Сармат. Любовник войны

Пакистан

5 июля 1988 года.

Солнце поднимается над заснеженными горными вершинами огромным огненным диском. Высоко в небе кружит ястреб, высматривая добычу. Несколько десятков мохнатых верблюдов нехотя шаркают по извилистой горной тропе, распугивая выбравшихся змей и ящериц, вылезших погреться на раскалившуюся тропку. Погонщики нехотя понукают верблюдов. Кто-то протяжно напевает тоскливую песню. Эта безыскусная колыбельная, жара и выкуренный гашиш действуют на моджахедов убаюкивающе. Почти все они, кроме дозорных, дремлют. А кое-кто и вообще спит, громко храпя.

Спал и старик Мутталиб-ака, уронив голову на впалую грудь. Он что-то бормотал во сне, то и дело вздрагивая и тяжело вздыхая.

Сарматов лежал на повозке и наблюдал за происходящим. Его верблюд шел в караване четвертым. Десять спереди и еще три сзади. Всего на верблюдах ехало двенадцать человек плюс один верблюд для поклажи. Тихо, стараясь не шуметь, Сарматов достал из-за пазухи пистолет и, вынув из него обойму, пересчитал патроны.

— Десять, — вздохнул он, вставив обойму обратно. — Плюс один в стволе. Даже если каждого с первого выстрела, все равно не хватит... Интересно, а что же все-таки за птица этот их начальник?..

И вдруг Сарматов вздрогнул оттого, что над самым ухом услышал ломаную английскую речь.

— Как ты себя чувствуешь, шурави?

С трудом повернув голову, Сарматов увидел, что рядом с ним на своем вороном жеребце едет сам Али-хан.

— А как может себя чувствовать человек в моей ситуации? — вопросом на вопрос ответил Сарматов. — Хуже некуда.

— Хуже как раз есть куда... — ухмыльнулся пакистанец. — Хуже, когда уже ничего не чувствуешь.

— Ты уверен, что это хуже? — Сарматов за пазухой сжал рукоятку пистолета.

— Не знаю. Пока не пробовал! — Али-хан вдруг засмеялся. — А когда попробую, вряд ли смогу кому-нибудь рассказать.

Смеялся Али-хан громко и заразительно. Только глаза его оставались холодными и колючими. И это не ускользнуло от внимания Сарматова.

— Куда меня везут? — слабым голосом спросил майор.

— Как, разве твой американский друг не сказал тебе, куда вы направляетесь?

— Когда мы виделись с ним в последний раз, нас сильно достали русские вертолеты, от которых мы и пытались отстреляться, — ответил Сарматов.

— Русские вертолеты... — Али-хан удивленно вскинул брови. — А сам-то ты кто? Может, ты таджик? Или афганец? Но, знаешь, что я скажу, не похож ты ни на того, ни на другого.

— Я русский, если ты об этом хотел спросить, — ответил Сарматов.

— Как раз не об этом, — снова засмеялся Али-хан. — Я хотел спросить тебя: как случилось, что ты, русский, оказался на другой стороне? Только не говори, что заблудился, все равно не поверю.

— Нет, не заблудился, — Сарматов тихо, чтобы не услышал Али-хан, снял пистолет с предохранителя. — Разве американец не рассказал тебе, как это произошло?

— Рассказал. Но я хотел бы услышать эту историю еще раз из твоих уст. Знаешь, у нас не очень-то любят людей, которые меняют хозяев.

— Ну, во-первых, у меня никогда не было хозяев. А во-вторых, я думал, что у вас на Востоке... — Сарматов попытался подобрать нужные слова. — Ну, что Восток...

— Дело тонкое? — ухмыльнулся Али-хан. — Да-да, нам этот фильм специально показывали во время учебы для того, чтоб мы представляли, что вы о нас думаете. Только тут вы как раз немного ошибаетесь. Даже на Востоке никто не хочет иметь дела с людьми вроде тебя. Кстати, группой, которая похитила американца, тоже командовал майор. Тебе не кажется это странным?

Сказав это, Али-хан медленно достал из ножен длинный, блестящий на солнце кинжал. Любуясь вязью, оплетающей отполированное лезвие, он тихо проговорил:

— Американец заплатил мне десять тысяч долларов за то, чтобы я довез тебя до госпиталя в целости и сохранности. И обещал еще дать, если ты останешься жив. Но мне кажется, ты стоишь дорого. Почему этот янки так заботится о тебе? Сомневаюсь, что он так дорожил бы твоей жизнью только из-за того, что ты помог ему бежать. Скажи, может, мне отвезти тебя в контрразведку, и мне заплатят больше?

Сарматов молчал, пристально глядя в глаза Али-хану.

— А может, я ошибаюсь, и ты ничего не стоишь? — продолжил тот. — Тогда мне легче убить тебя, как собаку, прямо здесь.

Где-то вдалеке, за горами, послышался шум вертолетных винтов.

— Да, сейчас ты в моих руках, — кивнул Али-хан. — И только поэтому ты еще жив. У меня пока есть время, чтобы решить...

— Что решить? — вдруг спросил Сарматов. — Кто больше заплатит?

— Что ты сказал? — вздрогнул Али-хан.

— Тс-с-с, не кричи... — Сарматов приложил палец к губам. — Еще хоть звук, и я вышибу тебе мозги.

И только тут Али-хан заметил, что из-за пазухи майора прямо ему в переносицу глядит пистолетное дуло.

— Я, конечно, могу не попасть, — продолжил Сарматов. — Но ты ведь не будешь рисковать, правда?..

— Только попробуй выстрелить... — лоб пакистанца покрылся испариной. — Тебя разорвут на куски.

— Конечно, разорвут, не сомневаюсь, — улыбнулся Сарматов. — Только ты этого уже не увидишь.

— Ну и что ты хочешь, чтоб я сделал? — тихо спросил Али-хан, стараясь незаметно расстегнуть кобуру.

— Ну, для начала... — Сарматов приподнялся на носилках. — Для начала постарайся достать свой пистолет, как можно медленнее. Двумя пальцами, как в кино. Договорились?

Али-хан тихо зарычал от злости, но послушно достал пистолет.

— Вот, молодец... — майор отнял у Али-хана оружие и спрятал его за пазуху. — А теперь то же самое сделай со своим ножом. Очень уж он мне понравился.

Разоружив Али-хана, Сарматов быстро перебрался из носилок на спину верблюда.

— А теперь я попросил бы тебя пересесть ко мне. Я думаю, что на верблюде тебе будет удобнее, чем на коне.

— Что ты делаешь? Зачем? — Али-хан начал осторожно перебираться на спину верблюда, то и дело косясь на пистолет в руке Сарматова.

Тем временем издалека донесся нарастающий гул приближающегося вертолета.

— Хорошо, а теперь мы возле вон того кустика просто свернем с тропинки и зайдем с нашим верблюдиком вон за тот камень, — спокойно сказал Сарматов, уткнув дуло пистолета в затылок Али-хана. — Хорошо?

— Хорошо, — тихо ответил пакистанец. — А дальше?

— А дальше посмотрим.

Поравнявшись с большим высохшим кустом, Али-хан остановил своего верблюда. Остальные мирно продолжали следовать за вожаком. Когда они скрылись за поворотом, Сарматов облегченно вздохнул:

— Ну вот, около получаса я уже выиграл. Теперь нужно наращивать преимущество.

— И как ты собираешься это делать? — угрюмо бросил Али-хан.

Но ответить Сарматов не успел, потому что из-за скалистого выступа, за которым только что скрылся караван, раздались возбужденные голоса.

Сарматов резко ударил Али-хана по шее, и тот, обмякнув, повалился на землю.

— Ох, помоги, Господи... — морщась от боли, майор сполз со спины верблюда и, схватив Али-хана за ноги, потащил за камни.

Как только он успел спрятать потерявшего сознание Али-хана и укрыться за камнями сам, на тропинке показались люди...