Страница 27 из 77
Жергу постигло полное разочарование.
— Тогда Сенанкх остается вне досягаемости.
— На данный момент, друг мой, на данный момент. Но есть мишени, по которым бить значительно легче.
Медес рассказал Жергу о своем новом плане. Тот высоко оценил его и тотчас же отправился воплощать в жизнь.
Это поражение дало заговорщикам немало информации, и в то же время ни одна ниточка не протянулась к Медесу. Дом Царя выглядел крепостью, которую не удастся взять в один день. Но теперь в Абидосе у них есть союзник. И этот союзник даст Медесу возможность коснуться самой сокровенной части великих тайн и достичь могущества, почти равного могуществу царствующего фараона.
Ливанец оглядел себя в нескольких зеркалах и тщательно перепроверил, как на нем сидит его новое платье. Благодаря своему новому, еще более широкому платью с вертикальными полосами он выглядел гораздо менее полным.
И все же, когда в приемную вошел Провозвестник, ливанцу отказали силы и он постарался как можно скорее отвести взгляд, предложив своему гостю воды.
Гость от предложения отказался.
— Не хотите ли вы чем-нибудь подкрепиться, господин?
— Только подробным отчетом. И... без обмана!
На низких столиках ни фруктов, ни пирожных. Это даст Провозвестнику возможность оценить усилия хозяина.
— По коммерческой части достижения великолепны. Наши будущие совместные операции должны принести нам существенный доход. Мои аргументы убедили Медеса. Как и было предусмотрено, я заставлю его подождать встречи с... моим руководством. Его любопытство возрастет, и он попытается на меня поднажать.
Провозвестник слега улыбнулся. Улыбка вышла скорее тревожная, чем ободряющая.
— Что же касается сети моих информаторов, — продолжал ливанец, — то она работает все лучше и лучше. Информация даже при минимуме агентов циркулирует быстро. Объединение, проведенное Сесострисом, оказалось не пустым словом: ни одна провинция больше не противостоит центральной власти. Перемещаться по Египту становится все проще.
— А что с караваном, шедшим в Кахун?
Теперь настал черед улыбаться для ливанца.
— Вот здесь как раз и лежит прямое доказательство эффективности моей сети! Мой лучший агент на этом месте — девушка по имени Бина — узнала, какой чиновник блокирует дело. Этим дотошным чиновником оказался некий Херемсаф, отказывавшийся дать приказ пропустить караван через городские ворота. Тогда я передал Бине весьма действенную субстанцию, употребляемую в Ливане, чтобы избавляться от тех, кто мешает делу. Эта многообещающая девушка только что блестяще завершила операцию. Херемсаф умер, городская управа Кахуна сняла последние препятствия, и караван вот-вот войдет в город.
— Прекрасная работа.
Ливанец порозовел от удовольствия.
— Стараюсь действовать как можно лучше, господин. Мне доставляет огромное удовольствие уничтожать Египет.
— Хорошо. Хоть ты и потолстел еще больше, я тебе многое прощу.
Когда длинный караван дошел до окраины Кахуна, его остановила стража. Она тщательнейшим образом проверила документы, разрешающие вход в город.
Азиаты, все как на подбор бородатые и с обнаженным торсом, были одеты в оранжевые схенти и черные сандалии. У некоторых были с собой циновки, а кое-кто играл на восьмиструнных лирах. На щиколотках женщин, одетых в пестрые туники и обутых в кожаные ботинки, блестели браслеты.
Стражники осмотрели груз в тюках: корзины, дротики, сосуды для притираний из синайского малахита, кузнечные мехи для работы по металлу...
— Кто начальник каравана? — спросил писец, перепроверяя данные, полученные от контролеров.
— Ибша, — ответил, улыбаясь, мальчик.
— И где он?
— В конце каравана.
— Сбегай за ним.
Мальчишка побежал.
Ибшей оказался солидный мужчина с густой бородой.
— Почему в вашем багаже оружие?
— Луки и стрелы служат нам для защиты от нападений во время пути в пустыне. Многие из нас — мастера по работе с металлом и умеют изготавливать дротики с металлическим наконечником.
— Раз вы собираетесь поселиться в Кахуне, — возразил писец, — я конфискую ваше оружие. И буду впускать вас в город по очереди. Каждый из вас, проходя, назовет свое имя, возраст, семейное положение и профессию. Потом я отведу вам жилище.
Азиаты выказали покорность и обещали исполнить все предписания.
Покончив с формальностями, писец снова обратился к начальнику каравана Ибше.
— В Кахуне все подчинено строгим правилам. При малейшем неподчинении, каким бы незначительным оно ни было, виновный и его семья выдворяются за пределы города. Мы не потерпим никаких ссор между вами и требуем абсолютного подчинения приказам городского правителя. Следуй за мной.
Ибша пошел за писцом в мастерскую, где производили оружие. На полках были выставлены в большом количестве ножи. Именно в этой мастерской Икеру заточили его короткий меч.
— Такой продукции нам не хватает, — сказал писец. — Правитель города хочет снабдить охрану новым оружием. Оно должно быть отличного качества. Мы расширили кузницу, она находится рядом. Склады металла тоже. Разумеется, каждый изготовленный вами предмет будет проверен и пронумерован. Даю вам два дня на отдых и обустройство. Потом — за работу. Жалованье, как у квалифицированного ремесленника. Ты и твои мастера сможете пользоваться в Кахуне всем, что вам понадобится. В обмен на пару сандалий вы получите два литра масла, или двадцать хлебов, или двадцать пять литров пива. Добро пожаловать в наш город.
Бина, стоя неподалеку, наблюдала за сценой. Первая часть ее миссии была успешно выполнена, и она продолжала пользоваться наивностью египтян, веривших в эффективность своего надзора. Азиаты же на каждые десять произведенных коротких мечей изготавливали и прятали один. Постепенно у них скопилось достаточное количество оружия, чтобы его хватило на всех бывших хозяев города. Если Икеру удастся прикончить фараона, революция покатится быстрее, чем было предусмотрено!
— Знаешь, — сказала Икеру Бина, — мои союзники прибыли в город! Скоро нам не придется больше прятаться в этой заброшенной хижине!
— Какие у них планы?
— Не знаю, но будь уверен: они ненавидят тирана так же, как ты и я, и не задумываясь пожертвуют своей жизнью, чтобы свергнуть его!
Икер, все еще глубоко потрясенный смертью Херемсафа, даже не вспомнил про азиатский караван.
— В Кахуне, — напомнил он Бине, — за иностранцами постоянно наблюдают. Как же твои друзья собираются действовать?
— Говорю тебе, что не знаю.
— А какая роль будет у тебя?
— У меня? Я — простая неграмотная служанка. Я могу всего лишь доставать им пищу и одежду. Слушай, мои соотечественницы сделали мне чудный подарок! Хочешь посмотреть?
Не дожидаясь ответа юного писца, Бина вынула небольшой треугольный кусок льняного полотна.
— Один край просовываешь между ног, — объяснила она сладким голоском, — и это прикрытие для... завязываешь двумя другими углами. Поможешь мне примерить?
Хорошенькая азиатка скинула свою тунику. В темноте, обнаженная, она медленно двинулась к нему.
— Так ты поможешь мне?
— Нет, извини. Я... я слишком занят.
Искусительница усилием воли подавила гнев.
— Хорошо, в другой раз.
Праздник бога Бэса был в самом разгаре. В нем участвовали все обитатели Кахуна. Вино лилось рекой, в каждом квартале играла музыка, все надеялись, что танцующий карлик с маской льва пройдет мимо. Он, бородатый и с кривыми толстыми ногами, отгонял демонов и разрубал дурные замыслы длинными мечами. Поэтому ремесленники изображали его на кроватях, изголовьях, светильниках, стульях и туалетных принадлежностях. Высовывая красный язык, Бэс выпускал очищающее слово; ударяя в бубен, он распространял вокруг волны добра. Именно его призывали в комнату для родов следить за рождением детей и охранять обряды посвящения в храме.
Везде в городе были зажжены факелы. Кахун был полностью освещен и отдавался за доброй пирушкой радостному веселью.