Страница 2 из 33
Неожиданный звонок
В тот год отпуск я провёл за рулём, отдыхая с женой и детьми в Крыму. Домой приехали уже в сентябре в благодушном настроении. Все было ясно на ближайший год. Домашние встретили меня новостью: «Тебя все время ищут из Комиссии по исследованию Антарктиды, из Академии наук».
«Наверное, по поводу гранок статьи в их сборнике», — подумал я. Но звонок был не по этому делу. Когда подошёл к телефону, услышал мягкий, доброжелательный голос секретаря комиссии Ирочки Лапиной:
— Послушай, Игорь, где ты пропадаешь? Комиссия опять думает рекомендовать тебя для работы на американской антарктической базе Мак-Мердо. В этом году предполагается большой объём всех работ в Антарктике, связанный с проведением Года спокойного солнца. Ну, так как? Ты согласен?
Я молчал.
— Что же ты молчишь, Игорь? Нам надо срочно знать твой ответ, отъезд через два месяца. Ты же хотел, правда?
— Конечно, правда. — И я опять замолчал. Замолчал потому, что вспоминал Антарктиду, не описанную в научных отчётах, и свой путь в ней.
— Ирочка, можно я отвечу завтра?
Хотелось подождать с ответом хотя бы день. Собраться с мыслями. Дома идея была воспринята без энтузиазма, но и без отговоров.
Поездка на год с лишним и для работы, и для дома всегда не ко времени, даже если хотел её. Слишком много корней держит нас на том месте, где мы сидим. Уезжая на год, приходится их обрывать… Но третий раз труба едва ли протрубит… И на следующее утро я позвонил Лапиной, сообщил о своём согласии.
И мысли бегут уже вперёд, в мир, абсолютно не связанный с тем, в котором пока живёшь. Надо уточнить программу работ. Правда, это трудно, очень мало известно об условиях у американцев. Надо поговорить с теми, кто там был. Необходимо достать и подготовить все приборы и оборудование. Может быть, там этого не достанешь. Взять побольше литературы, всё, что может понадобиться в работе. Правда, книги, журналы слишком тяжелы, лучше сделать микрофильмы. С языком неважно. Как буду разговаривать с американцами? Нужда научит? Как вообще буду чувствовать себя там? Что за люди встретят? Я уже был на станции Мак-Мердо, но лишь два дня, когда советские самолёты, вёзшие нас в Антарктиду, останавливались там по пути. Но два дня с сотней своих товарищей или год одному — «две большие разницы».
Но к черту такие вопросы! Надо думать конструктивно.
Нужно составить план работы, все подготовить. Хорошо, что о тёплых вещах не надо заботиться, их получу в Арктическом институте в Ленинграде. Нужно оформить документы для поездки, паспорт, визы, делать прививки. Остальное покажет жизнь.
Еду к американцам
Жизнь, которая последнее время текла размеренно, снова понеслась. И снова, как и перед первой экспедицией, засосало где-то в животе от ожидания неизвестности: новых городов, людей, морей, встреч. От сознания того, что все будет зависеть только от тебя самого. Труба протрубила, и от размеренной жизни не осталось и следа. Старший сын отлично понимал это чувство. Оторвавшись от уроков, он с затуманенными глазами крутил на проигрывателе «Бригантину» и весь набор песен такого типа. Младшего тоже захватывала романтика путешествий. Но он был ещё мал и напирал на то, чтобы папа привёз ему «перо от орла и зуб от акулы». Хуже всех было их маме. Её ждало долгое одиночество.
Пожалуй, одинокой она стала уже за месяц до моего отъезда. Потому что я уже практически уехал. Мы были вместе, но думы уже были разные: у неё — как справиться одной с двумя ребятами, у меня — как жить тоже одному среди чужих на другом краю света. Мне было проще. Я занимался только подготовкой к отъезду. О всем остальном старался не думать. Так всегда бывает перед длительным отъездом туда, куда не приходят даже письма, — в море, на полярные станции.
Отправляюсь в Ленинград, в Институт Арктики и Антарктики. Здесь обсуждается план моих работ на станции Мак-Мердо. Этот институт финансирует мою поездку. Я фактически становлюсь его сотрудником на время экспедиции.
Доставь необходимые мне приборы оказалось легче, чем я думал. В какие бы конторы и бухгалтерии я ни приходил, когда люди узнавали, что это нужно для Антарктики, они вдруг сразу сбрасывали сухую официальность. У скучных начальников загорались глаза. И многие из них готовы были поменяться со мной местами. Но кому-то надо «делать дело». Они остывали немного:
— Да! Интересно это все. Так чем мы можем вам помочь?
И как правило, помогали. Была поздняя осень, конец года. Хорошие приборы уже были распределены по заявкам каким-то могучим институтам, а я был, так сказать, кустарь-одиночка. Но начальники смеялись.
— Ничего, институты подождут ещё. Они и так богатые.
И все появлялось, как по щучьему велению. Сколько я за это время встретил за канцелярскими столами хороших людей, романтиков! Это было не ново для меня. Так же мы доставали оборудование первый раз, несколько лет назад.
Время шло быстро. Уже послана в Вашингтон телеграмма, где сообщается моё имя и спрашивается, когда мне целесообразнее быть в Антарктиде. Уже получены почти все приборы. В лаборатории лежат кучи книг.
Вот и телеграмма из Вашингтона. «Отдел антарктических программ США приветствует поездку Зотикова на зимовку на станцию Мак-Мердо. 16 января 1965 года руководитель научных программ США в Антарктиде доктор Крери будет ждать Зотикова в Новой Зеландии в аэропорту города Крайстчерч».
Доктор Крери! Тот самый доктор Крери, чьи данные я использовал в докладе Междуведомственной комиссии по исследованию Антарктики при президиуме Академии наук СССР.
Снова Ленинград. Получено тёплое обмундирование. Последние напутствия директора Института Арктики и Антарктики Алексея Фёдоровича Трешникова. Опять Москва. С одной стороны, каждую свободную минуту хочешь побыть дома, с другой — думаешь о том, как бы чего не забыть, не упустить какой-нибудь «мелочи» при отъезде. Наконец билет на самолёт заказан. Маршрут: Москва — Карачи — Сидней — Крайстчерч. Пересадки в Карачи и Сиднее. Получен ОК, сокращённое от «о'кей», то есть компостирование на самолёты в Карачи и Сиднее. Это очень важно для меня, ведь мой английский так плох, а я везу шесть тюков груза. Вдруг где-нибудь застрянешь или, ещё хуже, потеряешь что-нибудь. А в Антарктиду потом, даже если груз найдётся, ничего не доставишь — скоро кончится навигация.
Даже последний день прошёл в спешке. Попрощался с ребятами из отдела гляциологии, получил билет, деньги, заграничный паспорт, сделал последнюю прививку, побывал на радио. Домой вернулся часов в девять вечера. А улетать завтра утром. Дома сидят жена, дети, мама, папа. На столе бутылка вина, закуски. Но даже выпить на прощание не удалось: только что сделал прививку против чумы, а после этого надо воздерживаться хотя бы сутки. А через сутки где я уже буду?
Легли поздно, часов до трех ночи перепаковывали вещи. Я мог взять не более 200 килограммов, а набралось куда больше.
На другое утро встал рано. Последние часы дома. Младший сын в постели, он простудился. С ним расстаться придётся уже здесь. Что ему скажешь?
— Выздоравливай, малыш… Слушайся маму. Я скоро вернусь!
Попили чайку. Пришла машина. Это Андрей Капица. Он поможет мне улететь. Поднял сына, обнял. Висит, прижавшись, горячее тельце. Плачет, маленький. Понял вдруг:
— Папочка, не уезжай! Не надо мне пера от орла! Сели. Посидели.
Поехали!
Последнее в памяти — стоит в окне первого этажа фигурка в пижаме, за ней мама. Машут руками…
— Всё! Из дома уже уехал!
Прощание в аэропорту с женой, старшим сыном. На этот раз легче, как-то тупо.
И вот стюардесса уже раздаёт конфетки. Тягач потащил тяжёлый Ил-18 на полосу, и все скрылось. И сразу стало совсем легко. Мысленно я уже улетел. Ещё самолёт стоял на земле, но дорога уже вела. В мире дорог, путешествий все просто. Спрятал понадёжнее документы и деньги, уселся поудобнее. Мысли уже в будущем: как пройдёт пересадка в Карачи?