, чтобы мог работать в тишине. Он даже ночует тут. Говорят, ненормальный, не выносит шума, боится людей. Но пишет толково, вот и держат. Вообще-то в каждой редакции есть свой идиотик. Но черт с ним. Я тут узнал такое, что закачаешься. Оказывается, Бредли незадолго до гибели был в “Экспрессе”. Предлагал какой-то разоблачительный материал. Обещал принести, да так и не пришел.

— Вот он, — сказал Коун, доставая пленку.

Фримен развернул рулончик.

— Похоже на странички, — заметил он, рассматривая пленку, — а текст непонятен. Где вы ее достали?

— Бекки принесла. — Коун коротко рассказал об утренних событиях.

— Отдать в лабораторию? — спросил Фримен.

— Пожалуй. Только без объяснений.

Фримен вышел. Вернулся он через десять минут.

— Сделано. Фотограф сам принесет отпечатки. Мы успеем покурить.

— Удалось вам интервью с министром?

— А ну его к дьяволу.

— Что так?

— Старый ипохондрик оказался умнее, чем я думал. Он принял меня, усадил, но только не ответил на вопросы. Он попросту молчал. Постукивал пальцами по столу и поглядывал рассеянно по сторонам, пока я лез из кожи. Потом ласково улыбнулся и предложил мне чашечку кофе. Еще немного, и он погладил бы меня по голове. Ясно, что дело нечисто. А вот поди укуси…

— Мне представляется, — задумчиво произнес Коун, — что и Мелтон, и Кирпи — жертвы собственного любопытства.

— Пленка?

— Да. Для шефа смерть Бредли тоже была неожиданностью. Когда Эльвира затеяла свою игру с шахом, Кирпи что-то почуял. Он и Мелтон насторожились, ибо возникла реальная угроза их бизнесу с наркотиками.

— С наркотиками?

— Ну да. Я, между прочим, тоже брал интервью. Хоть и не у министра.

Фримен поднял брови. Коун рассказал ему о разговоре с Броуди.

— Так, — произнес журналист. — Значит, мы вступаем в область недозволенного.

— Я почувствовал это давно, — заметил Коун.

— Это больше чем скандал, — задумчиво сказал Фримен. — “Экспресс” едва ли возьмется за такую задачу. Шеф полиции — и торговля наркотиками. Да. Ситуация.

— Плюс пленка. Еще неизвестно, что там.

— Н-да. Выходит, Эльвира хотела кого-то шантажировать. А Кирпи и Мелтон…

— Пытались вырвать пленку из рук Эльвиры, — докончил Коун.

— А их благополучно отправили на тот свет. Служба безопасности закамуфлировала все это под красный цвет. Кто же стоит за кулисами?

Коун взглянул на часы.

— Скоро мы об этом узнаем. Но независимо от результата надо думать, что делать дальше.

— Бороться, — лаконично ответил Фримен.

— Вдвоем? — усмехнулся Коун.

Фримен не ответил. Пристально поглядел на Коуна и похлопал его по плечу. Инспектор снова улыбнулся.

— Честное слово, Фримен, — сказал он, — честное слово, я начинаю подозревать нечто такое, что вам, возможно, не понравится.

— Что именно?

— Вы для меня большая загадка, чем все дело Бредли. А ведь я вас давно знаю. Почему вы ушли в “Экспресс”?

— Я же вам говорил.

Коун погрозил пальцем.

— Ну ладно, — сказал он. — Значит, бороться?

— Сначала посмотрим: с кем? — сказал Фримен, набирая номер. — Эдди, — крикнул он в трубку. — Ты скоро? Идешь? Ну, давай, мы в комнате Роби.

Эдди оказался невысоким толстяком с сердитым лицом. Он раскинул веером перед Коуном и Фрименом пачку фотографий и тут же полез в карман за платком. Пока он чихал за спиной, Коун и журналист перебирали снимки. Они были одинаковыми. На каждой фотографии явственно виднелась страничка какой-то книги на незнакомом языке.

— Что за черт? — проворчал Коун.

— Ты ничего не напутал, Эдди? — спросил Фримен.

Эдди чихнул в последний раз и презрительно взглянул на Фримена.

— Хорошо, хорошо, Эдди, — заторопился Фримен. — Беру свои слова назад. А тебе спасибо.

Эдди ушел. Коун и Фримен переглянулись. Первым не выдержал Фримен. Он захохотал. Коун растерянно перебирал снимки, потом швырнул всю пачку в угол и сердито сказал:

— Между прочим, мне совсем не весело. Фримен вытер выступившие слезы.

— Не могу, — наконец сказал он. — Это же черт знает что. Откуда оно могло взяться?

— Это-то ясно, — сказал Коун. — Непонятно, зачем оно сделано.

На пленке, которую принесла Коуну Бекки, многократно повторялась одна и та же страничка “Извлечений из Корана”. Только одна страничка. На всех кадрах.

До куба-кристалла, в котором размещался салон амулетов, Коун дошел пешком. Бекки, как и в первый раз, встретила его у дверей лучезарной улыбкой. Скелеты стояли на месте. Возле них, свернувшись клубком, спали две змеи.

— Они без зубов, — сказала Бекки. — И все время спят. Под постаментом много электрических лампочек. А они любят тепло.

— Ты одна?

— О да, господин Питер. Змеи не в счет.

— Ты во что-нибудь веришь, Бекки?

— Я не понимаю, господин Питер.

— Ты ходишь в церковь? Ты христианка? Католичка?

— Господин Питер, как всегда, шутит. Конечно, я католичка. По воскресеньям я хожу в церковь.

— А с нечистой силой ты в каких отношениях?

— Господин Питер — большой шутник.

— У тебя есть мать? Отец?

— Мать. И маленькая сестренка.

— Ты любишь их?

— Да, господин Питер.

— Ты можешь поклясться их здоровьем, что сказала мне все?

— Это так серьезно?

— Быстрее, Бекки!

— Клянусь, господин Питер. Клянусь здоровьем матери, что сказала вам все. Всю правду.

Коун взял ее за руку, повернул лицом к себе и посмотрел прямо в глаза. Бекки ойкнула, потом долго терла руку: видимо, Коун не рассчитал усилия. Но взгляд Коуна выдержала.

— Хорошо, Бекки.

Коун повернулся и зашагал к двери. Он поверил Бекки.

У себя в кабинете он неторопливо снял плащ, сел за стол и позвонил Грегори. Телефон молчал. Тогда Коун пошарил в кармане, достал записную книжку и набрал другой номер.

— Мне нужен врач Роул, — сказал он в трубку. — Роул? Говорит инспектор полиции Коун… Да, мы встречались. У меня к вам просьба. Не можете ли вы осмотреть одну девушку? Что? Да… Что-то неладно с психикой. Гонорар за мной… Почему?.. Ну, дело ваше. Да, назначьте время… Я предупрежу. Адрес: Адони-стрит, 72/18. Там будет парень. Его зовут Билли Соммэрс… Когда? Сегодня?.. Между девятнадцатью и двадцатью часами? Отлично. Заранее благодарен.

— Теперь надо предупредить парня, — пробормотал Коун. — Он сегодня, кажется, в дневной.

Инспектор позвонил в “Орион”. Портье подозвал Билли, и Коун долго втолковывал ему, как вести себя с врачом. Подумал, что визит к Бекки, в сущности, то, был не нужен. Только зря разволновал девчонку Это все из-за пленки. И Фримен. Правда, лучше не думать о Фримене. Важно, что ему можно доверить это дело. Проклятое дело, которому нет конца. Пленка. А если она уже не существует? И может, ее и не было вовсе? Да нет. Что-то было. Шесть трупов. Шесть. Эльвира — последняя. Бредли — первый, и еще — Магда. Две загадки. Бредли и Магда. Или три? Нет, Эльвира была уверена, что держит козыри. Иначе все летит к чертям. Эльвиру обманул Бредли. Он подсунул ей фальшивую пленку. Но тогда получается, что Бредли знал о том, что будет происходить на его квартире после его смерти. Это чудовищная чушь. Случайность? Но для какой цели ему понадобилось фотографировать эту страничку из “Корана”? Зачем он положил пленку в фигурку божка? Какие-то дикие, бессмысленные поступки.

Коун встал, подошел к окну. По улице катились машины. На углу вспыхивал зеленый глаз светофора. Пешеходы, кутаясь в плащи, спешили по своим домам. Во всей этой уличной суете, кажущейся на первый взгляд хаотичной, была определенная целесообразность. В деле Бредли эта целесообразность отсутствовала. Но до какого-то момента Коун улавливал логическую связь между поступками действующих лиц. Ему во многом были ясны мотивы, движущие людьми, замешанными в деле. Божок и пленка путали карты, вносили сумятицу в его мысли. Почему Эльвира охотилась именно за божком? Почему она была уверена, что именно в статуэтке окажется пленка? Знала?