Песчаный город

Малейший проступок еврейки, двусмысленный шаг, даже одно подозрение, наказываются кнутом, и эти наказания исполняются с возмутительной жестокостью. Мавританок втайне наказывает арифа; с еврейками же не церемонятся: солдат хватает их и сечет на улице без стыда и жалости. Понятно, что, подвергаясь подобным обидам, они стремятся оставаться дома. Целый день занимаются они хозяйством и вышиваньем, между тем как отцы, братья, мужья плутуют и торгуют…

Таким образом, четыре расы, совершенно различные с этнографической точки зрения, разделяют между собой Марокканскую территорию, и эти различия в происхождении, порождающие нравы, вкусы, привычки, наклонности, качества и пороки, также различны, — достаточно объясняют все преступления, все измены, все перевороты, которыми наполнена марокканская история.

Все эти различные народы имеют, однако, одну связь: религию. Магометанство религия более чем государственная, более чем национальная, это исключительно религия марокканская, потому что христиан и евреев только терпят, и эта терпимость покупается дорогой ценой, и теперь было бы то же, что и в средние века, если бы марокканские султаны не боялись европейского вмешательства.

Как «потомок пророка», султан марокканский в то же время и духовный властитель, религиозный, неоспоримый начальник; отсюда его громадное влияние на его подданных Можно даже сказать, что одно это более способствовало поддержанию престола султанов, чем сила их оружия.

Надо сознаться, что мусульманская религия, помимо нравов ее адептов, носит печать величия в своей холодной простоте. Она говорит каждому правоверному: «Я не хочу алтарей, не хочу образов. Каждая человеческая совесть может прямо говорить с Богом; сам будь твоим священником, и пусть твое сердце будет алтарем, достойным Всевышнего».

Марокканский мусульманин так же верен своим молитвам и омовениям, как его меккский собрат, и, пожалуй он еще фанатичнее. В детстве он учился только корану, стихи которого читал под руководством талеба. После, смотря по своим способностям, он становится геометром — с Эвклидом, астрономом — с Птоломеем и врачом — с Иппократом, а тайны физики должен ему открыть Аристотель; анатомия, естественная история и другие науки, объявленные излишними волею истолкователей корана, изгнаны из курса учения. Только желающему изучать астрологию позволяется отдаваться исследованиям над влиянием планет. Со временем эта почтенная наука сделает из него одно из самых важных лиц при дворе султана, который осыплет его почестями и богатствами, и даже поручит управление общественными делами.

Религиозных сект в Марокко множество. Во-первых, — сантоны. Так называют довольно многочисленную категорию отшельников, которые живут или в окрестностях пустыни, или в отдаленных закоулках городов; это марокканские святые, и пользуются своей святостью при жизни. Особенно почитают их мавры; хотя между сантонами убежденных мало, а большинство актеров, но какова бы ни была категория, к какой следует их причислить, толпа выказывает им одинаковое уважение; им все позволяется, даже самые варварские поступки.

Один французский консул в Танжере испытал это на себе. В 1820 году он гулял по улице, когда один из этих безумцев, бросившись на него, нанес ему по голове сильный удар палкой, от которого он упал совершенно ошеломленный. Консул потребовал удовлетворения от султана Мулея-Солимана, который, с одной стороны, не желая навлечь на себя неприятности, охотно дал бы удовлетворение консулу, но, с другой, боясь оскорбить суеверную толпу, наказав виновного, — написал консулу письмо, которое должно считаться образцовым произведением восточной ловкости.

«Именем Бога Милостивого и Милосердного, нет могущества и силы иначе как с Богом Всевышним и Великим. Так будет в настоящем и будущем.

Консулу французской нации, поклон тому, кто идет по прямой дороге!

Так как ты наш гость, поставленный под наше покровительство, и консул великой нации в нашей стране, мы можем только желать тебе самого высокого уважения и величайшего почета. Поэтому ты поймешь, как нам показалось нестерпимо то, что случилось с тобою, если бы даже в этом был виноват самый дорогой из наших сыновей и друзей.

И хотя нельзя сопротивляться определениям божественного Провидения, мы не можем допустить, чтобы подобные вещи делались даже с самым гнусным человеком, даже со скотом. Поэтому мы не откажем тебе в правосудии, если угодно будет Богу.

Однако у вас христиан сердце исполнено сострадания, вы терпеливо переносите оскорбления, по примеру вашего пророка — Господь да прославит его — Иисуса, сына Марии. В книге, принесенной вам от имени Бога, он приказывает вам: «Когда кто ударит в щеку, подставить другую». И сам — да будет он благословен от Бога — он не защищался, когда евреи пришли убить его; вот почему Бог взял его к себе. В нашей книге нам также сказано устами нашего пророка, что нет ни одного народа более близкого к милосердию истинных правоверных, чем те, которые зовут себя христианами! Это совершенно справедливо, потому что между ними есть священники и люди праведные, которые вовсе не горды. Наш пророк говорит нам еще, что не надо ставить в ви-ну поступки трех человек, именно: безумного, до тех пор, пока он не возвратит свой рассудок; ребенка и человека спящего.

А человек, который оскорбил тебя, безумный. Конечно, мы приказали, чтобы тебе было воздано правосудие за оскорбление. Если, однако, ты ему простишь, ты поступишь великодушно и будешь вознагражден Милосердным. Но если ты непременно хочешь, чтобы тебе была воздана справедливость на этом свете, это будет зависеть от тебя, так как в моей империи никто не должен бояться ни несправедливости, ни обиды с Божьей помощью».

Результат согласовался с желаниями султана: консул простил фанатика.

Между другими сектами в Марокко надо упомянуть о деркаунах, гиталах и фмачах, которых встречаешь везде: в городе, деревне, пустыне, всегда суетливых и в смешных костюмах; аизауа, или заговорщиков змей, — этих заговорщиков очень опасаются в краю, потому что, кроме того, они считаются способными портить людей, неугодных им. У этих аизауа есть в Феце большая община, где они собираются, чтобы заниматься своими тайными обрядами.

Однажды, когда Шарль Обрей оставил своих товарищей, чтобы собирать травы в провинции Су, он встретил группу этих заговорщиков змей. Они принадлежали к расе амазиргов. Трое были музыканты с инструментами из длинного тростника, проткнутого с обоих концов, в один конец они дули и производили печальные звуки, которые продолжали гармоническим образом.

Молодой врач пригласил заговорщиков показать ему их змей; они охотно согласились.

Сперва они подняли руку, как будто поддерживали книгу, шепча молитву покровителю заговорщиков. Кончив свое воззвание, продолжали музыку; главный заговорщик в неистовой пляске начал вертеться вокруг тростниковой корзины, в которой лежали змеи, покрытые козлиной шкурой. Вдруг фокусник остановился, засунул голую руку в корзину и вынул оттуда очковую змею, которую называют в стране бюска. Заговорщик свертывает ее, развертывает, сгибает как кисею это зеленоватое и черное тело, свивает тюрбаном вокруг головы, продолжает плясать, — и змея сохраняет свое положение, по-видимому, повинуясь всем движениям и воле танцовщика. Бюску потом положили на землю, и, приподнявшись на хвосте — это положение она принимает на пустынных дорогах, чтобы нападать на путешественников — она начала качаться направо и налево, соответственно такту песни. Вертясь кругами все более и более быстрыми и все более и более сближавшимися, заговоршик опять засунул руку в корзину и вынул двух самых ядовитых пресмыкающихся пустыни Су — змей толще руки человека, длиною в три фута, блестящая и чешуйчатая кожа которых испещрена черными и желтыми пятнами, а укус пронзает жилы огнем, который сжигает; это вероятно торрида дипсас древних. Арабы называют этот род эль еффах, вероятно потому, что поза, которую эта змея принимает для того, чтобы броситься на свою добычу, напоминает форму двадцатой буквы арабской азбуки. Европейцы сделали из этого имени леффах — как из «эль корана» сделали «алькоран» — исказив член и соединив его с именем.