Сердар

– Скорей, Гопал-Чудор, – сказал он ему, – оседлай быстро двух лошадей. Ты поедешь со мной. Завтра к вечеру мы должны быть в Бомбее.

Две минуты спустя два прекрасных чистокровных жеребца белой масти нетерпеливо били о землю копытами.

В тот момент, когда молодой человек вскочил на лошадь, среди развалин трижды раздался монотонный и зловещий крик сахавы, большой индийской совы.

– Сахава пропела о смерти, – сказал саис, вздрагивая, – вы сосчитали, сколько раз она прокричала, сахиб?

– Почему ты мне задаешь этот вопрос? – спросил Эдвард Кемпуэл, подбирая поводья.

– Потому, сахиб, – отвечал бедняга, дрожа всем телом, – что птица эта всегда предвещает людям конец их жизни и своим криком дает знать, сколько дней осталось им провести на земле. Сахава пропела три раза, значит, в замке есть кто-то, кому осталось три дня жизни.

– Так что ж! – сказал молодой офицер, который не мог не улыбнуться, несмотря на свое настроение. – Тебе нечего бояться, мы уезжаем.

– О, сахиб, не шутите, – шепотом сказал индиец, – дух смерти царит теперь над дворцом Омра… Вспомните сэра Уотсона. В тот вечер сахава крикнула только один раз…

В ту же минуту над ними медленно и тяжело пролетела зловещая птица и опустилась на выступ террасы, прямо над покоями вице-короля.

– О, Боже мой! – воскликнул с ужасом саис. – Да сохранит Шива владыку владык! Если страшный вестник запоет у него над головой, он погиб.

И тут, как бы подтверждая суеверное предчувствие саиса, мрачная птица захлопала крыльями и снова издала три зловещих крика.

– Ах, господин! Мы не увидим больше великого сахиба, – сказал саис со слезами на глазах.

Эдвард Кемпуэл, видивший столько мрачных событий за последние дни, не мог удержаться от легкой дрожи.

– Вперед! – крикнул он, усаживаясь в седле покрепче.

И оба во весь опор помчались по дороге к Бомбею.

ГЛАВА III

Таинственная ночь. – Гипнотическое внушение. – Совет семи и тайный трибунал. – Обвинительная речь пандарома. – Вице-король приговорен к смерти.

После ухода Эдварда Кемпуэла вице-король уселся в одно из тех индийских кресел, которые так хорошо подогнаны к формам человеческого тела, что в них очень удобно дремать или спать. В них можно принять любое положение и даже вытянуться во всю длину, как в кровати. В тропиках европейцы проводят в таких креслах по большей части всю ночь.

Весь этот день был невыносимо душным, а северный ветер, дующий каждую ночь и освежающий раскаленную атмосферу, еще не начался.

Сэр Джон Лоренс сначала попробовал заснуть. Однако напрасно он старался прогнать от себя разные заботы, которые мешали ему забыться, – сон не приходил.

Тогда он принялся мысленно следить за своим адъютантом, ехавшим в это время в Бомбей. Он представлял себе его приезд, и приятное чувство охватывало его при мысли о той радости, которую доставит полковнику Кемпуэлу повышение в звании его сына. Потом мало-помалу он перешел на тему, которая теперь больше всего занимала его, и спрашивал себя, удалось ли Кишнае захватить Нану Сахиба… С принцем было не так много людей, но все это были преданные люди, а на Малабарском побережье имелось столько неприступных убежищ. Да, но у начальника тхагов существовало надежное средство проникнуть к нему, не возбуждая подозрений. Он явится как посланец общества «Духов вод»…

В это мгновение едва слышное дуновение воздуха прервало размышления вице-короля… Он открыл глаза, ибо как большинство людей, привыкших к размышлениям, он думал с закрытыми глазами. Удивившись тому, что увидел перед собой, он решил вначале, что это сон, и замер с неподвижно устремленным вперед взглядом…

В трех шагах от него, с протянутыми к нему руками, слегка наклонившись вперед, с горящим взором стоял странный пандаром, тот, который третьего дня предсказал смерть Уотсону.

Эта фигура возникла без всякого шума. У всех дверей стояли часовые, охранявшие вход, и сэр Джон Лоренс поэтому действительно в течение первых секунд думал, что он еще не проснулся и видит сон.

– Опять этот зловещий нищий, – прошептал он.

Он инстинктивно закрыл глаза, чтобы отогнать призрак… И тотчас же выпрямился в кресле и испуганно посмотрел снова – нет, видение не исчезло. Последовавшие слова поразили его и показали ясно, что он не спит.

– Сэр Джон Лоренс! Приказываю вам следовать за мной!

Произнося эти слова, пандаром протянул руки над головой вице-короля, и из его глаз и рук исходили магнетические токи, против которых сэр Лоренс был бессилен.

И удивительное дело – он не спал, прекрасно сознавал все, что происходит, а между тем воля мало-помалу покидала его. Несмотря на все усилия, которые он прилагал, чтобы не поддаться овладевающему им гипнозу, он никак не мог собраться с мыслями. С невыразимым и все усиливающимся ужасом он сознавал, что становится простым отражением другой личности, которая управляет им. Вскоре под все увеличивающимся потоком флюидов он потерял все свои способности за исключением одной – способности подчиняться.

Всего несколько минут тому назад он мог одним словом выгнать этого человека, приказать слугам высечь его плетьми, а теперь он, сэр Джон Лоренс, вице-король Индии, хозяин двухсот пятидесяти миллионов человек, жадно ловил его взгляд, готовый валяться у ног его, как собака, готовый исполнить самые безумные его требования по одному его знаку, согласный пронзить себя кинжалом, если такова будет его воля…

Он превратился в орудие, которое может только исполнять чужое желание, или в инструмент, который издает звуки только тогда, когда музыкант на нем играет.

В этот момент пандаром решил убедиться, до какой степени внушения дошел его пациент.

– Кто вы? – спросил он резко.

И так как Лоренс колебался, что ответить, пандаром приказал повелительным тоном:

– Вспомните!.. Я вам приказываю!

– Я… я… сэр Джон Лоренс… вице-король… Индии, – пролепетал загипнотизированный.

– Неправда! – продолжал пандаром. – Зачем вы присваиваете себе это звание? Вы всего лишь жалкий пария по имени Рангин. Я хочу этого! Приказываю! Слышите? Говорите же правду! Ну, отвечайте!

– Да! Это правда, я жалкий пария по имени Рангин.

– В добрый час, вы послушны… А я кто?

– Фредерик Де-Монморен, – вздохнул несчастный, и как будто слабый луч сознания вернулся к нему, – Фредерик Де-Монморен, которого в этой стране зовут Сердаром, защитником справедливости.

– Да! Защитник справедливости, я люблю это имя, – сказал пандаром, как бы говоря сам с собой, – особенно сегодня, когда справедливость собирается восторжествовать.

– Рангин! Рангин! Я жалкий пария, Рангин, – бормотал сэр Джон с тупоумным видом.

В течение нескольких секунд Сердар перестал воздействовать на мозг своей жертвы, и сознание загипнотизированного продолжало по инерции бредить теми идеями, которые уже были внушены.

Этот бред вернул Фредерика Де-Монморена к действительности, и он с бесконечной грустью посмотрел на сэра Джона Лоренса.

– Вот вам и человеческий механизм, каким мы с вами являемся, – проговорил Сердар, – взгляд, жест, дыхание… и какого-нибудь пустяка достаточно, чтобы уничтожить совершенно осознание своего «я», своей индивидуальности, которую философы и поэты так высоко ставят над всеми живыми существами!.. Существовала ли более гордая и надменная личность, чем этот человек, согнувший двести миллионов воль под одну свою волю? И вот, если вам нравится, я могу заставить его лаять как собаку, извиваться словно змея, вываляться в грязи подобно поганой твари. Где же твое «я», сэр Джон Лоренс? Куда убежала душа, бедный вице-король?.. Где и что поделывает твой разум?.. Где, наконец, твоя совесть, бессмертный факел которой не должен никогда погаснуть?..

Горькая усмешка появилась на губах Сердара… Но постепенно он воодушевился:

– Да! Вот что могут сделать таинственные флюиды с надменным властителем Индии, человеком, пролившим больше крови, чем Аттила и Чингисхан вместе взятые, во имя цивилизации и гуманизма… Ну-ка! На колени, тупой деспот… Ну-ка, походи на руках теперь! Хорошо, вице-король! Ах! Ах! Ах! Приходите все мечтатели, метафизики, идеалисты, приходите же посмотреть на сэра Джона Лоренса, бегущего на четырех конечностях вслед за своей бессмертной душой…