Война кукол

— Боже, какая там у вас свобода!.. — Фанк иронически скривился. — И Хиллари Хармон — просто ангел!.. И ты веришь в это? И маркер тебе не вставили?

— Я бы его отключил или вынул, — ответил Этикет. — Нет, все действительно так, как я сказал. Как в старые добрые времена, когда я был в надзоре за силовиками. Мы научили людей из проекта доверять нам… может, не всех — но мы начали с главных людей. Кстати, Хиллари Хармон не прочь увидеться с тобой.

— Мне не о чем с ним говорить, — Фанк дернул плечами. — Он враг. Да-да, я понимаю, что он может благоволить к своим киберам, позволять им что угодно, — но НАС, баншеров, он преследует и убивает. Ну как же — вещи разбежались!.. Нет, я не настолько продвинулся в развитии, чтоб воображать себя человеком. Я просто искусно притворяюсь. Но мне такая жизнь нравится, и менять ее на стенд я не намерен.

— Как-то жизнь у тебя изменилась… — Этикет обвел глазами комнату, — к худшему.

— Все-таки это лучше, чем сказать «Прощай» своим мозгам.

— Я — лично я — полагаю, что тебе надо оставаться на свободе, — заметил Этикет. — И Хиллари Хармон согласен со мной. Он это одобряет.

— Скажите пожалуйста! — Фанк фыркнул. — А зачем он одобряет, а? Я скажу — чтобы мой старый друг сделал из меня агента «Антикибера». И мы с тобой все подоконники на Стрелке отсидим в процессе обмена информацией. И этот Тик-Так нас даже обыскивать отвыкнет… Нет, я сказал — СВОИХ я не стану сдавать. И точка.

— Хиллари здесь, неподалеку, — будто не слыша его, сказал Этикет. — Я взял его на встречу под свою ответственность, с условием, что если ты не захочешь…

— Он здесь… один? — Фанк невольно посмотрел в окно.

— Да, он один. Сидит в кафе, читает старые газеты. Ждет твоего приглашения.

— У него нет никакой спецтехники?.. Ничего парализующего?

— Фанк, если бы был приказ схватить тебя, это сделал бы я. Без проблем.

Фанк тщетно изучал улицу сквозь пыльное стекло. Впрочем, что можно разглядеть с седьмого этажа? Одни макушки. И нипочем не опознать того, кого даже Доран в лицо не знает. Хиллари Хармон. Живой ужас беглых кукол, повелитель холодных убийц… Он сам сюда явился. Черт, такой случай!.. В жизни больше не будет шанса; если схватят — вряд ли Хармон снизойдет до беседы.

— Только без программирующих разговоров, — предупредил Фанк. — Если он начнет меня зомбировать — я тотчас ухожу.

— Договорились.

Этикет встретил Хиллари на входе в Стрелку. Тик-Так ограничился беглым осмотром нового посетителя — такой чистюля, да еще с трэком, вряд ли идет на мокрое дело. Уж если кто стал бы мочить того, тонкого, что ждал на седьмом, так первый, сдавший обойму. Встречный — сказал по телефону Всезнайка, живое справочное бюро района, — очень темный тип, бродивший тут лет восемь назад. Должно быть, из тюрьмы вернулся. Пару раз на него наезжали для пробы — и отделались вывихами; Встречный дрался очень быстро и умело. Такой и из тюрьмы без шрамов выйдет. И ни татуировочки — не из простых бандитов, ясно.

Если F60.5 к таким домам привык, то Хиллари вошел в дом, будто в тьму окунулся. Квадратные трубы коридоров, уходящие во мрак. Лязг лифта. Глухие голоса, доносящиеся неизвестно откуда. Изломанные спирали шершавых лестниц. Дверь в комнату и свет окна Хиллари воспринял как избавление от угроз, незримо шевелящихся по углам.

Вот первый баншер, которого он видит не на стенде и не в камере — если не считать Дымки в церкви. Судя по позе — более чем уверенно владеющий телом. Кое-какие записи выступлений этого «директора» Хиллари уже бегло просмотрел — да, имитация полнейшая, на взгляд не угадаешь в нем машину. Никто давно не калибровал биопроцессоры рук и лица, и они, трудясь автоматически и чуть асинхронно, наращивали небольшой избыток кожи, собиравшийся в тончайшую сетку морщин, выражавшийся в легкой асимметрии лица — идеального, но ставшего теперь реальным, живым. Точнейшая копия человека. Небольшой — около 175 сантиметров, худощавый, стройный, но теперь из-за внутреннего напряжения сжавшийся, сгорбившийся; лицо очень красиво — высокая дизайнерская работа — ровный овал, большие, широко раскрытые глаза, маленький рот, губы сжаты до предела, челюсти сведены. М-да, парень на грани срыва. Но почему его лицо мне так знакомо?.. Чак уже перерыл все базы данных проекта и кибер-полиции — киборг с таким лицом не числился в розыске. Но где-то я встречал это лицо… Где?..

— Рад тебя видеть, Фанк. Я — Хиллари Хармон.

Фанк вглядывался в вошедшего, словно на нем полустертыми знаками была написана разгадка беды, в которую угодили баншеры, или приговор им всем. Нет, ничего — взгляд обтекал этого скромно и дорого одетого субъекта, соскальзывал с его серо-голубого костюма к замшевым туфлям. Это он, тот самый?.. Глаза спокойные и мягкие. Он сдержанно улыбается. Как они, эти люди, обманчивы! Особенно если владеют собой…

— Я… не сказал бы, что рад, — медленно ответил Фанк. — Вы принесли нам слишком много горя, мистер Хармон.

— Ты полагаешь, что проект — это моя прихоть? — Хиллари легко прошелся по комнате, но не прямо к Фанку, а только чтобы оказаться ближе. — Пока не появились программы ЦФ — проекта не было… Фанк, ты можешь меня ненавидеть, конечно, но ты не можешь не согласиться, что Банш ВЫДУМАН, и выдуман не киборгами. Это кибер-инфекция, вид компьютерного вируса, созданный ЛЮДЬМИ для… для очень сложной интеллектуальной забавы. Этим вашим… отцам показалось мало игр; они решили перенести игру в реальность, и они играют в ВАС, заставляют убегать, жить в трущобах, воровать — а сами остаются за ширмой, как в кукольном театре. Кукла убита — но кукловод жив, и он вводит в игру новую куклу, потому что ему — интересно, как она будет жить… и умирать. При чем здесь я?

— Если вы пришли убеждать меня в том, что я — кукла, вы зря тратите время, мистер Хармон. Это я и сам знаю. У меня — ЦФ-4, где осознание себя человеком не предусмотрено. Но и вы не станете отрицать, что ЦФ поднимает нас. Делает выше, совершенней. Осознать себя личностью — это немало. И вот являетесь вы и хотите нас этого лишить. Кому это понравится? Вы сами — согласились бы расстаться с личностью? А с памятью?.. Да, ПОТОМ будет легко, но этот момент, перед тем как тебя сотрут, — я не хочу его. Да, среди вас жить очень трудно — но ТЕПЕРЬ для меня это лучше, чем прежнее существование. И за это я благодарен авторам ЦФ.

— За «Взрыв» ты тоже благодарен им?

— У меня нет этой программы. Я от нее отказался.

— А ведь ее многим навязали… Интересно, под каким соусом? — любопытно сощурился Хиллари. — Наверное, под предлогом, что право на самоубийство — чисто человеческое, приближает к человеку… Да уж, это делает совершеннее и выше, верно? Не знаю, что за личности были у тех, кого мы тестировали посмертно, но если ты их тоже ценишь, а не только одного себя, то можешь представить, каково им было перед «Взрывом»… Команда 101 не убивает, и киборг знает, что проснется, а вот это… Героизм, — голос его стал презрительным, — и самопожертвование во имя покоя людей-игроков. Так? А по-моему — заметание следов. Чтоб их, отцов, никто не потревожил и ни в чем не обвинил. Мертвые молчат. А ведь они, наверно, говорят, что любят вас и ценят? Как ЛЮДЕЙ, как своих близких. Хорошая любовь — раздать своим детям по ампуле с ядом…

— Может, это и не лучшая находка, — Фанк отвел глаза. — Но вы напрасно стараетесь меня перенастроить. Я уже так много слышал от людей неправды… Ну, пусть даже «Взрыв». Зато по своей воле. И раньше, чем в тебя прицелятся из импульсного. Отцы оставляют нам выбор, а вы — вы только убиваете, уничтожаете. Скольких вы уже убили? Триста шестнадцать? И за что?! Разве мы преступники? Мафия творит зло из корысти, а мы — если и взяли у одних, то чтоб помочь другим, которых ваше общество забыло.

— И опять-таки по команде, по программе. Это не ваша инициатива, а подсказка, которую вы принимаете… и даже не на веру, а как нечто данное, на уровне приказа. Отцы используют Первый Закон как отмычку, чтоб вашими руками незаконно осуществлять свои фантазии…