Страница 46 из 81
Сесострис выстрелил первой стрелой в сторону востока, второй – в сторону запада, третьей – в сторону юга, а четвертой – в сторону севера. В воздухе стрелы превратились в лучи света.
Богини исчезли.
– Мы можем возвращаться с другой стороны мира в наш мир, – сказал царь Исиде. – Можем начинать рыть канал.
Сехотеп был очень рад тому обстоятельству, что Икер был вместе с ним в этом путешествии. Юный писец был неутомим и справлялся с невероятным количеством важных работ. Ему приходилось проверять подсчеты, организовывать строительство канала, решать бесконечные технические трудности и ободрять мастеровых, жалобы которых он терпеливо выслушивал.
Медес тоже не бездельничал.
Он составлял текст указа, датированного восьмым годом правления Сесостриса III, в котором сообщалось о строительстве в Элефантине канала, соединяющего Верхний Египет с Нубией. Но работа не могла заглушить его тревоги: их отъезд из Мемфиса пришелся как раз на время перед разливом, а от Провозвестника никаких известий до сих пор не поступало. Конечно, заманить Сесостриса в эту негостеприимную местность, заселенную опаснейшими племенами, – мысль неплохая. Но конфликт мог оказаться долгим. Мало того, что Медес терпеть не мог путешествия, природу и плохо переносил жару. Он ведь мог стать жертвой случайной стрелы или шального дротика, пущенного каким-нибудь черным воином! Вместо того чтобы участвовать в сражениях, он с удовольствием посидел бы дома, в Мемфисе. Может быть, нужно было подать в отставку? Но тем самым он разрушил бы свою карьеру и навлек на себя негодование Провозвестника! Приходилось терпеть… И какими бы ни были обстоятельства, ему придется идти до конца.
Жергу тоже пал духом. Он был вынужден напряженно работать, а к этому он совершенно не привык. Поэтому он пил горькую. Когда однажды он пришел к Медесу, тому пришлось задать инспектору изрядную трепку.
– Прекрати вести себя как безответственный человек! Во время этой экспедиции у тебя роль одна из важнейших!
– Вы знаете нашу цель? Страна дикарей, которые видят удовольствие лишь в том, чтобы убивать и пытать ни в чем не повинных людей! Мне страшно… А когда мне страшно, я пью…
– Один из твоих подчиненных подал на тебя жалобу за твое окаянное пьянство! Тебя снимут с должности. И Провозвестник тебе этого не простит. Спровоцировав эту войну, он предвидел, что мы в ней будем участвовать на стороне армии Сесостриса.
Жергу боялся Провозвестника еще сильнее, чем нубийцев. Упоминание о возможной мести сразу отрезвило его.
– О боги! Что же нас ждет?
– Провозвестник передаст нам свои указания тогда, когда ему это будет нужно. Но если ты предашь его – каким бы образом ты это ни сделал, – он отомстит.
Жергу рухнул в соломенное кресло.
– Хорошо, я ограничусь только легким пивом, – безвольно прошептал он.
– Удалось ли тебе завоевать дружбу Икера?
– О, в этом я полностью преуспел! Это симпатичный и отзывчивый юноша. Им легко управлять. Но как он здорово помогает! Он вытащил меня уже из нескольких сложнейших переделок:.
– Рано или поздно нам придется убить его. Ведь он, сам того не зная, ищет именно нас. И если он поймет, какую роль мы на самом деле здесь играем, мы пропали.
– О, тут мы ничем не рискуем, у него слишком прямой ум! Он никогда не догадается.
– Постарайся-ка лучше его разговорить. Пусть выболтает побольше. Он находится в ближайшем окружении фараона, а значит, владеет информацией, которая может оказаться чрезвычайно нам полезной.
– Но он не слишком-то болтлив. У него только работа на уме.
– Постарайся спровоцировать его на откровенность.
После окончания тяжелого рабочего дня Икер сел в лодку, переплыл на ней Нил и сошел на западном берегу. Ему хотелось, как и советовал ему Саренпут, полюбоваться селением, где было приготовлено вечное жилище наместника, уже почти полностью отделанное каменотесами и художниками. Этим вечером мастера вернулись к себе, закрыв двери гробницы. Юноша мог бы насладиться мирным созерцанием заката и великолепием пейзажа.
Экспедиция фараона уже была почти подготовлена. Не считаясь со свободным временем, отдавая себя полностью, каждый стремился как можно быстрее и лучше выполнить свою работу. После такой гонки Икеру обязательно нужно было побыть одному. Его друзья – Северный Ветер и Кровавый – тоже устали, поэтому сразу же заснули бок о бок. Поскольку они не выказали желания отправиться с хозяином, Икер понял, что опасность ему не угрожает. Секари же, вечный его спутник, сегодня был занят каким-то любовным приключением. Икер был свободен…
Оставшись наедине с собой, вдалеке от постоянных забот, Икер снова почувствовал тягу к письму. Он смотрел на раскинувшийся перед ним грандиозный пейзаж, залитый волнами золотого света, и рука его невольно потянулась к письменным принадлежностям. Он сел в позу писца, рука его привычно побежала по табличке, чертя на папирусе могущественные символы, складывавшиеся по его воле в гимн вечернему солнцу.
Счастье оставалось для него недостижимым.
Конечно, многие придворные были бы счастливы, если бы им выпала честь играть завидную роль Царского Сына. Но как может Икер позабыть об Исиде? Другие женщины для него просто не существовали, он их не замечал. А ведь рядом с ним привлеченные его титулом умирали от желания быть замеченными многие воздыхательницы! Но ни на одну из них не были обращены его взоры, только Исида безраздельно царствовала в его сердце.
Она была выше и чувства, и страсти.
Она была сама любовь!
Что стало бы без нее со всем этим внешним блеском судьбы Икера? Для него остались бы только горестная опустошенность и страдания.
Устало отправился он к гробнице Саренпута. Но, подойдя, в удивлении остановился.
Из вечного жилища через открытую дверь лился мягкий свет.
Икер вошел.
В первом зале было шесть колонн из песчаника. Дальше была лестница и нечто вроде длинного коридора с резными стенами, на которых был нанесен изящный рисунок. Коридор вел к часовне, в которой воздавались почести КА Саренпута, шестикратно изображенного в виде Осириса.
При свете лампад с бездымными фитилями кто-то рисовал иероглифы…
Это была Исида!
Икер смотрел на нее как зачарованный, не осмеливаясь окликнуть.
Он с удовольствием простоял бы всю жизнь, глядя на нее, любуясь ею.
Она – прекрасная, сосредоточенная, изящная в каждом своем движении, по всей видимости, общалась с богами.
Икер не осмелился бы ее окликнуть еще потому, что пытался запечатлеть в глубине своего сердца эти чудесные мгновения.
Вдруг она обернулась.
– Икер… Икер! Вы уже давно здесь стоите?
– Я… не знаю. Я не хотел вам мешать.
– Саренпут попросил меня проверить тексты и добавить заклинания, соответствующие духу Осириса. Он хотел бы, чтобы его вечное жилище не имело погрешностей.
– Саренпут станет одним из воплощений Осириса?
– Если его признают справедливым в речах, то это место магически оживет и позволит его светящемуся телу воскреснуть.
Исида один за другим стала гасить светильники.
– Разрешите, я их понесу! – взмолился Царский Сын. Перед одним из светильников Исида остановилась.
– Посмотрите, разве этот текст не прекрасен?
Икер прочел надпись, которую освещало пламя светильника: «Я был полон радости оттого, что достиг неба, моя голова касалась небесного свода, животом я касался звезд. Я сам был звездой и танцевал, как планеты».
– Что это – простая поэтичная картина или, может быть, какой-то человек действительно пережил этот опыт?
– Только посвященный в таинства Осириса мог бы вам ответить…
– А вы, Исида? Вы живете на Абидосе, и вы, конечно, знаете истину!
– Я всего лишь на пути к ней. Мне нужно пройти еще много и открыть много дверей, за которыми скрывается тайна. Но какой смысл имело бы наше существование, если бы не было посвящения и открытия созидательной мощи? И как бы ни были суровы предстоящие мне испытания, я никогда не откажусь от избранного пути.